Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Во всем мире нордическая раса – это раса солдат, моряков, искателей приключений и исследователей, но превыше всего – раса правителей, организаторов и аристократов…, – офицер хорошо помнил идеологические занятия в гитлерюгенде:

– Отчего не помнить, прошло всего тридцать лет, – он бережно уложил книгу в сумку, – я тогда был немногим младше Миллера, – по паспорту гостю исполнялось всего двадцать два года:

– Выглядит он солидно, – решил таможенник, – загар у него точно африканский. Буры молодцы, они не церемонятся с черномазыми тварями. Звери должны жить в клетке, а не разгуливать среди белых людей. Жаль, что фюрер не успел довершить начатое и не освободил мир от еврейских миазмов. С неграми надо поступать точно так же…

На занятиях в гитлерюгенде им читали письмо фюрера Мэдисону Гранту. Гитлер называл «Конец великой расы» своей библией:

– Миллер, наверное, служит в южноафриканской армии. Отличный парень, хочется отдать ему честь…, – невольно выпрямив спину, таможенник поинтересовался:

– Какова цель вашего визита, герр Миллер…, – парень уважительно сдвинул на лоб темные очки. Он коротко стриг светлые, выгоревшие на солнце волосы:

– Джинсы он носит, однако, сейчас их носят все, – посетовал офицер, – но хотя бы не жует проклятую жвачку…, – его собственные дети не вынимали дряни изо рта:

– Они знают, что я воевал на Восточном фронте, – отчего-то подумал таможенник, – а больше им ничего не известно…, – он разозлился на себя:

– Я исполнял долг перед рейхом. Мы не СС, мы не убивали евреев, а что мы жгли русские деревни, то такое случается на войне. Мы были в своем праве, мы искали партизан и находили их…

Кроме джинсов, парень носил рубашку хаки и военного образца ботинки. У него оказался неожиданно хороший немецкий язык:

– Мой отец родился в Берлине, – таможенник едва скрыл улыбку, – папа плохо себя чувствует, – парень вздохнул, – он хотел, чтобы я съездил напоследок в Германию, рассказал ему о городе …, – теперь офицер не сомневался, с кем имеет дело:

– Его отец, должно быть, покинул Берлин в мае сорок пятого, – он отдал парню паспорт и сумку, – Миллер сын старого бойца. В таких ребятах будущее Германии, они очистят страну от турецкой швали…

На рейсе из Стамбула в Мюнхен Максим был одним из немногих пассажиров европейской наружности. Самолет заполняли турецкие рабочие, завербованные на предприятия Западной Германии. До Стамбула Максим добрался через пару дней после разговора с матерью.

Он завел знакомство с хозяином лавки, стоявшей рядом с пансионом, где когда-то обретались Джонатан и Хайди. Торговец владел междугородным телефоном и занимался переводом денег почти в любое место на карте мира:

– Я могу отдать ему пару сотен долларов, – хмыкнул Максим, – и указанный мной человек получит деньги в тот же день, хоть в Нью-Йорке, хоть в Гонконге. Только до Москвы сеть пока не дотянулась…, – он усмехнулся:

– Жаль, учитывая будущее задание, безопасная связь мне очень пригодится…, – за сотню долларов торговец принимал звонки для Альзиба, как звали Максима в Сирии:

– Мама велела мне связаться с Набережной, что я и сделал, – он забросил сумку на плечо, – а теперь я оказался здесь…, – из Мюнхена он опять позвонил в Лондон, сообщив номер своего рейса.

Историю о болезни его отца купил и шейх Али Хасан Саламе. Максим знал, что араб не воспрепятствует исполнению сыновнего долга:

– Наши двери и наши сердца всегда останутся широко распахнутыми для тебя, мой друг, мой брат Альзиб…, – Красный Принц даже прослезился.

О судьбе Хайди Максим не знал и не рисковал спрашивать о таком у шейха:

– В лагере я ее не видел, – он вышел в прокуренный зал прилета, – может быть, Саламе ее отправил на европейскую виллу. Но до участия в акциях он ее не допустит, в чем бы ни состояли акции…, – об осенних мероприятиях, как их называл Саламе, шейх говорил уклончиво:

– Сионисты получат хороший урок, – вспомнил Максим, – знать бы, где они планируют теракт…, – он надеялся, что наедине с женой Саламе становится более разговорчив:

– С женой, – сердце кольнуло тоской, – все ерунда и больше ничего. Хайди вернется домой и встретит еврейского парня, а мне надо думать о другом…, – Максим хотел увидеть мать, однако напомнил себе, что она не появится в людных местах:

– Она кого-то сюда послала…, – юноша покрутил головой, – из местного персонала, то есть британцев, выдала им мою фотографию…, – его незаметно тронули за руку:

– Извольте следовать за мной, – неприметный человечек говорил с акцентом дяди Джона, – вас встречают…, – Максим мимолетно подумал:

– Словно я опять в Кембридже. Мои сокурсники восседают за конторскими столами, а я болтаюсь по миру в обличье солдата удачи. Ладно, папа тоже получил диплом на четвертом десятке лет…

На улице хлестал сильный дождь, человечек предупредительно развернул зонт. Максим ожидал, что он сам сядет за руль темного «Бентли», но сопровождающий распахнул пассажирскую дверь: «Прошу».

На него взглянули знакомые, яркие голубые глаза:

– Наконец-то, – весело сказал отец по-русски, – я тебя заждался, Максим Максимович.

– Милая, ты услышь меня, под окном стою я с гитарою…

Длинные пальцы Волка пробежались по недавно настроенным струнам. Инструмент он нашел в заваленной бумажным хламом комнате, изображавшей библиотеку. Вытащив на свет гитару, Волк чихнул:

– Интересно, каким образом она здесь оказалась…, – Марта пожала плечами:

– Сюда складывали ненужное, – она присела на связку переплетенных в дерматин томов с готическим тиснением, – например, тома нацистских юридических кодексов…, – устроившись рядом, на такой же стопке, Волк занялся гитарой:

– В общем, инструмент даже в неплохом состоянии, – Марта не могла не улыбнуться, – значит, Максим ничего не знает о…, – муж повел головой на запад. Мальчишки, как они называли юношей, уехали в квартирку Генриха:

– Охрана вам не нужна, – напутствовала их Марта, – побудьте вместе, поговорите, побродите по городу…, – задание Максима начиналось осенью, но Марта не хотела возвращать сына в Лондон:

– Учитывая, что Паук, скорее всего, в Британии, – сказала она по телефону новому начальнику, сэру Джону Ренни, – не стоит подвергать Гладиатора излишнему риску…

Максим отправлялся в СССР с частной миссией, но Марта все равно заручилась разрешением на операцию:

– Все неофициально, – сказала она Волку, – пусть он найдет Павла Левина и остальных…, – Волк хмыкнул:

– И пусть они покинут СССР…, – Марта кивнула:

– Андреас Кампе поможет с технической стороной дела, а со шведами я все согласую…, – Андреас уверил ее, что пересечет границу СССР на бреющем полете: