Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

В дороге они слушали радио, передававшее сводку с фронтов:

– Все идет отлично, – Иосиф довольно ухмыльнулся, – за два дня с начала военных действий мы почти уничтожили египетскую авиацию и продвигаемся вглубь Синая…

Утром израильские войска захватили Шарм-Эль-Шейх. Иосиф предполагал, что Израилю, как и в прошлый раз, придется уйти с полуострова:

– Но больше никто не запрет нам выход в Красное море, – уверенно сказал себе Иосиф, – египтяне усвоят урок… – блокада пролива Эт-Тиран для израильских судов стала формальным поводом к войне:

– Но повод нам не нужен, – он покуривал в открытое окно, – Иерусалим должен быть объединен, а западный берег реки Иордан обязан стать частью Израиля. Невозможно все время жить с ножом в боку…

На вчерашнем совещании Иосиф услышал, что сражения в центре и на севере замедлились.

Генерал Даян не хотел входить в Старый Город, используя танки и артиллерию:

– Иначе потом международное сообщество обвинит нас в уничтожении бесценных исторических памятников, – сварливо заметил генерал Амит, – но в Старом Городе находится особая миссия, призванная найти путь к Стене Плача… – Иосиф навострил уши, но Амит больше ничего не сказал, перейдя к северной части карты.

Сирийские военные аэродромы лежали в руинах, однако Даян опасался атаковать Голанские высоты, из-за неудачного расположения израильских соединений:

– Мы сидим на равнине, а сирийцы окопались в горах, – Иосиф покосился на спокойное лицо Хайди, – через неделю она окажется именно в Сирии, если все пойдет удачно. Через неделю, если не раньше, закончится и война…

Даян боялся и советского военного вмешательства. Амит на совещании подытожил:

– Сегодня к вечеру парашютисты должны освободить Старый Город. Поняв реакцию Советского Союза на происходящее, мы сможем продолжить усилия на южном и северном фронтах и на западном берегу реки Иордан… – кто-то из коллег заметил:

– Голаны должны стать нашими, тогда север вздохнет свободно. У меня сестра в тамошнем кибуце, мои племянники растут под звуки воздушной тревоги… – Амит упер указку в карту:

– Должны и станут. Но пока иорданцы обстреливают Западный Иерусалим и кибуцы рядом с зеленой линией. Нельзя почивать на лаврах, – вздохнул генерал, – два дня войны стали победоносными, но мы не можем расслабиться…

Дождавшись конца совещания, Иосиф побежал к телефону в своем кабинете. С Моше, разумеется, было никак не связаться:

– Он где-то в Иерусалиме, почти все парашютисты в городе, – Иосиф набрал телефон канцелярии кибуца, – а Эмиль летает над Синаем… – он надеялся, что отцу и Фриде хватило ума отправиться в Тель-Авив. Секретарша в Кирьят Анавим успокоила Иосифа:

– Мы их не видели с понедельника, – сказала женщина, – не волнуйся, милый, все в порядке. Здесь пустынно, почти все уехали к морю. Нас не обстреливают, – от Кирьят Анавим до зеленой линии лежало еще двадцать километров, – но мы слышим взрывы снарядов. Солдаты патрулируют шоссе, а столовая кормит их бурекасами… – положив трубку, Иосиф хмыкнул:

– Они остановились у кого-то из папиных знакомых или в пансионе. Незачем тратить время на их поиски. Папа не первый раз на войне, он поведет себя осторожно. Впрочем, он сейчас и не воюет…

Проведя Малышку в голую комнату с канцелярским столом, он вручил девушке ее израильский паспорт и билет до Афин. Халида тащила скромный рюкзачок со сменой белья и девичьей дребеденью, как называл такие вещи Иосиф.

Вторая Малышка, насколько он знал, тоже полетела в Рим налегке. На местной станции Моссада девушка получала французский паспорт, багаж и ключи от съемной студии.

Присев на край стола, Фельдшер закурил:

– Твой настоящий багаж, как и настоящий паспорт, – он подмигнул девушке, – привезет в Афины твой будущий попутчик… – Хайди спросила: «Куратор?» Иосиф помотал головой:

– Ты работаешь сама. В Сирии есть Гладиатор, я тебе о нем рассказывал. Он следит за беглыми нацистами, но, скорее всего, займется и европейскими леваками. Постарайся его найти, он обеспечит тебе связь, пусть и окольным путем… – Хайди заучила наизусть описание Максима Волкова:

– Что касается твоего попутчика, – Иосиф помолчал, – у него свои задачи, тоже касательно леваков. В Сирию он едет, чтобы заработать у них кредит доверия. Его зовут Джонатан, он, как и ты, путешествует по американскому паспорту… – Малышка поинтересовалась: «Он американец?».

Иосиф сухо отозвался:

– Ненужный вопрос, – девушка покраснела, – тебе надо знать, что ты американка, Хайди, то есть Халида Ахдиб, а остальное неважно… – он велел:

– Слушай внимательно. Джонатан ждет тебя в кафе на авеню Амалии, рядом с Синтагмой, центральной площадью… – он вручил девушке карту Афин с отмеченным на ней заведением, – сегодня, начиная с пяти вечера. Самолет приземляется в четыре, бери в аэропорту такси и езжай туда… – Иосиф потушил сигарету:

– Он займет второй столик слева. Ты ему скажешь: «Какой у вас интересный амулет!». Он ответит: «Спасибо, это семейная реликвия». Джонатан пригласит тебя выпить кофе, ты примешь его предложение… – он соскочил со стола.

Хайди спросила:

– Что у него за амулет… – Иосиф посмотрел на часы:

– Медвежий клык, старинных времен. Пошли, – он подогнал девушку, – началась посадка на твой рейс.

Из стаканчика на барной стойке запахло лимоном. Фрида пошарила среди разбросанных пачек:

– Израильская водка, – язык девушки заплетался, – дешевая, но сбивает с ног лучше, чем дорогие бутылки, – зажав зубами мятую сигарету, Фрида покачнулась на высоком табурете.

Из колонок бара гремели битлы. Белые лучи метались по скопившейся на свободном пятачке толпе танцующих. За плотно задернутыми шторами, на площади Дизенгоф, сияло полуденное солнце июня. Дверь изредка раскрывалась, впуская очередную парочку:

– Крутое место, – пьяно сказала Фрида, – музыка нон-стоп круглые сутки, – водка обожгла ей горло, – сейчас в Тель-Авив приперся весь Иерусалим, спасаться от войны. Раньше мы тоже ездили сюда развлекаться, – она захихикала, – знаешь, как говорят, лучшее место в пятницу вечером в Иерусалиме – дорога в Тель-Авив. У нас можно умереть со скуки, всем правят раввины… – девушка махнула рукой, – в черных капотах… – она уронила пепел на джинсы.

Мятая футболка пестрила каплями пролитых коктейлей. Фрида не помнила, какой по счету стакан опрокидывает:

– Я с трудом помню прошлые два дня, – поняла девушка, – но я как-то добралась до автобусной станции в Иерусалиме. То есть не как-то, клочковатый оказался хорошим человеком и помог мне…

Фрида вспомнила имя раввина: «Менахем. Он краснел, извинялся, что не может меня трогать…»

Рав Менахем принес ей салфетки для разбитого носа, притащил графин с водой и сделал Фриде стакан скверного растворимого кофе. Она сидела на стуле, вытирая платком мокрые щеки: