Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Фолкнер, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Подобно другим представителям "потерянного поколения", вступив в литературу после Первой мировой войны, Фолкнер (лауреат Нобелевской премии 1949 г.) заявил о себе как писатель своеобразного стиля, отмеченного историзмом, тягой к символике и повествованию в нескольких временных пластах, эмоциональностью и необычайно высокой риторикой.
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Уильям Фолкнер
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| And pride: Miss Rosa had admitted that he was brave; perhaps she even allowed him pride: the same pride which wanted such a house, which would accept nothing less, and drove through to get it at whatever cost. | И гордость: мисс Роза признала, что он был храбр; возможно, она даже допускала, что он был горд, что именно его гордость требовала такого дома и не удовлетворилась бы ничем меньшим, и готова была добиваться его любою ценой. |
| And then he lived in it, alone, on a pallet on the floor for three years until he could furnish it as it should be furnished-not the least of which furniture was that wedding license, She was quite right: It was not just shelter, just anonymous wife and children that he wanted, just as he did not want just wedding. | А потом он жил в этом доме, один, и три года спал на соломенной подстилке на полу, пока не смог обставить его как подобает - причем немаловажной частью этой обстановки было то самое брачное свидетельство. Она была совершенно права. Ему нужен был не просто кров, не просто безродная жена и дети, равно как ему нужна была не просто свадьба. |
| But when the female crisis came, when Ellen and the aunt tried to enlist him on their side to persuade Mr Coldfield to the big wedding, he refused to support them. | Но когда разразился женский бунт, когда Эллен и тетка попытались привлечь его на свою сторону, чтобы он помог им убедить мистера Колдфилда дать согласие на пышную свадьбу, он отказался их поддержать. |
| He doubtless remembered even better than Mr Coldfield that two months ago he had been in jail; that public opinion which at some moment during the five preceding years had 'swallowed him even though he never had quite ever lain quiet on its stomach, and performed one of mankind's natural and violent and inexplicable voltefaces and regurgitated him. | Он, без сомнения, еще лучше мистера Колдфилда помнил, что всего два месяца назад сидел в тюрьме, что общественное мнение, которое в какой-то момент предыдущих пяти лет его проглотило - хотя так и не сумело полностью его переварить, - проделало один из свойственных человечеству отчаянных и необъяснимых крутых поворотов и извергло его обратно. |
| And it did not help him any that at least two of the citizens who should have made two of the teeth in the outraged jaw served instead as props to hold the jaw open and impotent while he walked out of it unharmed. | И ему ничуть не помогло, что по крайней мере двое граждан, долженствовавших представлять собою два зуба в этой оскорбленной пасти, вместо того послужили подпорками, которые не дали этой пасти захлопнуться, что позволило ему выйти наружу целым и невредимым. |
| 'Ellen and the aunt remembered this too. | Эллен и тетка тоже об этом помнили. |
| The aunt did. | Тетка во всяком случае. |
| Being a woman, she was doubtless one of that league of Jefferson women who on the second day after the town saw him five years ago, had agreed never to forgive him for not having any past, and who had remained consistent. | Будучи женщиной, она, без сомнения, принадлежала к лиге джефферсонских женщин, которые еще пять лет назад, на второй день после его появления в городе, решили, что никогда не простят ему отсутствие прошлого, и с тех пор непреклонно стояли на своем. |
| Since the marriage was now a closed incident, she probably looked upon it as the one chance not only to secure her niece's future as his wife, but to justify the action of her brother in getting him out of jail and her own position as having apparently sanctioned and permitted the wedding which in reality she could not have prevented. | Поскольку свадьба была теперь вопросом решенным, она, вероятно, считала ее единственной возможностью не только обеспечить будущее племянницы в качестве его жены, но и оправдать поступок брата, вызволившего его из-под ареста, а также и свое собственное положение - ведь она, по всей видимости, разрешила и одобрила свадьбу, хотя на самом деле просто не могла ее предотвратить. |
| It may have been for the sake of that big house and the position and state which the women realized long before the men did that he not only aimed at but was going to attain. | Возможно, все это делалось именно ради большого дома, ради положения и помпы, которых он (что женщины поняли задолго до мужчин) не только домогался, но и твердо решил добиться. |
