Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Она будет счастлива, что я обратил на нее внимание, – хмыкнул Саша, – как говорит товарищ Котов, влюбленная дурнушка на все готова ради предмета любви. Мать Мыши не поленилась притащиться в Советский Союз, желая спасти ее отца… – через три года он хотел стряхнуть с себя нынешнюю супругу:

– Баба с воза, кобыле легче, – товарищ Котов разлил пахнущий зверобоем чай, – но, учитывая побег юного мерзавца, – он помолчал, – Невеста рискует пожизненным тюремным заключением… – Саша сочно отозвался:

– Хоть бы ее вообще повесили, товарищ Котов. Потеря для человечества небольшая, а безопасный адрес в Лондоне не стоит того, чтобы Пиявка всегда болталась рядом со мной… – о появлении в Британии графа Хантингтона им тоже сообщил Моцарт:

– Ради своих таблеток он готов на все, – весело сказал товарищ Котов, – он получил очередной «Грэмми». Жаль, что он не композитор, иначе его непременно ждал бы «Оскар» … – маэстро рассказал и о будущем венчании доктора Кардозо. Саша с товарищем Котовым долго сидели над подробным планом Парижа:

– Учитывая, что с ней на рю Мобийон будет обретаться толпа родственников, – наставник повел дымящейся сигаретой, – включая твою кузину, приближаться к тем краям тебе опасно, – он задумался, – в Сорбонне тоже будет не протолкнуться от докторов.

Им оставался Люксембургский сад и тщательно выбранный будущий отель Саши, приличная гостиница по соседству с Пантеоном.

– Корабль в Гавре будет стоять на всех парах, – наставник задумался, – нужное средство и большой чемодан у тебя при себе, но вряд ли она появится в Люксембургском саду после темноты, а днем в парке много публики… – не упоминая имен, он рассказал Саше о довоенном похищении Джульетты Пойнц:

– Одна из успешных операций твоего отца, – он потрепал Сашу по плечу, – но я думаю, что доктор Кардозо сделана не из камня. Она примет твое приглашение на чашку кофе… – наставник выложил перед Сашей черно-белую фотографию:

– Он тоже, разумеется, приезжает на свадьбу. Его ликвидация вопрос времени… – бывший Монах и на послевоенных снимках не избавился от цепкого взгляда партизана, – сейчас не трать на него силы, но будь осторожен, учитывая, что твое описание имеется на западе… – Саша вздохнул:

– Я уверен, что мерзавцу помогли бежать Фокусник и его дружок Лопатин. Лопатин служит в Кронштадте, у него есть доступ к моторкам, а Фокусник не случайно оказался в городе именно в это время, – он заметил тень в темных глазах товарища Котова.

– Но доказать мы ничего не можем… – Наум Исаакович не сомневался, что все именно так и случилось, – Фокусник утверждает, что провел новый год в дружеской компании… – Эйтингон понимал, почему Павел не подался на запад:

– Он человек чести, он никогда не бросит Анюту и Наденьку, где бы они ни были. Значит, они живы, но, как и где их искать… – Эйтингон, разумеется, не мог передавать с Сашей никаких конвертов:

– Я бы и не попросил помощи у Гольдберга и проклятой Марты, – гневно подумал он, – но фон Рабе жив и мне надо с ним связаться… – от Саломеи он знал адрес безопасного ящика Максимилиана в Цюрихе:

– Невеста возьмет мой конверт, – понял Наум Исаакович, – остается надеяться, что она успеет отправить его по назначению до ареста… – он хлопнул ладонью по карте Парижа:

– Я уверен, что тебе все удастся, – профессор Кардозо с нетерпением ждал дочь, – если девушка окажется в СССР, тебе полагается очередной орден… – Саша кисло сказал:

– Однако Рабе мы так и не нашли. Но они здесь… – серые глаза Скорпиона блеснули холодом, – Моцарт не преминул бы упомянуть, что они добрались до запада, – Наум Исаакович хмыкнул.

– Моцарту тоже не все рассказывают. Кстати, Дракон с нами не искренен до конца. Думаю, что сдал Шумана вовсе не он… – Эйтингон полистал пестрый голливудский журнальчик, – а его сестра… – Саша даже закашлялся:

– Она актриса, певица, какое она имеет отношение к… – товарищ Котов показал ему фото:

– Самое непосредственное. Ее приятель, – Дате сняли на вручении премии «Грэмми», под руку с хорошо одетым парнем лет тридцати, – метит в депутаты бундестага, милый мой, но адвокат Краузе не так прост, как кажется… – запросив справку, Наум Исаакович узнал, что Краузе часто летает в Швейцарию:

– Штази не зря ест свой хлеб, агенты в Западной Германии работают отменно. Брунс станет одним из них… – он не подозревал парнишку в двойной игре, – что нам пригодится в будущем… – Эйтингон предполагал, что Краузе связан с беглыми нацистами:

– В его официальной биографии такого не упоминается, но его отец был членом НСДАП, – нужные документы нашлись в архивах ГДР, – Краузе был подростком, когда закончилась война. Наверняка, нацисты не бросили осиротевшего парня… – Саша скептически сказал:

– Она пьет, курит травку, и вообще, кто станет ей доверять?

Наум Исаакович изучал красивое лицо актрисы.

– У Розы тоже был такой взгляд, – вспомнил он, – так смотрят сидящие в подполье… – он закрыл журнал:

– Дальновидный человек, – коротко сказал Наум Исаакович, – в любом случае, я бы доверял ей больше, чем ее брату…

Антон Петрович знал, что Дракон, как звали агента, сейчас в Риме:

– Мне надо встретиться с ним, получить адрес левака Ферелли, объяснить, что он переходит под мою опеку… – Дракона пока решили законсервировать, – синьора Монахиня от меня никуда не убежит, я не тороплюсь… – он присел напротив девушки:

– Рассказывайте, милочка. Я с удовольствием послушаю последние ватиканские сплетни… – Антон Петрович широко улыбнулся.

Джо вернулся из Кастель-Гандольфо дневным поездом, оставив своего духовника в папской резиденции.

Павел Шестой, в прошлом году основавший комиссию по средствам массовой коммуникации и секретариат по диалогу с нехристианами, собирался реформировать церковь и дальше. Новоиспеченный епископ Кардозо по секрету сказал Джо, что папа хочет создать и секретариат по делам неверующих:

– Более того, – заметил за ранним завтраком его преосвященство, – инквизицию тоже переименовывают. Со следующего года святых отцов называют Конгрегацией доктрины веры… – отец Симон полил овсянку монастырским медом, – должен сказать, что не все инквизиторы этому рады… – Джо поинтересовался:

– Насчет беатификации дяди Виллема пока ничего не известно… – Шмуэль хмыкнул:

– Чудеса, происходящие после возносимых к нему молитв, документируются… – епископ задумался, – таких исцелений набралось несколько десятков, но это дело долгое… – процесс, по словам Шмуэля, осложнялся тем, что тело отца Виллема сожгли в печах Аушвица:

– Папа прислал подробные показания о его жертвенном подвиге, – добавил Шмуэль, – Волк тоже написал несколько сотен страниц, но они… – епископ упер палец в потолок трапезной, – скорее беатифицируют помешанную, заморившую себя голодом, как сестра Изабелла в Картахене…