Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Советская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Алексей Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает картина событий, потрясших весь мир.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Алексей Толстой
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| He did not notice things which did not fit in with his conceptions and only winced when they forced themselves upon him. | Неподходящее пропускалось мимо глаз, от назойливого он морщился. |
| In his eyes the world was a finished system. | И мир представлялся ему законченной системой. |
| This was no doubt due to the aristocratic prejudices handed down to him through generation's of complacent landed proprietors. | Происходило это, по всей вероятности, от врожденного барства, от многих поколений благодушествующих помещиков. |
| This vanished race had placed above all blessings such tranquil complacency, applying it to everyone and everything. | Эта исчезнувшая порода превыше всех благ ставила мирное благодушие и навязывала его всему и повсюду. |
| Was a peasant being thrashed in the stables? What of it? The peasant would bawl a bit, but after the birching he would repent, and feel all the better for it, since his repentance would be followed by a sensation of peace. | Пороли мужика на конюшне, - ну, что же, покричит-покричит мужик и после лозы раскается, ему же будет лучше - раскаянному и умиротворенному. |
| Were bills protested, was the estate going under the hammer? It couldn't be helped! | Протестуют векселя, имение идет с торгов, - что ж поделаешь? |
| One could live in the annex, among the dock leaves and gooseberry bushes, without noisy revellings: no doubt this would be better suited to one's old age.... Not one of the blows dealt by fate could shake the complacency of a landed proprietor, once he had adopted a point of view enabling him to see only what was beautiful and lofty. | Можно прожить и во флигельке, в лопухах и крыжовнике, без шумных пиров: пожалуй, что так и душе будет покойнее под старость лет... Никакими усилиями судьбе не удавалось сбить с толку благодушествующего помещика. И вырабатывалось у него особое мягкое зрение -видеть во всем лишь прекраснейшее и благороднейшее! |
| This lack of a critical attitude towards individuals and their actions was one of Vadim Petrovich's characteristics, too, although the events of the last few years had caused considerable wear and tear to his romanticism, leaving it almost in rags. He was continually being forced to avert his gaze. | Это отсутствие едкого взгляда на лица и поступки было и у Вадима Петровича. (Правда, события последних лет сильно потрепали его романтизм, вернее - от него остались одни лохмотья.) Ему теперь постоянно приходилось жмуриться. |
| And this was why, among other things, he kept away from the officers' mess as much as possible. | Вот отчего он уклонялся, например, от посещения офицерского собрания. |
| To his way of thinking, these people-a handful of officers and cadets-should go clad in white, like crusaders: had they not raised the sword against the insurgent rabble and its leaders-whether the servants and myrmidons of Antichrist or the Germans? It was with such ideas in his head that Roshchin found himself in the Don. | Эти люди, - горсточка офицеров и юнкеров, -должны были, по его понятию, носить, как крестоносцы, белые одежды: ведь они подняли меч против взбунтовавшейся черни, против черных вождей, антихристовых или германских -черт их там разберет - слуг и приспешников. (С этим зарядом идей Рощин и попал на Дон.) |
| It was shocking to hear, at the officers' drinking bouts, the noisy braggings which accompanied the clinking of glasses, the gloatings over fratricide. | Но на офицерских попойках было дико слушать шумное бахвальство под звон стопочек, похвалы братоубийственной лихости. |
| The youthful, once refined, countenances of these "crusaders" were distorted with the impatient desire to murder, to deal out reprisals, to wreak vengeance; raising glasses of almost raw spirits, they sang a dirge to the most insignificant of mortals, one who had been shot down, his remains burnt, the ashes scattered to the winds, like those of the False Dmitri; one who, if all the blood shed in obedience to his feeble will could have been collected in one great lake, would undoubtedly have been drowned in its deep waters by the people. | Эти молодые, когда-то изящные лица "крестоносцев" обезображены нетерпением убивать, карать, мстить; вот они, стоя со стопочками девяностопятиградусного спирта, поют мертвый гимн тому, кто был ничтожнейшим из людей, был расстрелян, сожжен, развеян по ветру, как некогда Лжедимитрий, и если бы можно было собрать всю кровь, пролитую по его бессильной воле, то народ, конечно, утопил бы его живого в этом глубоком озере... |
| This funeral dirge seemed to be the only idea in the heads of his brother officers, and again Roshchin "had to avert his gaze.... To clear Russia of the Bolsheviks, to get to Moscow. | Казалось (на это и жмурился Рощин), этот мертвый гимн был единственной идеей у его однополчан... Очистить Россию от большевиков, дойти до Москвы. |
| Church bells.... Denikin riding into the Kremlin on a white horse.... All that was of course quite easy to understand.... | Колокольный звон... Деникин въезжает в Кремль на белом коне... Да, да, все это понятно. |
| But what next? That was the chief question! | Но дальше-то что, - самое-то главное? |
| It would have been considered indecent even to mention the Constituent Assembly among officers. | Про Учредительное собрание, например, неприлично было и говорить среди офицеров. |