| Or maybe women are even less complex than that and to them any wedding is better than no wedding and a big wedding with a villain preferable to a small one with a saint. | Но, быть может, женщины еще много более примитивны, и для них любая свадьба лучше, чем никакая, а пышная свадьба и жених-злодей предпочтительнее скромной свадьбы и жениха-святого. |
| 'So the aunt even used Ellen's tears; and Sutpen, who probably knew about what was going to happen, becoming as the time drew near graver and graver. | Поэтому тетка даже пустила в ход слезы Эллен, а Сатпен, который, вероятно, знал, к чему идет дело, с приближением назначенного срока становился все мрачнее и мрачнее. |
| Not concerned: just watchful, like he must have been from the day when he turned his back upon all that he knew-the faces and the customs-and (he was just fourteen then, he told your grandfather) set out into a world which even in theory he knew nothing about, and with a fixed goal in his mind which most men do not set up until the blood begins to slow at thirty or more and then only because the image represents peace and indolence or at least a crowning of vanity. | Не то чтобы он был встревожен, нет, просто озабочен - таким он, наверное, был с того самого дня, когда бросил все, что знал - лица и обычаи, -и (ему тогда как раз стукнуло четырнадцать, сказал он твоему деду) отправился в мир, о котором не знал ровно ничего даже теоретически, но уже имел в голове вполне определенную цель, какой большинство мужчин даже себе и не ставит, покуда кровь не начнет замедлять свой бег у них в жилах лет эдак в тридцать, а то и позже, да и тогда лишь потому, что эта мечта связана в их воображении с праздностью и покоем или, по крайней мере, с удовлетворением их тщеславия. |
| Even then he had that same alertness which he had to wear later day and night without changing or laying aside, like the clothing which he had to sleep in as well as live in, and in a country and among a people whose very language he had to learn that unsleeping care which must have known that it could permit itself but one mistake; that alertness for measuring and weighing event against eventuality, circumstance against human nature, his own fallible judgement and mortal clay against not only human but natural forces, choosing and discarding, compromising with his dream and his ambition like you must with the horse which you take across country, over timber, which you control only through your ability to keep the animal from realizing that actually you cannot, that actually it is the stronger. | Даже тогда в нем была та настороженность, какую позже он будет носить день и ночь, не снимая и не меняя, словно одежду, в которой ему приходилось и спать и бодрствовать, в чужой стране, среди людей, самый язык которых ему пришлось выучить; то неусыпное внимание, которое наверно знало: допусти одну-единственную ошибку - и конец; та способность сравнивать и сопоставлять закономерность со случайностью, обстоятельства с человеческой природой, свое собственное ненадежное сужденье и смертную плоть не только с человеческими силами, но и с силами природы; способность делать выбор и отказываться, идти на уступки своей мечте и честолюбивым замыслам - подобно тому как человеку приходится уступать лошади, на которой он скачет по лесам и оврагам и которой управляет лишь благодаря его способности помешать ей понять, что на самом деле управлять ею он не может, что на самом деле она сильней его. |
| 'His was the curious position now. | Теперь в странном положении был он. |
| He was the solitary one. | Одинок был он. |
| Not Ellen. | Не Эллен. |
| She not only had the aunt to support her, but the fact that women never plead nor claim loneliness until impenetrable and insurmountable circumstance forces them to give up all hope of attaining the particular bauble which at the moment they happen to want. | Его поддерживала не только тетка, но еще и то, что женщины никогда не признаются в одиночестве и не жалуются на него, пока непостижимые и непреодолимые обстоятельства не вынудят их оставить всякую надежду заполучить игрушку, о которой они в эту минуту мечтают. |
| And not Mr Coldfield. | И не мистер Колдфилд. |
| He had not only public opinion but his own disinclination for the big wedding to support it without incongruity or paradox. | Его поддерживало не только общественное мнение, но и его собственное решительное и недвусмысленное предубеждение против пышной свадьбы. |
