Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Здравствуйте, мистер Донован, – вежливо сказала пребывающая в Москве Кукушка, – нам надо поговорить.

Высокий, светловолосый мужчина, в льняном костюме от Brooks Brothers наклонился над фонтанчиком с водой, под надписью «Только для белых». Прохладный, выложенный плиткой закуток пустовал. Снаружи шумели дети, у вольера для жирафов сгрудилась толпа. Сотрудники зоопарка, по расписанию, кормили животных. Ребятишкам тоже разрешали протягивать жирафам фрукты. В толпе никто не заметил двоих мужчин, в хорошей, штатской одежде, при шляпах. Мэтью не стал надевать галстук. Пятничный визит в зоопарк, даже с чашкой кофе в хорошем ресторане, не предполагал делового наряда.

– Мне все равно к обеду на службу, – заметил он куратору, – придется доставать форму… – Мэтью, до сих пор, не мог поверить своим ушам.

Он позвонил по безопасному телефону немедленно после приземления в Вашингтоне особого рейса, из Лос-Аламоса. Мэтью был обязан сообщить куратору о пропаже доктора Кроу. Они с Гровсом отказались от военного шофера. Мэтью сел за руль лимузина, ожидавшего их на взлетном поле.

– Я вожу лучше, чем все негры, вместе взятые, – недовольно заметил генерал, – набрали в армию деревенских мальчишек, ничего, кроме ржавых велосипедов, на Юге не видевших… – он высадил Гровса у аккуратного, семейного особняка приятеля, в дорогом пригороде столицы:

– У меня с Деборой тоже появится дача… – три дня, пока они готовили доклад, в Лос-Аламосе, Мэтью заставлял себя сдерживаться, – то есть появилась бы дача, если бы не мерзавка… – кузина словно под землю провалилась. Мэтью знал о якобы газе, распыленном в гараже.

Помахав Лесли, он бросил в рот жвачку:

– Охранники галлюцинировали, а теперь ничего не помнят. Кузен Джон, что ли, сюда прилетал, с новейшими продуктами И. Г. Фарбен… – Мэтью не сомневался, что союзники тоже изрядно поживились, в своей зоне оккупации. Из Лос-Аламоса он обзвонил химические лаборатории, выполнявшие военные программы. О таком газе никто, ничего не слышал.

О форде, протаранившем ворота базы, Мэтью тоже поставили в известность. Он все больше склонялся к тому, что заказ британцев выполнил кузен Меир:

– Вполне в его манере, снести к чертовой матери ворота. Он только на вид безобиден, коротышка проклятый… – с начальством Мэтью своими подозрениями не делился. Они с Гровсом, не поднимая головы, трудились над отчетом, переводя научную неразбериху на человеческий язык. Отправив тома в столицу, специальным рейсом, генерал Горовиц вздохнул:

– Еще предстоит объясняться с куратором из посольства… – куратору он позвонил, остановив лимузин у третьей по счету общественной будки, на Коннектикут-авеню. Мэтью не стал вдаваться в долгие разговоры. Генерал только заметил:

– Дело чрезвычайно важное, не терпит отлагательств… – с того конца линии он услышал веселый голос: «У меня тоже есть хорошие новости».

Допив воду, облизав губы, Мэтью прислонился к стене:

– Но как? Каким образом… – кузина, пребывала в целости и сохранности, и находилась на пути в СССР. Полковнику Гурвичу, в закрытом приказе, присвоили звание Героя Советского Союза:

– Дома станете генералом, товарищ, – улыбнулся куратор, – впрочем, мы работаем не ради званий и наград. Тем не менее, товарищ Нахум, от имени правительства СССР, просит вас остаться в Америке, еще на какое-то время. Нам важны работы фон Брауна и японских ученых… – за японскими учеными еще предстояло лететь, в едва капитулировавшую Японию. Мэтью ожидал, что советская разведка, в Маньчжурии, не растеряется:

– Надеюсь, японцы не успели вывезти из тех краев научные лаборатории. Покойный Давид изучал чуму с профессором Исии. Исии нам бы пригодился, для создания бактериологического оружия… – Мэтью допил кофе. Радость от награды не отменяла обязанности сказать правду, товарищу по партии, коллеге по работе:

– Я не могу скрывать такое от СССР, не могу и не буду… – Мэтью покачал головой:

– Хорошо, что Ворона в безопасности, но вы обязаны меня выслушать… – куратор выслушал и даже кое-что записал, в блокнот.

Выяснилось, что подводная лодка подобрала доктора Кроу в назначенной точке рандеву. Мэтью понятия не имел, как и зачем кузина оказалась в заливе Пьюджет-Саунд:

– Здесь что-то не то… – нахмурившись, сказал он куратору, – я постараюсь выяснить подробности ее побега. Я не думаю, что мое начальство что-то заподозрило и устроило игру. Они бы не рискнули потерей Вороны… – Мэтью почесал свежевыбритый подбородок:

– Есть некоторая возможность того, что Ворона почуяв неладное, тайно связалась с британцами, и начала выполнять их задания. Но Пьюджет-Саунд, настолько отдаленное место, что она не могла появиться в заливе случайно… – успокаивающе журчала вода, в фонтанчике.

Мэтью щелкнул зажигалкой:

– Нет, надо выяснить, что происходит. Что находится в заливе, и кто привез туда кузину. Самое главное, зачем привезли. Нельзя ставить под удар безопасность Советского Союза… – Мэтью вспомнил выставку насекомых, в зоопарке:

– Мимикрия. Кузина может притворяться, играть. Она отлично держалась, когда мы изображали ее пленение… – Мэтью признавал, что, несмотря на видимую хрупкость, кузина сильный человек:

– Но даже сильные люди ломаются. Она понятия не имеет, что ее возлюбленный в СССР. Она сбросит маску, когда Воронову приставят к затылку пистолет… – Мэтью похлопал себя по карману пиджака:

– Пять тысяч долларов. Надо постепенно выводить деньги из Америки, в нейтральные страны. Сюда мне хода очень скоро не останется, а в Испании, например, я опустошу свои счета. СССР позаботится обо мне и Деборе, о моем мальчике, но предусмотрительность никогда не мешает… – надвинув шляпу на бровь, Мэтью вышел на залитую солнцем площадку, перед вольером. У него оставалось время добраться домой, и сделать вид, что он отдыхал, после ночного рейса.

Нырнув в толпу, Мэтью скрылся среди детей с родителями, осаждавших барьер загона для жирафов.

Анна оглядела сложенные у стены саквояжи. Взяв велосипед, с тележкой, устроив Петю сзади, она съездила на пристань:

– Ничего из вещей мне там не понадобится, – она крутила педали, по лесной дороге, – впрочем, я даже не знаю, куда меня отправят… – в индейскую торбу она положила зубную щетку, мятный порошок в круглой, картонной коробочке, кусок мыла и смену белья. Горский учил дочь собираться в тюрьму:

– Чему он только меня не учил… – парижский шелк ласкал пальцы, – но на Лубянке у меня все отобрали, и выдали казенные вещи. И здесь так же случится… – появившись на Адаке в японской одежде, Анна получила армейскую форму. Она ездила на пристань в крепких ботинках, джинсах, и клетчатой рубашке.