| Had it all been a dirge for the dead then? | Значит: гимн мертвецу? |
| What was it that drew these people to battle and to death? | Что же увлекло этих людей на борьбу и смерть? |
| Roshchin averted his gaze.... To expose their breasts to the bullets, and then drink raw spirits in the freight vans-that was not heroism. That was old stuff. | Рощин жмурился... Подставлять грудь под пули и пить спирт в теплушках уже не было героизмом, -устарело. |
| The brave and the cowardly-everyone did that. | Этим занимались и храбрые и трусы. |
| It had become a commonplace to overcome the fear of death, life had become cheap. | Преодоление страха смерти вошло в обиход, жизнь стала дешевой. |
| Heroism lay in sacrificing oneself in the name of faith and truth. | Героизм был в отречении от себя во имя веры и правды. |
| But here again he had to avert his glance. What truth did his brother-officers believe in? | Но тут опять жмурки, без конца жмурки... В какую правду верили его однополчане? |
| What truth did he himself believe in? | В какую правду верил он сам? |
| In the great, tragic history of Russia? | В великую трагическую историю России? |
| But this was an axiom, not the truth. | Но это была истина, а не правда. |
| Truth lay in movement, in life-not in the well-thumbed pages of some dusty folio, but in the ever-living stream of the future. | Правда - в движении, в жизни, - не в перелистанных страницах пыльного фолианта, а в том, что течет в грядущее. |
| In the name of what truth (if one disregarded the church bells of Moscow, the white horse, the flowers on bayonets, and all that) was it necessary to kill Russian peasants? | Во имя какой правды (если не считать московского колокольного звона, белого коня, цветов на штыках и прочее) нужно убивать русских мужиков? |
| This was the question which was beginning to steal into the consciousness of Vadim Petrovich, disturbing his thoughts as a stone cast into water disturbs the reflections on its surface. | Этот вопрос начинал шататься в сознании Вадима Петровича, зыбиться, как отражение в воде, куда бросили камень. |
| At this point began the agonizing splitting of his personality. | Тут-то и начиналось его мучительное расщепление. |
| He was a stranger among his brother-officers, a "Red," a "Bolshie." | Он был чужой среди однополчан, "красные подштанники", "едва ли не большевичок". |
| The memory of his last words to Katya kept recurring with increasing frequency to his mind, causing his ears to burn with shame. | Все чаще с горящими от стыда ушами он вспоминал последний разговор с Катей. |
| She had wrung her hands, breathless with emotion, as if she saw the pebbles on the edge of an abyss slipping beneath the feet of Vadim Petrovich. | Она сжимала руки, задыхалась от волнения, будто из-под ног Вадима Петровича сыпались камешки в пропасть. |
| "Vadim, Vadim! Something quite different must be done!" | "Нужно делать что-то совсем другое, Вадим, Вадим!!" |
| He was not yet ready to admit that Katya had been right, that he was in a state of hopelessness, that the further he went the less he was able to understand whence came the power of the "insurgent rabble," a power which was growing with nightmare rapidity; that to rush to the conclusion that the people were being deceived by the Bolsheviks was utterly absurd, since nobody knew whether it was the Bolsheviks who had called the Revolution into life, or the people the Bolsheviks; and that there was now no one for him to blame any more- (unless it were himself. | Ему еще трудно было сознаться, что Катя, должно быть, права, что он безнадежно запутывается, что все меньше понимает - откуда берется, растет, как кошмар, сила "взбунтовавшейся черни", что сгоряча объяснять, будто народ обманут большевиками; - глупо до ужаса, потому что еще неизвестно, кто кого призвал: большевики революцию или народ большевиков, что ему сейчас больше некого обвинять, - разве самого себя. |
| Katya had been right about everything. | Катя была права во всем. |
| She had brought to these troublous times from the old life only one defence, one treasure-love and pity. | Из старой жизни она унесла в эти смутные времена одну защиту, одно сокровище - любовь и жалость. |
| He remembered how she had gone about Rostov, with her shawl and her bundle-the gentle companion of his days.... So dear, so dear.... To lay one's head in her lap, to press one's face against her tender hands, to say nothing but: | Он вспоминал, как она шла по Ростову, в платочке, с узелком, - кроткая спутница его жизни... Милая, милая, милая... Положить голову на ее колени, прижать к лицу ее нежные руки, сказать только: |
| "I can't stand it any longer, Katya!" But an absurd pride held Vadim Petrovich in its grip. | "Катя, я изнемог..." Но нелепая гордость сковывала Вадима Петровича. |
| His lean figure, as (rigid as if he were laced up in a corset of steel, his head, now quite grey, arrogantly erect, were conspicuous everywhere he went-in the dusty village street, in the ranks, in the officers' mess.... | На пыльной улице станицы, в строю, в офицерском собрании появлялась его худая фигура, будто затянутая в железный корсет, голова, совсем уже седая, высокомерно поднята... |
| "The dandy!" men said of him. "Keeping up the tone, forsooth! Fancies himself a guardsman--the infantry swine!" | "Елочки точеные, - говорили про него, - тон держит, подумаешь - лейб-гвардеец, сволочь пехотная..." |
| He had sent Katya two short notes, but had received no reply. | Он послал Кате два коротеньких письма, но ответа не получил. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты", Алексей Толстой
Книги похожие на "Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.