| Then (the tears won; Ellen and the aunt wrote out a hundred invitations-Sutpen brought in one of the wild Negroes who carried them from door to door by hand-and even sent out a dozen more personal ones for the dress rehearsal) when they reached the church for the rehearsal on the night before the wedding and found the church itself empty and a handful of men from the town's purlieus (including two of old Ikkemotubbe's Chickasaws) standing in the shadows outside the door, the tears came down again. | Позже (слезы победили; тетка и Эллен написали сотню приглашений - Сатпен отрядил одного из своих диких негров разносить их по домам - и даже разослали с десяток более интимных на генеральную репетицию), когда они вечером накануне свадьбы приехали в церковь на репетицию и обнаружили, что церковь пуста, а на темной улице собралась кучка жителей городских окраин (в том числе два индейца чикасау из племени старика Иккемотуббе), слезы хлынули снова. |
| Ellen went through the rehearsal, but afterward the aunt took her home in a state very near hysteria, though by the next day it had become just quiet intermittent weeping again. | Эллен выдержала репетицию, но потом тетка отвезла ее домой в состоянии, близком к истерике, которая наутро перешла просто в тихий беспрерывный плач. |
| There was some talk even of putting the wedding off. | Высказывалось даже мнение, что свадьбу лучше отложить. |
| I don't know who it came from, perhaps from Sutpen. | Не знаю, кто его высказал, возможно, сам Сатпен. |
| But I know who vetoed it. | Зато я знаю, кто его отверг. |
| It was as though the aunt were now bent, no longer on merely thrusting Sutpen down the town's throat, but thrusting the wedding itself. | Казалось, тетка теперь твердо решила навязать городу не только Сатпена, но и самую свадьбу. |
| She spent all the next day going from house to house, the invitation list in her hand, in a house dress and a shawl and one of the Coldfield Negroes (they were both women) following her, perhaps for protection, perhaps just sucked along like a leaf in the wake of that grim virago fury of female affront; yes, she came to our house too, though your grandfather had never intended anything else but to attend the wedding: the aunt must have had no doubts about father since father had helped take Sutpen out of jail, though she was probably past all ratiocination by then. | Весь следующий день она в домашнем платье и в шали ходила из дома в дом со списком приглашенных, а за нею плелась одна из двух колдфилдовских служанок (слуг мужского пола у него не было) - то ли для защиты, то ли просто ее, подобно одинокому листку, увлек за собой яростный вихрь гнева оскорбленной в своем женском достоинстве фурии; да, и к нам она явилась тоже, хотя твой дед и в мыслях не имел уклониться от приглашения; насчет папы у тетки наверняка никаких сомнений не было - ведь папа помог освободить Сатпена из тюрьмы, а впрочем, к этому времени она уже скорее всего утратила всякую способность логически мыслить. |
| Father and your grandmother were just married then and mother was a stranger in Jefferson and I don't know what she thought except that she would never talk about what happened: about the mad woman whom she had never seen before, who came bursting into the house, not to invite her to a wedding but to dare her not to come, and then rushed out again. | Папа и твоя бабушка в ту пору только-только поженились, мама в Джефферсоне еще не осмотрелась, и я не знаю, что она подумала, знаю только, что она никогда не рассказывала, что произошло: как совершенно незнакомая обезумевшая женщина ворвалась в дом - не для того, чтобы пригласить ее на свадьбу, а чтоб сказать ей: пусть только она посмеет не явиться, -после чего выскочила вон. |
| Mother could not even tell what' wedding she meant at first, and when father came home he found mother in hysterics too, and even twenty years later mother could not tell what actually happened. | Мама вначале даже не могла понять, о какой свадьбе идет речь, и когда отец вернулся, он нашел ее тоже в истерике, и даже еще двадцать лет спустя мама не могла сказать, что же именно произошло. |
| There was nothing comic in it to her. | Ничего смешного она в этом не находила. |
| Father used to tease her about it, but even twenty years after that day, when he would tease her I have seen her begin to raise her hand (perhaps with the thimble on one finger) as though to protect herself and the same look come into her face that must have been there when Ellen's aunt departed. | Папа, бывало, подшучивал над нею по этому поводу, но даже и через двадцать лет, стоило ему начать свои шутки, я видел, как она поднимает руку (возможно, с наперстком на пальце), словно пытаясь защититься, и на лице ее появляется то же выражение, какое наверняка было на нем после ухода тетки Эллен. |
