Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Такие мерзавцы почти всегда болтаются именно в центре. В обычных районах все на виду, люди друг друга знают, а здесь… – он махнул в сторону парка, – можно затеряться в толпе… – участок Пьера, острова Ситэ и Сен-Луи наполняли карманники и мошенники:

– Такую шваль мы тоже арестовывали, – вспомнил юноша, – туристы приезжают в город с детьми, за малышами трудно уследить… – до репетиции венчания в церкви Сен-Сюльпис оставалось полчаса. Пьер позвонил на набережную Августинок, будучи одной ногой во дворе своего полицейского комиссариата на бульваре Бурдон:

– Инспектор Люсьен велел мне двигаться сюда. Мадам М, то есть тетя, позвонила на набережную Орфевр, она не стала бы поднимать тревогу из-за пустяков.

Пропажа шестилетней девочки, разумеется, пустяком не считалась.

Пьер объяснил матери, что должен остаться на работе:

– Но ты шафер, – возразила Лаура, – ты должен быть на репетиции… – Пьер отозвался:

– Причетник подаст Виллему, кольцо. У меня срочный вызов, мама… – он слышал недовольство в голосе матери, но с этим было ничего не поделать:

– Если что-то случится с Мишель, – Пьер не хотел думать о таком, – то свадьбу придется отложить… – карандаш бегал по страницам школьного блокнота:

– Высокий, светловолосый, говорит без акцента, одет в джинсы и рубашку, при себе сумка… – неизвестный не представлялся девчонкам, – почему тетя Марта нахмурилась… – тетя что-то шепнула инспектору Люсьену. Наставник Пьера кивнул:

– Улицы прочесывают. Она могла уронить проклятую игрушку. Мы хотя бы поймем в каком направлении они пошли… – Пьер взялся за рацию:

– Я передам его приметы на набережную. Может быть, он значится в нашей картотеке… – Марта видела бледное лицо младшего сына, однако велела себе пока думать о деле:

– Если бы он был менее рассеян, ничего бы не случилось… – она прикурила новую сигарету от окурка, – высокий светловолосый парижанин… – Марта не верила в совпадения:

– О конгрессе печатали газеты, упоминая выступление Эмиля. Но Эйтингон ничего не знает о Мишель, он считает Ладу мертвой, и Эйтингона сюда не выпустят. Он и не приехал, – поняла Марта, – он прислал в Париж Паука, но зачем? Мишель подвернулась Пауку под руку, он понятия не имеет, что это за девочка. Она нужна Пауку, как приманка для Эмиля… – жаркое солнце грело бронзовую, в легкой седине, голову Марты.

Она стянула льняной жакет:

– Мама говорила мне о Сорбонне, о Латинском квартале. До войны Эйтингон бывал в Париже, НКВД устраняло здесь перебежчиков… – она услышала голос матери:

– Кепка, как вы его называете, не любил роскошных отелей, но и в клоповниках не останавливался. В тридцать восьмом году, проводя операцию по убийству сына Троцкого, Льва Седова, Эйтингон жил в приличной гостинице, отеле дю Фландр, где писал Артюр Рембо… – Марта выбросила сигарету:

– Надо немедленно отправить туда наряд. Пауку нужна вовсе не Мишель, а ее отец. Эмиля в СССР заочно приговорили к смертной казни… – она не успела открыть рот. Рация в кармане куртки комиссара Люсьена захрипела:

– Выстрелы, – полицейский прислушался, – неподалеку, в отеле дю Фландр.

У Маргариты не было при себе докторского чемоданчика, но девушка уловила слабый пульс на руке Мишель. Измятое, выпачканное в уличной пыли платье девочки испачкала подсыхающая рвота. Маргарита заметила и запах мочи:

– Повреждений в области гениталий нет, по крайней мере, внешних… – девочка лежала на хлипком диванчике в номере советского журналиста, – бедное дитя, юноша нашел ее в Люксембургском саду… – Маргарита, наконец, вспомнила имя русского:

– Матвеев, месье Матвеев. Он называет себя Алексом, но он, кажется, Алексей… – журналист показывал ей паспорт с французской визой:

– Я заглянул в дальний уголок парка, – он смутился, – сами понимаете, мне надо было… – он покраснел, – а туалеты в Париже платные. Нам выдают суточные, но хочется привезти родне подарки… – Маргарита вздохнула:

– Вы могли зайти в любое кафе. Хотя простите, вы первый раз за границей… – по словам русского, он не рискнул звонить в полицию из-за неловкого французского языка:

– Мы вызовем полицию, – твердо сказала Маргарита, – вам отыщут переводчика. Надо найти мерзавца, поднявшего руку на малышку… – она ощупала темные кудряшки Мишель:

– Голова цела, сотрясения мозга, кажется, нет. Почему она без сознания, почему ее вырвало… – в Леопольдвиле Маргарита сталкивалась с последствиями насилия почти на каждом госпитальном приеме. Доктор Кардозо на собственные деньги открыла в Леопольдвиле небольшую клинику для пострадавших женщин и девочек:

– Пять коек, капля в море, – горько подумала девушка, – они выписываются и возвращаются в бидонвили, где их опять ждет такая участь… – перед отъездом из Конго она добилась государственного финансирования для клиники. Министерство здравоохранения страны обещало организовать приют для женщин:

– В Конго нет такого понятия, как насилие в браке, – гневно подумала Маргарита, – мужья бьют жен и детей и не только бьют… – она не собиралась отступать от задуманного:

– Я и по телефону могу быть настойчивой, – она внимательно осматривала нежные ручки девочки, – я добьюсь своего и в Леопольдвиле появится приют… – под ногтями Маргарита обнаружила только обычную для детей темную каемку:

– Крови нет, она не сопротивлялась. Питер собирался повести ее на детскую площадку, в песочницу – вспомнила Маргарита, – наверное, он не уследил за Мишель. Она растет в маленьком поселке, где все друг друга знают, она привыкла доверять людям. Любой мог увести ее за собой… – доктор Кардозо велела русскому:

– Принесите стакан воды. Девочка обезвожена из-за рвоты, она испытывает жажду. Она, кажется, приходит в себя… – Мишель задышала чаще, – я попробую ее напоить… – Маргарита подумала, что Мишель могла съесть что-то в парке:

– Но отравления не развиваются так мгновенно, за исключением вызванных лекарствами. Где Мишель могла найти таблетки? Или это попытка изнасилования, преступник хотел ее обездвижить… – Маргарита не подала вида, что узнала девочку:

– Месье Матвеев может быть не тем, за кого он себя выдает, – дождавшись, пока закроется дверь ванной, она сняла телефонную трубку, – надо позвонить в полицию, – зашумела вода.

Маргарита быстро решила:

– Нет. Медицинский факультет в соседнем здании… – служитель обещал немедленно сообщить доктору Гольдбергу названия отеля и номер комнаты:

– Это вопрос жизни и смерти, – тихо сказала Маргарита, – я доктор Кардозо, я сейчас с его дочерью, девочка плохо себя чувствует… – она едва успела опустить трубку на рычаг:

– Вам я тоже принес воды, – озабоченно сказал русский, – здесь нет вентилятора, а на улице жара… – средство, выданное Саше, мгновенно растворялось в любой жидкости, не меняя ее вкуса.