Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Советская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Толстой - Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Алексей Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает картина событий, потрясших весь мир.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Алексей Толстой
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The Aryan world has already been through one such epoch. | Однажды арийский мир уже пережил подобное. |
| That was in the fourth century when the barbarians destroyed Rome. | Это было в четвертом веке, когда варвары разрушили Рим. |
| There are many who see in this analogies with our times. | Многие готовы провести параллели с нашим временем. |
| But it is not true. | Но это ничего. |
| Rome was destroyed by the idea of Christianity. | Рим был разложен идеями христианства. |
| The barbarians merely mutilated the corpse of Rome. | Варвары разорвали уже только труп Рима. |
| Modern civilization will be transformed by socialism. | Современная цивилизация будет переорганизована социализмом. |
| It was destruction then, now it will be construction. | Там было разрушение, тут будет созидание. |
| The most destructive ideas of Christianity were: equality, internationalism, and the moral superiority of the poor over the rich. | Наиболее разрушительными идеями христианства были: равенство, интернационализм и моральное превосходство бедности над богатством. |
| These were the ideas of the barbarians feeding that monstrous parasite, Rome, which was wallowing in luxury. | Это были идеи варваров, кормивших чудовищного паразита - Рим, утопавший в роскоши. |
| That is why the Romans feared and persecuted the Christians. | Вот почему римляне так боялись и так жестоко преследовали христиан. |
| But there were no constructive ideas in Christianity, it did nothing to organize labour. | Но в христианстве не было созидающей идеи, оно не организовывало труда. |
| It contented itself on earth with destruction alone, promising all the rest in heaven. | На земле оно довольствовалось только разрушением, а все остальное обещало на небесах. |
| Christianity was merely a sword, an instrument of destruction and punishment. | Христианство - это был только меч, разрушающий и карающий. |
| Even in heaven, and in the ideal life, it could promise nothing but the hierarchical class and official state of the Roman Empire in reverse. | И даже на небесах, и в идеальной жизни, оно не могло обещать ничего, кроме вывернутого наизнанку иерархического, классового и чиновничьего строя Римской империи. |
| And this was its basic defect. | Таковы были его основные ошибки. |
| Rome set against it the idea of order. | В противовес ему Рим выдвигал идею порядка. |
| But at that time disorder, universal chaos, was the cherished dream of the barbarians awaiting the hour when they should storm the walls of Rome. | Но тогда самый беспорядок - всеобщий хаос - и был заветной мечтой варваров, ожидавших часа, чтобы полезть штурмом на стены Рима. |
| And the hour did come. | Час этот настал. |
| The cities were reduced to heaps of smoking ruins. | На месте городов задымились развалины. |
| Corpses, with stakes through their hearts, crushed by the chariots of the barbarians, lay about the roads. | Трупы лежали по дорогам, распятые кольями, раздавленные телегами варваров. |
| There was no help-Europe, Asia Minor, Africa, were in flames from end to end. | Спасения не было, потому что Европа, Малая Азия, Африка пылали от края до края. |
| The Romans hovered like birds above the conflagration of the whole world. | Римляне, как птицы, метались по мировому пожарищу. |
| They were slaughtered by the barbarians, torn to pieces in the forests by wild beasts, and perished in the desert from hunger, tropical heat, chill blasts. | Их умерщвляли варвары, в лесах раздирали дикие звери, они гибли в пустынях от голода, зноя и стужи. |
| I have read in the pages of a contemporary how Proba, the wife of the Prefect of Rome, escaped at night in a boat with her two daughters, when Alaric and his Germans forced their entry into Rome. | Я читал рассказ современника о том, как Проба, жена римского префекта, бежала ночью в лодке с двумя дочерьми из Рима, куда ворвались германцы Алариха. |
| Floating down the Tiber, the Roman women saw the flames devouring the eternal city.... | Плывя по Тибру, римлянки видели пламя, пожиравшее Вечный город. |
| It was the end of the world...." | Это был конец мира... |
| The German opened his rucksack, and extracted from the very bottom of it a bulging notebook with a rubbed leather binding, the leaves of which he turned over in silence for a short time, smiling discreetly. | Немец развязал вещевой мешок, со дна его достал пухлую, в потертой коже, записную книжку и некоторое время со сдержанной улыбкой перелистывал ее. |
| "There," he said, going over to Katya's side, "this passage from Ammianus Marcellinus will give you a better idea of what the Romans were like before their downfall: | - Вот, - сказал он, пересаживаясь на Катину лавку, - чтобы вам лучше представить, каковы из себя были римляне, перед гибелью, послушайте одно место из Аммиана Марцеллина. Он так описывает этих владык вселенной: |
| " 'Their long robes of silk and purple fluttered in the wind and afforded glimpses of rich tunics embroidered with the likeness of various animals. | "Длинные одежды из пурпура и шелка развеваются по ветру и дают возможность рассмотреть под ними богатую тунику, украшенную вышивками, изображающими различных животных. |
| Accompanied by enormous suites, they thundered at a breakneck speed in their covered chariots, shaking the homes and roads. | Сопровождаемые свитой в пятьдесят человек прислуги, их закрытые колесницы потрясают мостовую и дома, мчась по улице с необыкновенной быстротой. |
| When a patrician visited the baths, which were as a rule attached to shops, eating houses and pleasure gardens, he would demand in imperious tones that everything be given up to his exclusive use. | Если кто-нибудь из них входит в бани, обычно соединенные с магазинами, ресторанами и местами для прогулок, - он повелительным тоном требует, чтобы предметы общего употребления были отданы в его исключительное пользование. |
| On emerging from the bath he donned jewelled rings and buckles, and a sumptuous gown whose folds would have sufficed for a dozen men. | Выходя из бани, он надевает перстни и пряжки с драгоценными камнями и облекается в дорогой халат, полотна которого хватило бы на двенадцать человек. |
| On top of this came all sorts of attire conducive to his self-esteem. And he never failed to assume a pompous bearing, such as would not have been tolerated even in the great Marcellus, the conqueror of Syracuse. | Затем следуют верхние одежды, которые льстят его самолюбию; при этом он не забывает принять величественную осанку, которой нельзя было бы простить и великому Марцеллу, завоевателю Сиракуз. |
| He actually ventured to make occasional audacious sallies with a huge suite of servants, cooks, proteges, and loathsomely disfigured eunuchs, to his Italian estates, where he indulged in shooting wild fowl and hunting the hare. | Впрочем, иногда и он предпринимает смелые походы с огромной свитой слуг, поваров, клиентов и отвратительно обезображенных евнухов в свои итальянские поместья, где забавляется охотой на птиц и кроликов. |
| On those rare occasions when, some sultry noontide, he ventured to cross the lake of Lucrin in his gilded barge, he would afterwards compare his journey to the campaigns of Caesar and Alexander. | Если случайно, особенно в жаркий полдень, он имеет храбрость переплыть на раззолоченной барке озеро Лукрин, отправляясь на свою приморскую дачу, он сравнивает потом это путешествие с походами Цезаря и Александра. |
| If a fly blundered through the silken curtains sheltering his deck, or a stray sunbeam penetrated their folds, he would bemoan his bad luck, regretting he had not been born in some land of eternal, Cymric gloom. | Если муха проникает за шелковую занавеску палубы или сквозь складки упадет луч солнца, он оплакивает свое бедствие, сетуя, что не родился в странах киммерийских, где вечный мрак. |
| Parasites and flatterers, ready to applaud every word uttered by their host, were the favourite guests of a great man. | Лучшими гостями у знатных считаются паразиты и льстецы, умеющие рукоплескать каждому слову хозяина. |
| They surveyed with ecstatic admiration the marble pillars and mosaic floors of the rooms. | Они смотрят с восторгом на мраморные колонны комнат и мозаичные полы. |
| Fish and fowl of extraordinary size evoked general astonishment. | За столом птицы и рыбы необыкновенной величины вызывают всеобщее удивление. |
| Scales were brought in to demonstrate their weight, and while the more soberminded guests turned aside from such spectacles, the parasites clamoured for the recording of such miracles by lawyers....' " | Приносят весы, чтобы удостовериться в полновесности этих яств, и в то время, когда благоразумные гости отворачиваются от такой сцены, паразиты требуют нотариуса, чтобы составить протокол в достоверности подобных чудес..." |
| "Yes," said the German, closing his notebook, "sic transit... these people were later forced to wander about the roads and the ruins of cities, in search of food. | -Да, sic transit...[1 - так проходит... "слава мира" (лат.)] - сказал немец, захлопывая записную книжку. - Эти люди пошли бродить в поисках пропитания по дорогам и разрушенным городам. |
| And the barbarians rolled on in great waves from the east, looting and laying waste. | А волны варваров продолжали катиться с востока, опустошая и грабя. |
| By fifty years or so there was not a trace of the Roman Empire left. | В какие-нибудь пятьдесят лет от Римской империи не осталось и следа. |
| Great Rome was overgrown with grass, goats pastured in the abandoned court-yards. | Великий Рим зарастал травой, среди покинутых дворцов паслись козы. |
| Europe was plunged in darkness for almost seven centuries. | Почти на семь столетий опустилась ночь над Европой. |
| And all this because Christianity could destroy, but had not conceived the idea of the organization of labour. | Это произошло потому, что христианство могло разрушать, но не знало идеи организации труда. |
| There is not a word about labour in the Commandments. | В заповедях не говорится о труде. |
| They are intended for men who neither sow nor reap, for whom slaves sowed and reaped. | Их моральные законы применимы к человеку, который не сеет, не жнет, а за которого сеют и жнут рабы. |
| Christianity became the religion of emperors and conquerors. | Христианство стало религией императоров и завоевателей. |
| Labour remained unorganized and outside the moral code. | Труд остался неорганизованным и вне морали. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты", Алексей Толстой
Книги похожие на "Восемнадцатый год - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.