| 'The aunt covered the town that morning. | В то утро тетка обошла весь город. |
| It did not take her long and it was complete; by nightfall the circumstances of the situation had spread not only beyond the town but beneath it, penetrating the livery stable and the drovers' tavern which was to supply the guests who did attend it. | Это заняло не так уж много времени, но она не пропустила никого, и к ночи обстоятельства дела стали известны не только за городом, но среди городского отребья; они проникли на извозчичий двор и в трактир гуртовщиков, откуда потом на свадьбу и явились гости. |
| Ellen of course was not aware of this, anymore than the aunt herself was, or would have believed what was going to happen even if she had been clairvoyant and could actually have seen the rehearsal of events before time produced them. | Эллен, разумеется, ничего об этом не знала, равно как и сама тетка, и, уж конечно, не могла вообразить, что должно было произойти, будь она даже ясновидящей, способной воочию увидеть репетицию событий еще до того, как наступит их час. |
| Not that the aunt would have considered herself insulated against being thus affronted, she simply could not have believed that her intentions and actions of the day could have any result other than the one for which she had surrendered for the time not only all Coldfield dignity but all female modesty as well. | Не то чтобы тетка почитала себя застрахованной против подобных оскорблений, она просто не могла себе представить, что ее намерения и поступки в тот день способны были вызвать какое-либо иное следствие, кроме того, ради которого она временно поступилась не только достоинством Колдфилдов, но и всякой женской скромностью. |
| Sutpen I suppose could have told her, but doubtless he knew that the aunt would not have believed him. | Я полагаю, что Сатпен мог ей об этом сказать, но он, без сомнения, знал, что тетка ему все равно не поверила бы. |
| Probably he did not even try: he just did the only thing he could do, which was to send out to Sutpen's Hundred and bring in six or seven more of his Negroes, men on whom he could depend, the only men on whom he could depend, and arm them with the lighted pine knots which they were holding at the door when the carriage came up and the wedding party got out. -And this is where the tears stopped, because now the street before the church was lined with carriages and buggies, though only Sutpen and possibly Mr Coldfield remarked that instead of being drawn up before the door and empty, they were halted across the street and still occupied, and that now the banquette before the church door was a sort of arena lighted by the smoking torches which the Negroes held above their heads, the light of which wavered and gleamed upon the two lines of faces between which the party would have to pass to enter the church. | Скорее всего он даже и не пытался; он просто сделал единственное, что можно было сделать, а именно: вызвал из Сатпеновой Сотни еще шестерых или семерых негров, на которых он мог всецело положиться (кроме них он ни на кого положиться не мог), и вооружил их горящими сосновыми ветками, с которыми они и стояли у дверей, когда к церкви подъехала коляска и из нее вышли жених с невестой и родственники. И тут слезы прекратились, потому что теперь вся улица перед церковью была уставлена колясками и повозками; однако один только Сатпен и, быть может, еще мистер Колдфилд заметили, что хотя им следовало стоять у дверей пустыми, они, наоборот, стоят на противоположной стороне улицы с седоками и что теперь дорожка, ведущая ко входу в церковь, представляет собой нечто вроде арены, освещенной дымящимися факелами, которые негры держат у себя над головой; их пламя, дрожа и колыхаясь, освещает два ряда лиц, между которыми свадьба должна пройти, чтобы попасть в церковь. |
| There were no catcalls yet, no jeering; evidently neither Ellen nor the aunt suspected that anything was wrong. | Пока еще не было слышно ни свистков, ни насмешек; совершенно очевидно, что ни Эллен, ни тетка ничего дурного не заподозрили. |
| 'For a time Ellen walked out of the weeping, the tears, and so into the church. | Эллен ненадолго вышла из плача, из слез, и вошла в церковь. |
| It was empty yet save for your grandfather and grandmother and perhaps a half dozen more who might have come out of loyalty to the Coldfields or perhaps to be close and so miss nothing of that which the town, as represented by the waiting carriages, seemed to have anticipated as well as Sutpen did. | Церковь пока еще была пуста, если не считать твоих дедушку и бабушку да еще с полдюжины гостей, явившихся из преданности Колдфилдам, а может, просто чтобы быть поближе и не пропустить ничего из тех событий, которые весь город, представленный стоящими в ожидании колясками, казалось, предвидел - равно как и сам Сатпен. |
| It was still empty even after the ceremony started and concluded. | Церковь все еще была пуста - даже после того, как церемония началась и закончилась. |
| Ellen had something of pride too, or at least that vanity which at times can assume the office of pride and fortitude; besides, nothing had happened yet. | У Эллен тоже была известная гордость или, по крайней мере, то тщеславие, которое временами может заменить гордость и силу духа; к тому же пока еще ничего не случилось. |
| The crowd outside was quiet yet, perhaps out of respect for the church, out of that aptitude and eagerness of the Anglo-Saxon for complete mystical acceptance of immolated sticks and stones. | Толпа на улице пока еще хранила спокойствие, возможно, из уважения к церкви или из свойственной англосаксам способности и даже склонности к абсолютному мистическому приятию всякой священной чепухи. |
| She seems to have walked out of the church and so into it without any warning whatever. | Эллен, по-видимому, вышла из церкви и вошла в толпу, все еще ничего не подозревая. |
| Perhaps she was still moving beneath that pride which would not allow the people inside the church to see her weep. She just walked into it, probably hurrying toward the seclusion of the carriage where she could weep; perhaps her first intimation was the voice shouting, | Возможно, она была все еще движима гордостью, не позволявшей ей показывать свои слезы гостям. |
| 'Look out! | Она просто вошла в толпу, видимо торопясь поскорее укрыться от любопытных взоров в коляске, где можно было поплакать; возможно, первым предостережением послужил крик: |
| Dont hit her now!" and then the object-dirt, frith, whatever it was passing her, or perhaps the changing light itself as she turned and saw one of the Negroes, his torch raised and in the act of springing toward the crowd, the faces, when Sutpen spoke to him in that tongue which even now a good part of the county did not know was a civilized language. | "Смотри, как бы не попасть в нее!", потом какой-то предмет - комок грязи, нечистот или что-то еще, - пролетевший мимо, а возможно, что и сами заколыхавшиеся огни, а потом она обернулась и увидела, что один из негров с поднятым факелом вот-вот прыгнет в толпу, на эти лица, и тут Сатпен обратился к нему на том наречии, которое большая часть жителей округа до сих пор не считала языком цивилизованных людей. |
| That was what she saw, what the others saw from the halted carriages across the street-the bride shrinking into the shelter of his arm as he drew her behind him and he standing there, not moving even after another object (they threw nothing which could actually injure: it was only clods of dirt and vegetable refuse) struck the hat from his head, and a third struck him full in the chest-standing there motionless, with an expression almost of smiling where his teeth showed through the beard, holding his wild Negroes with that one word (there were doubtless pistols in the crowd; certainly knives: the Negro would not have lived ten seconds if he had sprung) while about the wedding party the circle of faces with open mouths and torch-reflecting eyes seemed to advance and waver and shift and vanish in the smoky glare of the burning pine. | Вот что увидела она, а вот что увидели другие из колясок, стоявших на противоположной стороне улицы: новобрачная бросается под защиту его руки, он загораживает ее спиной, а сам стоит, не шелохнувшись даже тогда, когда второй предмет (они не швыряли ничего, что могло бы причинить увечья, всего лишь комья грязи и гнилые овощи) сбивает шляпу у него с головы, а третий шлепается прямо ему в грудь - он же стоит неподвижно, чуть ли не с улыбкой, и зубы сверкают сквозь бороду, одним-единственным словом сдерживая своих диких негров (в толпе, без сомнения, были пистолеты и, уж конечно, ножи - стоило негру прыгнуть, он не остался бы в живых и десяти секунд), меж тем как вокруг свадебного шествия, казалось, смыкаются лица -разинутые рты, в глазах отражается пламя факелов - и все это колеблется, меняет очертания и исчезает в дымном сияньи горящих сосновых веток. |
| He retreated to the carriage, shielding the two women with his body, ordering the Negroes to follow with another word. | Закрыв своим телом обеих женщин, он отступил к коляске и опять одним-единственным словом приказал неграм следовать за собой. |
| But they threw nothing else. | Но никто больше ничего не бросал. |
| Apparently it was that first spontaneous outburst, though they had come armed and prepared with the ones they did throw. | Очевидно, это была лишь первая стихийная вспышка, и они держали наготове еще и другие предметы, а не только то, что успели бросить. |
