Роберт Стивенсон - Катриона - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Роберт Стивенсон - Катриона - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Исторические приключения. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Катриона - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Роберт Стивенсон
Жанр:

Исторические приключения
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Роберт Стивенсон - Катриона - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Катриона - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Роберт Стивенсон, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Действие романа происходит в 50-е годы XVIII века непосредственно вслед за подавлением последнего вооруженного восстания шотландских горцев, выступивших против английского короля Георга II за восстановление на английском троне шотландской династии Стюартов, когда Шотландия окончательно потеряла национальную независимость.
Лестница, ведущая на верхний этаж темной башни, у которой нет последних ступеней; зловещий дядюшка, продающий своего племянника и наследника пиратам; схватка на корабле; неожиданный храбрый союзник и путешествие юного Дэвида Бальфура с полученным от него талисманом — серебряной пуговицей — через суровую мятежную Шотландию середины XVIII века. И в награду за мужество и упорство — благодарность прекрасной и взбалмошной бунтовщицы Катрионы.

Катриона - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Катриона - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Роберт Стивенсон

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

My troubles began with my return.	Едва я вошел, начались мои мытарства.
She ran to greet me with an obvious and affecting pleasure.	Она бросилась мне навстречу с нескрываемой радостью.
She was clad, besides, entirely in the new clothes that I had bought for her; looked in them beyond expression well; and must walk about and drop me curtseys to display them and to be admired.	К тому же она с головы до ног переоделась и была ослепительно хороша в купленных мною обновках; она ходила вокруг меня и низко приседала, а я должен был смотреть и восхищаться.
I am sure I did it with an ill grace, for I thought to have choked upon the words.	Кажется, я был очень неучтив и едва выдавил из себя несколько слов.
"Well," she said, "if you will not be caring for my pretty clothes, see what I have done with our two chambers."	-- Что ж, -- сказала она, -- если вам не нравится мое красивое платье, поглядите, как я убрала наши комнаты.
And she showed me the place all very finely swept, and the fires glowing in the two chimneys.	В самом деле, комнаты были чисто подметены, и в обоих каминах пылал огонь.
I was glad of a chance to seem a little more severe than I quite felt.	Я воспользовался предлогом и напустил на себя суровость.
"Catriona," said I, "I am very much displeased with you, and you must never again lay a hand upon my room.	-- Катриона, -- сказал я, -- знайте, я вами очень недоволен. Никогда больше ничего не трогайте в моей комнате.
One of us two must have the rule while we are here together; it is most fit it should be I who am both the man and the elder; and I give you that for my command."	Пока мы здесь живем, один из нас должен быть хозяином. Эта роль подобает мне, потому что я мужчина и старший по возрасту. Вот вам мой приказ.
She dropped me one of her curtseys; which were extraordinary taking.	Она присела передо мной, и это, как всегда, получилось у нее удивительно мило.
"If you will be cross," said she, "I must be making pretty manners at you, Davie.	-- Если вы будете на меня сердиться, Дэви, -сказала она, -- я призову на помощь свои хорошие манеры.
I will be very obedient, as I should be when every stitch upon all there is of me belongs to you.	Я буду вам покорна, как велит мне долг, потому что здесь все до последней мелочи принадлежит вам.
But you will not be very cross either, because now I have not anyone else."	Только уж не слишком сердитесь, потому что теперь у меня никого, кроме вас, нет.
This struck me hard, and I made haste, in a kind of penitence, to blot out all the good effect of my last speech.	Я не выдержал удара и в порыве раскаяния поспешил испортить все впечатление, которое должна была произвести моя нравоучительная речь.
In this direction progress was more easy, being down hill; she led me forward, smiling; at the sight of her, in the brightness of the fire and with her pretty becks and looks, my heart was altogether melted.	Это было куда легче: я словно катился вниз с горы, а она с улыбкой мне помогала; сидя у пылающего камина, она бросала на меня нежные взгляды, ободряюще кивала мне, и сердце мое совсем растаяло.
We made our meal with infinite mirth and tenderness; and the two seemed to be commingled into one, so that our very laughter sounded like a kindness.	За ужином мы оба веселились и были заботливы друг к другу; мы как бы слились воедино, и наш смех звучал ласково.

