Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Бабушка намекает, что в мои годы она была замужем, – призналась кузина в последнем письме, – а дедушка не становится моложе, следующим годом ему исполнится восемьдесят пять. Они ждут свадьбы, но неизвестно, когда Сэм вернется в Лондон…, – Леона едва не закончила: «И вернется ли вообще».

– Не смей думать о таком, – осадила она себя, – все закончится хорошо. Луиза пойдет к алтарю, а я пойду в мэрию Бруклина, – девушка усмехнулась, – только непонятно, с кем…, – она замечала взгляды Джошуа:

– Он спас меня в Детройте, – лай Спота приближался, – понятно, что он меня любит. Он всегда меня любил, еще с детского сада…, – зазвенел старомодный колокольчик. Леона крикнула: «Открыто!»

– Я его еле поймал, – темные волосы Джошуа растрепались, – он ошалел от свежего воздуха, – Спот тяжело дышал:

– Ты хотел привезти Принца, – удивилась Леона, – ты не успел заехать домой…, – Джошуа махнул рукой:

– Я поругался с папой насчет Госдепа, – юноша решительно переступил порог, – нам надо поговорить, Леона.

Джошуа вышел из метро на Семьдесят Второй улице, когда над Гудзоном уже догорал багровый августовский закат. Ветер носил по тротуару пустые стаканчики от кофе, бросал ему под ноги окурки, завивал душные облака пыли. К вечеру жара стала сильнее. Его изжеванная льняная рубашка пропотела в вагоне Лонг-Айлендской железной дороги:

– Я ехал к Леоне и думал, что мы ночью искупаемся в океане, – по лицу юноши катились слезы, – я надеялся, что она тоже меня любит. В Детройте я ее поцеловал, и она не уклонилась, не сказала, что такого никогда не случится…

Джошуа шагнул на тротуар, пренебрегая красным сигналом светофора. Темный форд с непроницаемыми окнами гневно загудел:

– Пошел в задницу, дерьмо, – зло крикнул Джошуа вслед машине, – чтобы ты сдох…

Он побрел к Риверсайд-Драйв. Впереди показались освещенные окна кондитерской. По воскресеньям Джошуа с отцом часто завтракали у Левина, разделяя тяжелый выпуск New York Times. Отец шуршал финансовыми страницами. Джошуа принимался за листы с зарубежными новостями. Мистер Левин, приехавший в Америку после войны, приносил к столу кофейник крепкого кофе:

– Как положено, месье Циммерман, – бывший парижанин улыбался, – берите круассаны, багет сейчас испечется…, – у Левина подавали и бублики с мягким сыром и копченым лососем.

Джошуа шмыгнул носом:

– Я мечтал, что мы с Леоной позавтракаем в постели, – он почти не видел, куда идет, – по субботам папа сам готовил мне завтрак…

Леон часто был занят даже в субботу, но всегда выкраивал время для завтрака с сыном:

– Если мы шли в синагогу, то только пили кофе, – Джошуа свернул к Гудзону, – папа шутил, что субботнего кидуша хватит на все три трапезы…, – он брел по кварталу своего детства:

– Аптека, куда папа бегал мне за таблетками, когда я простужался…, – юноша еле волочил ноги, – табачник, где я покупаю ему сигары, – спускающий жалюзи табачник приветливо помахал Джошуа, – парк, где я гуляю с Принцем…, – отсюда причал для частных яхт виден не был, но Джошуа и не надеялся встретить отца:

– Он, скорее всего, на Винограднике Марты…, – сердце отчаянно болело, – но я не знаю его тамошнего телефона, и я не могу ничего ему рассказать…, – они распрощались на пороге пиццерии:

– Ты почти совершеннолетний и я ничего тебе не запрещаю, – сухо сказал Леон, – но ты совершаешь большую ошибку, Джошуа. В работе на правительство очень мало денег и еще меньше почета. Тебе придется совершать поступки, – лицо отца замкнулось, – с которыми ты будешь не согласен…, – Джошуа отозвался:

– Я никогда не пойду на сделку с совестью, папа. Ты работал на правительство, то есть помогал тете Марте и дяде Максиму…, – отец отгрыз кончик сигары, что с ним случалось очень редко:

– Они проводили частное расследование, – хмуро сказал мистер Циммерман, – а что касается случившегося в Мюнхене, то я выполнил свой долг порядочного человека. Ты юнец, Джошуа, и не понимаешь, что тебя ждет…, – он окинул сына долгим взглядом:

– Ляжешь с собаками и наберешься блох, – Леон щелкнул зажигалкой, – не надейся, что тебе удастся сохранить руки чистыми…, – Джошуа все не унимался:

– Мама рассказывала мне, как она сообщила Бюро о русских шпионах…, – отец что-то неразборчиво пробормотал. Джошуа только услышал:

– Везет мне на…, – юноша добавил:

– Ты бывший партизан, папа. С конца войны прошло четверть века, хватит оглядываться через плечо. Я не поступаю на работу в ЦРУ, я иду в министерство иностранных дел, – отец сочно сказал:

– Одна шайка-лейка. Наследства я тебя не лишу, – он усмехнулся, – а в остальном, – Леон вскинул на плечо брезентовый яхтенный мешок, – пробивай себе дорогу сам…

Похлопав себя по карманам, Джошуа обнаружил, что у него кончились сигареты:

– Я все выкурил, пока шел от дачки к станции, – понял юноша, – шел и плакал…, – он стоял рядом с бодегой, у двери которой они с Леоной нашли нынешнего кота Гудзона:

– Тогда он помещался у меня на ладони, а сейчас едва укладывается в папино кресло, – Джошуа вытер лицо рукавом рубашки, – ладно, возьми себя в руки…

Пуэрториканский продавец деликатно сделал вид, что не замечает его припухших глаз:

– Жарко, мистер Циммерман, – посетовал парень, – возьмите холодного кофе от заведения, – Джошуа больше хотелось выпить ледяной водки, однако ему надо было накормить зверей и выгулять Принца. Юноша заставил себя улыбнуться продавцу: «Спасибо».

Консьерж не обратил на него внимания, лифты в доме ходили без лифтера. Из зеркала на Джошуа посмотрел угрюмый верзила с всклокоченными волосами и красным лицом:

– Орангутанг, – ему захотелось треснуть кулаком по стене, – немудрено, что Леона мне отказала…, – девушка была очень вежлива:

– Я ее друг и всегда им останусь, – Джошуа кусал губы, – но у нее есть обязанности перед страной, которые важнее личных отношений. Ерунда, речь не о моем соперничестве с Америкой, я ей не нравлюсь, да и кому бы я понравился…

Ключ щелкнул в замке. Он ступил в мягко освещенный вестибюль квартиры:

– Они сидят рядом, – понял Джошуа, – обычно только Принц меня встречает, а Гудзон не соизволит спрыгнуть с дивана. Он сидят рядом, словно они волновались…

Принц негромко гавкнул, Гудзон согласно мяукнул. У Джошуа не было сил идти дальше:

– Сейчас, милые, – он сполз по стене вестибюля, – сейчас я вас покормлю, мы выйдем погулять…, – Принц кинулся к нему, кот нырнул в его руки. Пес лизал его мокрые щеки, Гудзон терся головой о его плечо:

– Вот так, милые, – Джошуа гладил зверей, – все было и закончилось. Все сейчас пройдет, – он уткнулся носом в мягкую шерсть, – все пройдет.

Черный ньюфаундленд носился по кромке волны. Августовский полдень выдался свежим. С океана тянуло подсохшими водорослями и солью. Над догорающим костром водрузили закопченную медную решетку: