Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Русская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:В людях - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Горький - В людях - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
В людях - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Максим Горький, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Алеша Пешков уходит из дома своего деда и отправляется на заработки, "в люди". Служит "мальчиком" у дяди-чертежника, мойщиком посуды на волжском пароходе, учеником в иконописной мастерской. Добрый, чуждый жестокости, он не может вынести царящей кругом несправедливости, отважно борется за правду и... вновь оказывается без угла и куска хлеба.
В людях - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
В людях - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Максим Горький
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The best singer of all - and they were always particularly good singers - was the small, lean harness - maker, Kleshtchkov, who looked as if he had been squeezed, and had tufts of red hair on his head. His little nose gleamed like that of a corpse; his. benign, dreamy eyes were immovable. | Лучше всех - и всегда какие-то особенно хорошие песни - пел маленький, тощий шорник Клещов, человек мятый, жеваный, в клочьях рыжих волос; носишко у него блестел, точно у покойника, крошечные сонные глаза были неподвижны. |
| Sometimes he closed his eyes, leaned the back of his head against the bottom of the cask, protruding his chest, and in his soft but all-conquering tenor voice sang the quick moving: | Бывало, закроет он их, прислонится Ко дну бочонка затылком и, выпятив грудь, тихим, но всепобеждающим тенорком заведет скороговоркой: |
| "Ekh! how the fog has fallen upon the clean fields already! | Эх, уж как пал туман на поле чистое, |
| And has hidden the distant roads!" | Да призакрыл туман дороги дальние... |
| Here he would stop, and resting his back against the bar, bending backwards, went on, with his face raised toward the ceiling: | Тут он вставал, опираясь поясницей на стойку, изогнувшись назад, и задушевно выводил, подняв лицо к потолку: |
| "Ekh! where - where am I going? | Эх, я ку-да, куда пойду, |
| Where shall I find the broad ro-oad?" | Где до-орогу я широкую найду? |
| His voice was small like himself, but it was unwearied; he permeated the dark, dull room of the tav - ern with silvery chords, melancholy words. His groans and cries conquered every one; even the drunken ones became amazedly surprised, gazing down in si-lence at the tables in front of them. As for me, my heart was torn, and overflowed with those mighty feel-ings which good music always arouses as it miracu - lously touches the very depths of the soul. | Голос у него был маленький, но неутомимый; он прошивал глухой, Отемный гомон трактира серебряной струной, грустные слова, стоны и выкрики побеждали всех людей,- даже пьяные становились удивленно серьезны, молча смотрели в столы перед собою, а у меня надрывалось сердце, переполненное тем мощным чувством, которое всегда будит хорошая музыка, чудесно касаясь глубин души. |
| It was as quiet in the tavern as in a church, and the singer seemed like a good priest, who did not preach, but with all his soul, and honestly, prayed for the whole human family, thinking aloud, as it were, of all the grievous calamities which beset human life. | В трактире становилось тихо, как в церкви, а певец - словно добрый священник. Он не проповедует, а действительно всей душой честно молится за весь род людской, честно, вслух думает о всех горестях бедной человечьей жизни. |
| Bearded men gazed upon him; childlike eyes blinked in fierce, wild faces; at moments some one sighed, and this seemed to emphasize the triumphant power of the music. | Отовсюду на него смотрят бородатые люди, на звериных лицах задумчиво мигают детские глаза; иногда кто-нибудь вздохнет, и это хорошо подчеркивает победительную силу песни. |
| At such times it always seemed to me that the lives led by most people were unreal and meaningless, and that the reality of life lay here. | В такие минуты мне всегда казалось, что все люди живут фальшивой, надуманной жизнью, а настоящая человечья жизнь - вот она! |
| In the corner sat the fat-faced old-clothes dealer, Luissukha, a repulsive female, a shameless, loose woman. She hid her head on her fat shoulder and wept, furtively wiping the tears from her bold eyes. | Сидит в углу толсторожая торговка Лысуха, баба отбойная, бесстыдно гулящая; спрятала голову в жирные плечи и плачет, тихонько моет слезами свои наглые глаза. |
| Not far from her sat the gloomy chorister, Mitropolski, a hirsute young fellow who looked like a degraded deacon, with great eyes set in his drunken face. He gazed into the glass of vodka placed before him, took it up, and raised it to his mouth, and then set it down again on the table, carefully and noiselessly. For some reason he could not drink. | Недалеко от нее навалился на стол мрачный ок-тавист Митропольский, волосатый детина, похожий на дьякона-расстригу, с огромными глазами на пьяном лице; смотрит в рюмку водки перед собою, берет ее, подносит ко рту и снова ставит на стол, осторожно и бесшумно,- не может почему-то выпить. |
| And all the people in the tavern seemed to be glued to their places, as if they were listening to something long forgotten, but once dear and near to them. | И все люди в трактире замерли, точно прислушиваясь к давно забытому, что было дорого и близко им. |
| When Kleshtchkov, having finished his song, modestly sank down in the chair, the tavern-keeper, giving him a glass of wine, would say with a smile of satisfaction: | Когда Клещов, кончив песню, скромно опускался на стул, трактирщик, подавая ему стакан вина, говорил с улыбкой удовольствия: |
| "Well, that was very good, sure! | - Ну, конешно, хорошо! |
| Although you can hardly be said to sing, so much as to recite! However, you are a master of it, whatever they say! | Хоша ты не столь поешь, сколько рассказываешь, однако - мастер, что и говорить! |
| No one could say otherwise." | Иного - никто не скажет... |
| Kleshtchkov, drinking his vodka without haste, coughed carefully and said quietly: | Клещов, не торопясь, пил водку, осторожно крякал и тихо говорил: |
| "Any one can sing if he has a voice, but to show what kind of soul the song contains is only given to me." | - Спеть всякий может, у кого голос есть, а показать, какова душа в песне,- это только мне дано! |
| "Well, you needn't boast, anyhow." | - Ну, не хвастай, однако! |
| "He who has nothing to boast about, does not boast," said the singer as quietly but more firmly than before. | - Кому - нечем, тот не хвастает,- всё так же тихо, но более упрямо говорил певец. |
| "You are conceited, Kleshtchkov!" exclaimed the host, annoyed. | - Заносчив ты, Клещов! - с досадой восклицает трактирщик. |
| "One can't be more conceited than one's conscience allows." | - Выше своей души не заношусь... |
| And from the corner the gloomy Mitropolski roared: | А в углу рычал мрачный октавист: |
| "What do you know about the singing of this fallen angel, you worms, you dirt!" | - Что понимаете в пении сего безобразного ангела вы, черви, вы, плесень? |
| He always opposed every one, argued with every one, brought accusations against every one; and almost every Sunday he was cruelly punished for this by one of the singers, or whoever else had a mind for the business. | Он всегда и со всеми был не согласен, против всех спорил, всех обличал, и почти каждый праздник его жестоко били за это и певчие и все, кто мог, кто хотел. |
| The tavern-keeper loved Kleshtchkov's singing, but he could not endure the singer. He used to complain about him, and obviously sought occasions to humiliate him and to make him ridiculous. This fact was known to the frequenters of the tavern and to Kleshtchkov himself. | Трактирщик любит песни Клещова, но терпеть не может самого певца; жалуется всем на него и явно ищет унизить шорника, посмеяться над ним; это знают и завсегдатаи трактира и сам Клещов. |
| "He is a good singer, but he is proud; he wants taking down," he said, and several guests agreed with him. | - Хорош певец, да кичлив, и надо его одернуть,-говорит он, и некоторые гости соглашаются с ним. |
| "That's true; he's a conceited fellow!" | - Это - верно, заносчив парень! |
| "What's he got to be conceited about? | - Чем заносится? |
| His voice? That comes from God; he has nothing to do with it! | Голос - от бога, не сам нажил! |
| And he hasn't a very powerful voice, has he?" the tavern-keeper persisted. | Да и велик ли голос-то? - упрямо твердит трактирщик. |
| His audience agreed with him. | Согласная публика вторит ему: |
| "True, it is not so much his voice as his intelligence." | - Верно, тут не голос, а больше - уменье. |
| One day after the singer had refreshed himself and gone away, the tavern-keeper tried to persuade Luissukha. | Однажды, когда певец, остыв, ушел, трактирщик стал уговаривать Лысуху: |
| "Why don't you amuse yourself with Kleshtchkov for a bit, Marie Evdokimova; you'd shake him up, wouldn't you? | - Вот тебе бы, Марья Евдокимовна, побаловать с Клещовым-то, помотала бы ты его маленько, а? |
| What would you want for it?" | Чего тебе стоит? |
| "If I were younger," she said with a laugh. | - Кабы я помоложе была,- усмехаясь, сказала торговка. |
| The tavern-keeper cried loudly and warmly: | Трактирщик горячо и громко закричал: |
| "What can the young ones do? | - Что молодые умеют? |
| But you - you will get hold of him! | А ты - возьмись! |
| We shall see him dancing round you! | Поглядеть бы, как он завился вокруг тебя! |
| When he is bowed down by grief he will be able to sing, won't he? | В тоску бы его вогнать, вот он запел бы, а? |
| Take him in hand, Evdokimova, and do me a favor, will you?" | Возьмись, Евдокимовна, поблагодарю, эй? |
| But she would not do it. | Но она не бралась. |
| Large and fat, she lowered her eyes and played with the fringe of the hand - kerchief which covered her bosom, as she said in a monotonous, lazy drawl: | Большая, дебелая, она, опустив глаза и перебирая пальцами бахрому платка на груди, однообразно и лениво говорила: |
| "It's a young person that is needed here. | - Тут - молодую надо. |
| If I were younger, well, I would not think twice about it." | Кабы я моложе была, ну - не задумалась бы... |
| Almost every night the tavern-keeper tried to make Kleshtchkov drunk, but the latter, after two or three songs and a glassful after each, would carefully wrap up his throat with a knitted scarf, draw his cap well over his tufted head, and depart. | Почти всегда трактирщик старался напоить Клещова, но тот, спев две-три песни и выпив за каждую по стакану, тщательно окутывал горло вязаным шарфом, туго натягивал картуз на вихрастую голову и уходил. |
| The tavern-keeper often tried to find a rival for Kleshtchkov. The harness-maker would sing a song and then the host, after praising him, would say: | Нередко трактирщик выискивал соперников Клещову; споет шорник песню, а он, похвалив его, говорит, волнуясь: |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "В людях - русский и английский параллельные тексты", Максим Горький
Книги похожие на "В людях - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.