Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Драматургия. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Бернард Шоу
Жанр:

Драматургия
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Бернард Шоу, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Человек и сверхчеловек» — одна из лучших пьес Шоу; более того, это вообще одна из лучших комедий XX в. Перед нами яркий образец драматургии идей. Художественная сила пьесы определяется тем, что носители идей автора — живо обрисованные характеры. Но обрисовка их лишена бытового правдоподобия, потому что, как обычно у Шоу, поведение действующих лиц определяется сложной диалектикой идейного замысла драматурга.

Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Человек и сверхчеловек - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Бернард Шоу

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

RAMSDEN. [breezily, as he pats her affectionately on the back] My dear Annie, nonsense.	Рэмсден (растаяв, треплет ее по плечу). Глупости, дорогая Энни, глупости.
I insist on Granny.	Я настаиваю на "дединьке".
I won't answer to any other name than Annie's Granny.	Я Эннинькин дединька - и на другое имя просто откликаться не буду.
ANN. [gratefully] You all spoil me, except Jack.	Энн (с признательностью). Все вы меня балуете, -все, кроме Джека.
TANNER. [over his shoulder, from the bookcase] I think you ought to call me Mr Tanner.	Тэннер (у шкафа, говорит через плечо). Да, я считаю, что вы должны называть меня мистер Тэннер.
ANN. [gently] No you don't, Jack.	Энн (кротко). Вовсе вы этого не считаете, Джек.
That's like the things you say on purpose to shock people: those who know you pay no attention to them.	Это вы только так говорите, назло. Обычная ваша манера; тот, кто вас знает, не станет обращать на это внимания.
But, if you like, I'll call you after your famous ancestor Don Juan.	Но если хотите, в честь вашего прославленного предка я могу называть вас Дон Жуаном.
RAMSDEN.	Рэмсден.
Don Juan!	Дон Жуаном?
ANN. [innocently] Oh, is there any harm in it?	Энн (невинно). А разве это нехорошо?
I didn't know.	Я не знала.
Then I certainly won't call you that.	Ну тогда я, конечно, не буду.
May I call you Jack until I can think of something else?	Можно мне называть вас Джек, пока я не придумаю что-нибудь другое?
TANKER.	Тэннер.
Oh, for Heaven's sake don't try to invent anything worse.	Нет, уж ради всего святого больше ничего не придумывайте.
I capitulate.	Я сдаюсь.
I consent to Jack.	Я согласен на Джека.
I embrace Jack.	Я в восторге от Джека.
Here endeth my first and last attempt to assert my authority.	На том кончается моя первая и последняя попытка утвердить свой авторитет.
ANN.	Энн.
You see, Mamma, they all really like to have pet names.	Вот видите, мама, всем нравится, когда их зовут ласкательными именами.
MRS WHITEFIELD.	Миссис Уайтфилд.
Well, I think you might at least drop them until we are out of mourning.	А все-таки ты бы могла бросить эту привычку хотя бы на время траура.
ANN. [reproachfully, stricken to the soul] Oh, how could you remind me, mother? [She hastily leaves the room to conceal her emotion].	Энн (пораженная в самое сердце, с упреком). О мама, зачем вы мне напомнили? (Поспешно выходит из комнаты, чтобы скрыть свое волнение.)

MRS WHITEFIELD.	Миссис Уайтфилд.
Of course. My fault as usual! [She follows Ann].	Ну конечно, опять я виновата. (Идет вслед за Энн.)
TANNER. [coming from the bockcase] Ramsden: we're beaten-smashed-nonentitized, like her mother.	Тэннер (отходя от шкафа). Что ж, Рэмсден, мы разбиты, уничтожены, обращены в ничто, не лучше мамаши.
RAMSDEN.	Рэмсден.
Stuff, Sir. [He follows Mrs Whitefield out of the room].	Глупости, сэр! (Выходит из комнаты вслед за миссис Уайтфилд.)
TANNER. [left alone with Octavius, stares whimsically at him] Tavy: do you want to count for something in the world?	Тэннер (оставшись наедине с Октавиусом, смотрит на него лукавым, испытующим взглядом). Тави! Хотел бы ты чего-нибудь достигнуть в жизни?
OCTAVIUS.	Октавиус.
I want to count for something as a poet: I want to write a great play.	Я хотел бы стать великим поэтом. Я хотел бы написать драму.
TANNER.	Тэннер.
With Ann as the heroine?	С Энн в качестве героини?
OCTAVIUS.	Октавиус.
Yes: I confess it.	Да. Ты угадал.
TANNER.	Тэннер.
Take care, Tavy.	Берегись, Тави.
The play with Ann as the heroine is all right; but if you're not very careful, by Heaven she'll marry you.	Энн в качестве героини драмы - это еще ничего. Но если ты не будешь остерегаться - даю голову на отсечение, она за тебя выйдет замуж.
OCTAVIUS. [sighing] No such luck, Jack!	Октавиус (вздыхая). Ах, Джек, если бы я мог на это надеяться!
TANNER.	Тэннер.
Why, man, your head is in the lioness's mouth: you are half swallowed already-in three bites-Bite One, Ricky; Bite Two, Ticky; Bite Three, Tavy; and down you go.	Голубчик мой, да ведь твоя голова в пасти у тигрицы! Ты уже почти проглочен, в три приема: раз - Рикки; два - Тикки; три - Тави, - и поминай как звали!
OCTAVIUS.	Октавиус.
She is the same to everybody, Jack: you know her ways.	Она со всеми такая, Джек; ты ведь ее знаешь.
TANNER.	Тэннер.
Yes: she breaks everybody's back with the stroke of her paw; but the question is, which of us will she eat?	Да. Она каждому перешибает лапой спину; но весь вопрос в том, кого из нас она съест?
My own opinion is that she means to eat you.	Мне лично кажется, что она думает съесть тебя.
OCTAVIUS. [rising, pettishly] It's horrible to talk like that about her when she is upstairs crying for her father.	Октавиус (встает, сердито). Возмутительно -говорить в таком тоне о девушке, которая в соседней комнате оплакивает своего отца.

