Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Ты похудел, милый, – Лаура всегда откармливала его в отпуске, – садись, сегодня потофе, а на десерт клубничный мусс…, – слезы капали в янтарный виски. Джо вытер смуглое лицо рукавом футболки. Он не смог поговорить с матерью:

– Но и Пьер не смог, – он чувствовал на языке соль, – мы держали ее за руки, когда она уходила, а она смотрела на нас, шевелила губами…, – он плакал, не сдерживаясь:

– Дедушка не переживет ее смерти, – подумал Джо, – сначала младшая Лаура, потом мама…, – он заставил себя собраться:

– У него остались мы с Пьером и Хана, он всегда считал ее внучкой…, – Джо хотел позвонить сестре днем, – и тетя Клара о нем позаботится. Тем более, у Аарона и Тиквы скоро родится сын или дочка. Аарон меня младше, а у него будет ребенок…

Джо в который раз пообещал себе отыскать Маргариту. Виллем, впрочем, не торопился в СССР:

– Без должной подготовки вояж превратится в коллективное самоубийство, – хмуро сказал барон, – или ты забыл, на что способны твои бывшие хозяева, я сейчас имею в виду русских…

Джо только что-то пробурчал. Кузен обычно не позволял себе шпилек в его адрес, но иногда не удерживался:

– Если бы русские шантажировали его судьбой Клэр, когда она еще была жива, – подумал Джо, – он бы тоже пошел на предательство…, – он вспоминал угрюмые серые глаза Виллема, наголо бритую голову, татуировки на груди и выцветшую наколку с русской буквой на руке:

– Нет, он бы такого не сделал, – вздохнул Джо, – он еле выжил в СССР и там пропала его младшая сестра…, – Виллем заодно намеревался найти Марию и своего племянника:

– Посмотрим, как все сложится, – заметил он, встретив Джо в аэропорту Киншасы, – тетя Марта говорит, что осенью в СССР летит еще одна миссия, – Джо понимал, что, не доверяя ему до конца, кузен не будет распространяться о деталях плана, – если у них все пройдет удачно, то, может быть, наше участие и не понадобится…, – Джо залпом допил виски:

– Я хочу, чтобы Маргарита опять была рядом со мной, – подумал он, – мне все равно, что с ней случилось в России…, – Джо, впрочем, подозревал, что русские сдувают с девушки пылинки, – я хочу, чтобы она вернулась. С ней рядом я становлюсь лучше, только с ней одной…, – он считал, что Маргарита не пойдет на предательство:

– Однако ее отец работает на СССР, – Джо потер лицо руками, – а Маргарита всегда считала его героем. Зря, конечно, однако кто знал, что все так сложится…, – Иосиф тоже собирался лететь с ними:

– Я пробыл достаточно в стране и разбираюсь, что к чему, – заметил майор Кардозо, – и не закатывай глаза, Виллем. Я профессионал, и знаю, о чем говорю. Но Шмуэль никуда не поедет, разумеется. Пусть он дает мне уроки русского языка по переписке и сидит в своей епархии…, – Джо поболтал бутылку:

– Почти на дне. Хорошо, что Пьер не пьет, – пришло ему в голову, – он выпил со мной бокал, когда мы вернулись из госпиталя и пошел спать…, – голубые глаза брата были заплаканы. Джо понимал, что юноша еще не верит в случившееся:

– Не в смерть мамы, – он вылил в стакан остатки виски, – а в то, что она убила семью мадемуазель Магдалены…, – Джо не виделся с девушкой, но не сомневался, что она и не захочет встречаться ни с ним, ни с Пьером:

– Но, кажется, она нравилась Пьеру, – Джо прислушался, – я видел по его глазам, что он тоскует…, – в коридоре раздавался какой-то шум:

– Там все прибрали, – Джо поднялся, пошатываясь, – сюда приходил мерзавец фон Рабе, но где теперь его искать…, – тетя Марта коротко сказала:

– С смертью вашей матери ушел последний свидетель, могущий его опознать, – Джо не собирался расспрашивать о подробностях случившегося на войне, – теперь его пластические операции окончательно достигли результата…, – кровь и осколки разбитого бюста исчезли из вестибюля:

– Тетя Марта и месье Ламбер обо всем позаботились, – Джо распахнул окно кухни, – надо проветрить, я здесь накурил…, – в темном коридоре он увидел знакомую фигуру брата.

Пьер стоял у телефона, водруженного на мозаичный столик прошлого века. Прошагав вперед, Джо бесцеремонно отобрал у него трубку:

– …время работы с девяти утра до часу дня, – сказал механический женский голос, – по вопросам возвращения в гражданство СССР обращайтесь к консулу, время приема…, – Джо швырнул трубку на рычаг:

– Совсем с ума сошел, – он развернул брата за плечи в сторону его комнаты, – отправляйся спать и не предпринимай никаких демаршей…, – Пьер попытался высвободиться:

– Русские мне поверят, пусть я и формально не коммунист…, – он встряхнул всклокоченной головой, – ты не понимаешь, Джо…, – старший брат грубо сказал:

– Все я отлично понимаю. Ты хочешь сбежать, но сбежать легче всего, – он упер палец себе в грудь, – посмотри хотя бы на меня…, – Джо подвигал челюстями:

– Русские тебя съедят и не подавятся, мой милый…, – Джо помолчал, – оставайся на месте и делай свою работу, инспектор де Лу…, – дверь хлопнула.

Пьер с размаха кинулся на разоренный диван:

– Здесь я ей обещал сварить глинтвейн зимой и показать кино о Бонде. Здесь я хотел ее поцеловать, – он застонал, – здесь сказал, что нашего поколения война не коснулась…

Пьера пока ни разу ни ранили, однако он чувствовал себя так, словно пуля засела у него в груди:

– Словно в меня стрелял фон Рабе, а не в папу, в Мадриде, тридцать лет назад, – он пошарил под диваном, – словно у меня шрам на сердце…

Водка обожгла губы. Он жадно пил спиртное, словно воду. Транзистор, брошенный на пол, зашуршал:

– В последнее воскресенье июля, – сказал диктор, – для вас поют битлы. Послушайте историю одной любви…, – голос Пола был грустным:

Пустая бутылка покатилась в угол комнаты. Уткнув лицо в подушку, юноша зарыдал.

Пролог Вена, август 1968

Зрители теснились на облупившихся золоченых балконах Театра в Йозефштадте. Большую люстру под потолком погасили. Работали только тусклые светильники на обтянутых красным бархатом стенах. Зал и сцену Аарону показывал директор, герр Штосс:

– Ремонт делали во временя Макса Рейнхардта, – заметил он, – еще в двадцатых голах, по тогдашней моде. С тех пор обстановка немного, – он поискал слово, – поизносилась…, – Рейнхардт, еврей, покинул Австрию после аншлюса и умер в Голливуде:

– Покойная тетя Ривка дружила с ним, – вспомнил Аарон, – но здесь все делают вид, что он отправился в Америку по собственной воле…, – отъезд евреев из страны в Австрии объясняли именно так. Отчим кисло сказал Аарону:

– Разумеется, все евреи одним махом купили билеты на запад, потому что они так захотели. Более того, они сами решили оставить в стране свои художественные коллекции…