In the midst of which I awoke to better recollections, made a lame word of excuse, and set myself boorishly to my studies.	А потом я вдруг вспомнил о своем благом решении и, оставив ее под каким-то неуклюжим предлогом, хмуро уселся читать.
It was a substantial, instructive book that I had bought, by the late Dr. Heineccius, in which I was to do a great deal reading these next few days, and often very glad that I had no one to question me of what I read.	Я купил весьма содержательную и поучительную книгу покойного доктора Гейнекциуса, решив усердно проштудировать ее в ближайшие дни, и теперь часто радовался, что никто не допытывается у меня, о чем я читаю.
Methought she bit her lip at me a little, and that cut me.	Катриона, видно, очень обиделась, и это меня огорчило.
Indeed it left her wholly solitary, the more as she was very little of a reader, and had never a book.	В самом деле, я оставил ее совсем одну, а ведь она едва умела читать, и у нее никогда не было книг.
But what was I to do?	Но что мне было делать?
So the rest of the evening flowed by almost without speech.	Весь остаток вечера мы едва перемолвились словом.
I could have beat myself.	Я проклинал себя.
I could not lie in my bed that night for rage and repentance, but walked to and fro on my bare feet till I was nearly perished, for the chimney was gone out and the frost keen.	От злости -- и раскаяния я не мог улежать в постели и всю ночь ходил взад-вперед по комнате, шлепая по полу босыми ногами, пока не окоченел совершенно, потому что огонь в камине погас, а мороз был сильный.
The thought of her in the next room, the thought that she might even hear me as I walked, the remembrance of my churlishness and that I must continue to practise the same ungrateful course or be dishonoured, put me beside my reason.	Я думал о том, что она в соседней комнате и, может быть, даже слышит мои шаги, вспоминал, что я плохо с ней обошелся и что впредь мне придется вести себя столь же сухо и неприветливо, иначе меня ждет позор, и едва не сошел с ума.
I stood like a man between Scylla and Charybdis: _What must she think of me_? was my one thought that softened me continually into weakness. _What is to become of us_? the other which steeled me again to resolution.	Я словно очутился между Сциллой и Харибдой. "Что она обо мне думает?" -- эта мысль смягчала мою душу и наполняла ее слабостью. "Что с нами станется?" -- при этой мысли я вновь преисполнялся решимости.
This was my first night of wakefulness and divided counsels, of which I was now to pass many, pacing like a madman, sometimes weeping like a childish boy, sometimes praying (I fain would hope) like a Christian.	Это была моя первая бессонная ночь, во время которой меня не покидало чувство раздвоенности, а впереди было еще много таких ночей, когда я, словно обезумев, метался по комнате и то плакал, как ребенок, то молился, надеюсь, как христианин.
But prayer is not very difficult, and the hitch comes in practice.	Но молиться легко, куда труднее что-либо сделать.
In her presence, and above all if I allowed any beginning of familiarity, I found I had very little command of what should follow.	Когда она была рядом и, особенно, если я допускал малейшую непринужденность в наших отношениях, оказывалось, что я почти не властен над последствиями.
But to sit all day in the same room with her, and feign to be engaged upon Heineccius, surpassed my strength.	Но сидеть весь день в одной комнате с ней и притворяться, будто я поглощен Гейнекциусом, было свыше моих сил.

So that I fell instead upon the expedient of absenting myself so much as I was able; taking out classes and sitting there regularly, often with small attention, the test of which I found the other day in a note-book of that period, where I had left off to follow an edifying lecture and actually scribbled in my book some very ill verses, though the Latinity is rather better than I thought that I could ever have compassed.	Поэтому я прибег к другому средству и старался как можно меньше бывать дома; я занимался на стороне и исправно посещал лекции, часто почти не слушая, -- в одной тетрадке я на днях нашел запись, прерванную на том месте, где я перестал слушать поучительную лекцию и принялся кропать какие-то скверные стишки, хотя латинский язык, на котором они написаны, гораздо лучше, чем я мог ожидать.
The evil of this course was unhappily near as great as its advantage.	Но, увы, при этом я терял не меньше, чем выигрывал.
I had the less time of trial, but I believe, while the time lasted, I was tried the more extremely.	Правда, я реже подвергался искушению, но, как мне кажется, искушение это с каждым днем становилось все сильней.
For she being so much left to solitude, she came to greet my return with an increasing fervour that came nigh to overmaster me.	Ведь Катриона, так часто остававшаяся в одиночестве, все больше радовалась моему приходу, и вскоре я уже едва мог сопротивляться.
These friendly offers I must barbarously cast back; and my rejection sometimes wounded her so cruelly that I must unbend and seek to make it up to her in kindness.	Я вынужден был грубо отвергать ее дружеские чувства, и порой это ранило ее так жестоко, что мне приходилось отбрасывать суровость и стараться загладить ее ласкою.
So that our time passed in ups and downs, tiffs and disappointments, upon the which I could almost say (if it may be said with reverence) that I was crucified.	Так проходила наша жизнь, среди радостей и огорчений, размолвок и разочарований, которые были для меня, да простится мне такое кощунство, едва ли не страшнее распятия.
The base of my trouble was Catriona's extraordinary innocence, at which I was not so much surprised as filled with pity and admiration.	Всему виной была полнейшая неискушенность Катрионы, которая не столько удивляла меня, сколько вызывала жалость и восторг.
She seemed to have no thought of our position, no sense of my struggles; welcomed any mark of my weakness with responsive joy; and when I was drove again to my retrenchments, did not always dissemble her chagrin.	Она, по-видимому, совсем не задумывалась о нашем положении, не замечала моей внутренней борьбы; она радовалась всякой моей слабости, а когда я вновь бывал вынужден отступить, не всегда скрывала огорчение.
There were times when I have thought to myself,	Порой я думал про себя:
"If she were over head in love, and set her cap to catch me, she would scarce behave much otherwise;" and then I would fall again into wonder at the simplicity of woman, from whom I felt (in these moments) that I was not worthy to be descended.	"Если б она была влюблена по уши и хотела женить меня на себе, она едва ли стала бы вести себя иначе". И я не уставал удивляться женской простоте, чувствуя в такие минуты, что я, рожденный женщиной, недостоин этого.
There was one point in particular on which our warfare turned, and of all things, this was the question of her clothes.	В этой войне между нами особенное, необычайно важное значение приобрели платья Катрионы.
My baggage had soon followed me from Rotterdam, and hers from Helvoet.	Мои вещи вскоре прибыли из Роттердама, а ее -из Гелвоэта.