But I do so want her to eat me that I can bear your brutalities because they give me hope.	Но я так хочу, чтоб она меня съела, что готов терпеть твои грубости, ибо ты мне подаешь надежду.
TANNER.	Тэннер.
Tavy; that's the devilish side of a woman's fascination: she makes you will your own destruction.	Вот видишь, Тави, это и есть сатанинское в женщине: она заставляет человека стремиться к собственной гибели.
OCTAVIUS.	Октавиус.
But it's not destruction: it's fulfilment.	Какая же это гибель? Это достижение заветной цели.
TANNER.	Тэннер.
Yes, of HER purpose; and that purpose is neither her happiness nor yours, but Nature's.	Да, ее цели; но эта цель не в том, чтобы дать счастье тебе или себе, а лишь в том, чтобы удовлетворить природу.
Vitality in a woman is a blind fury of creation.	Женщина одержима слепою страстью созидания.
She sacrifices herself to it: do you think she will hesitate to sacrifice you?	Этой страсти она приносит в жертву себя; что же, ты думаешь, она остановится перед тем, чтобы и тебя принести в жертву?
OCTAVIUS.	Октавиус.
Why, it is just because she is self-sacrificing that she will not sacrifice those she loves.	Но именно потому, что ей свойственно самопожертвование, она не станет приносить в жертву тех, кого любит.
TANNER.	Тэннер.
That is the profoundest of mistakes, Tavy.	Глубочайшее заблуждение, Тави.
It is the self-sacrificing women that sacrifice others most recklessly.	Женщины, склонные к самопожертвованию, особенно легко приносят в жертву других.
Because they are unselfish, they are kind in little things.	Они чужды эгоизма и потому добры в мелочах.
Because they have a purpose which is not their own purpose, but that of the whole universe, a man is nothing to them but an instrument of that purpose.	Они служат цели, которая продиктована не их личными интересами, а интересами вселенной, и поэтому мужчина для них - лишь средство к достижению этой цели.
OCTAVIUS.	Октавиус.
Don't be ungenerous, Jack.	Ты несправедлив, Джек.
They take the tenderest care of us.	Разве они не окружают нас самой нежной заботой?
TANNER.	Тэннер.
Yes, as a soldier takes care of his rifle or a musician of his violin.	Да, как солдат свою винтовку или музыкант свою скрипку.
But do they allow us any purpose or freedom of our own?	Но разве мы смеем стремиться к собственной цели или проявлять собственную волю?
Will they lend us to one another?	Разве бывает, чтобы одна женщина уступила мужчину другой?

Can the strongest man escape from them when once he is appropriated?	И как бы ни был силен мужчина, разве он может спастись, если уж он стал собственностью?
They tremble when we are in danger, and weep when we die; but the tears are not for us, but for a father wasted, a son's breeding thrown away.	Женщины дрожат, когда мы в опасности, и плачут, когда мы умираем, но это не о нас слезы, а о возможном отце, о понапрасну вскормленном сыне.
They accuse us of treating them as a mere means to our pleasure; but how can so feeble and transient a folly as a man's selfish pleasure enslave a woman as the whole purpose of Nature embodied in a woman can enslave a man?	Они обвиняют нас в том, что мы видим в них лишь орудие наслаждения; но может ли такой слабый, мимолетный каприз, как наслаждение одного мужчины, настолько поработить женщину, насколько цель всей природы, воплощенная в женщине, порабощает мужчину?
OCTAVIUS.	Октавиус.
What matter, if the slavery makes us happy?	Но ведь это рабство делает нас счастливыми? Так не все ли равно?
TANNER.	Тэннер.
No matter at all if you have no purpose of your own, and are, like most men, a mere breadwinner.	Все равно, если не имеешь собственной цели в жизни и, подобно большинству мужчин, являешься просто кормильцем семьи.
But you, Tavy, are an artist: that is, you have a purpose as absorbing and as unscrupulous as a woman's purpose.	Но ведь ты - художник; а это значит, что у тебя есть своя цель, такая же всепоглощающая и корыстная, как цель женщины.
OCTAVIUS.	Октавиус.
Not unscrupulous.	Как это корыстная?
TANNER.	Тэннер.
Quite unscrupulous.	А очень просто.
The true artist will let his wife starve, his children go barefoot, his mother drudge for his living at seventy, sooner than work at anything but his art.	Истинный художник скорее допустит, чтобы его жена голодала, дети ходили босыми, семидесятилетняя мать гнула спину ради его пропитания, чем станет заниматься чем-нибудь, кроме своего искусства.
To women he is half vivisector, half vampire.	С женщинами он наполовину вивисектор, наполовину вампир.
He gets into intimate relations with them to study them, to strip the mask of convention from them, to surprise their inmost secrets, knowing that they have the power to rouse his deepest creative energies, to rescue him from his cold reason, to make him see visions and dream dreams, to inspire him, as he calls it.	Он вступает с ними в интимные отношения для того, чтобы изучить их, чтобы сорвать с них маску условностей, чтобы проникнуть в самые сокровенные их тайны, зная, что они способны вызвать к жизни заложенную в нем творческую энергию, спасти его от холодной рассудочности, заставить его грезить и видеть сны, вдохновлять его, как он это называет.
He persuades women that they may do this for their own purpose whilst he really means them to do it for his.	Он убеждает женщин, что все это приближает их к цели, тогда как на самом деле он думает только о своей.