| In fact, that seemed to have been the entire business which had come to a head when the vigilance committee followed him to Mr Coldfield's gate that day two months before. | Так кончилась вся эта история, достигшая высшей точки двумя месяцами раньше, когда комитет бдительности проводил Сатпена до ворот мистера Колдфилда. |
| Because the men who had composed the mob, the traders and drovers and teamsters, returned, vanished back into the region from which they had emerged for this one occasion like rats; scattered, parted about the country faces which even Ellen was not to remember, seen for the night or the meal or just the drink at other taverns twenty and fifty and a hundred miles further on along nameless roads and then gone from there too; and those who had come in the Carriages and buggies to see a Roman holiday, driving out to Sutpen's Hundred to call and (the men) to hunt his game and eat his food again and on occasions gathering at night in his stable while he matched two of his wild Negroes against one another as men match game cocks or perhaps even entered the ring himself. | Ибо люди, из которых состояла толпа - торговцы, гуртовщики и извозчики, - вернулись восвояси, снова укрылись в тех местах, откуда ради этого случая вылезли, как крысы; рассеялись, разбежались по окрестностям - их лиц даже Эллен не могла потом припомнить; таких людей встречаешь порою, когда они закусывают или просто выпивают в трактирах, разбросанных вдоль безымянных дорог в двадцати, пятидесяти и даже в ста милях от города, и которых потом и там не встретишь, среди них были и те, кто приезжал в колясках и повозках поглазеть на бой гладиаторов либо являлся в Сатпенову Сотню с визитом либо (если это были мужчины) поохотиться на его дичь, лишний раз пообедать за его столом и при случае собраться вечером у него на конюшне, где он стравливал пару диких негров, как стравливают бойцовых петухов, а бывало, даже выходил на ринг и сам. |
| It blew away, though not out of memory. | Все это как бы сдуло ветром - но не из памяти. |
| He did not forget that night, even though Ellen, I think, did, since she washed it out of her remembering with tears. | Сатпен не забыл этот вечер, хоть Эллен, я думаю, могла и забыть, потому что она смыла его из памяти слезами. |
| Yes, she was weeping again now; it did, indeed, rain on that marriage." | Да, теперь она снова плакала - уж поистине на этой свадьбе лило как из ведра. |
| -3- IF he threw Miss Rosa over, I wouldn't think she would want to tell anybody about it Quentin said. Ah Mr Compson said again. | III |
| After Mr Coldfield died in | - Если б он бросил мисс Розу, ей, по-моему, вряд ли захотелось бы об этом рассказывать, заметил Квентин. |
| '64, Miss Rosa moved out to Sutpen's Hundred to live with Judith. | - Видишь ли, сказал мистер Компсон, после того, как в шестьдесят четвертом году мистер Колдфилд умер, мисс Роза перебралась в Сатпенову Сотню к Джудит. |
| She was twenty then, four years younger than her niece whom, in obedience to her sister's dying request, she set out to save from the family's doom which Sutpen seemed bent on accomplishing, apparently by the process of marrying him. | Ей было тогда двадцать лет, на четыре года меньше, чем племяннице, которую она, согласно воле умирающей сестры, намеревалась -очевидно, путем бракосочетания с Сатпеном -спасти от тяготевшего над семьею рока, чьи замыслы Сатпен явно стремился осуществить. |
| She (Miss Rosa) was born in 1845, with her sister already seven years married and the mother of two children and Miss Rosa born into her parents' middle age (her mother must have been at least forty and she died in that childbed and Miss Rosa never forgave her father for it) and at a time when-granted that Miss Rosa merely mirrored her parents' attitude toward the son-in-law-the family wanted only peace and quiet and probably did not expect and maybe did not even want another child. | Она (мисс Роза) родилась в 1845 году, когда ее сестра уже семь лет была замужем и имела двоих детей, между тем как родители мисс Розы были уже в летах (мать ее, которой, очевидно, было уже лет сорок, умерла от родов, и мисс Роза так и не простила этого отцу) и - если считать, что мисс Роза отражала отношение своих родителей к зятю - они желали только мира и покоя и, вероятно, не ожидали, а быть может, даже и не хотели еще одного ребенка. |
| But she was born, at the price of her mother's life and was never to be permitted to forget it. | Но она родилась, ценою жизни своей матери, и ей никогда не суждено было об этом позабыть. |
| She was raised by the same spinster aunt who tried to force not only the older sister's bridegroom but the wedding too down the throat of a town which did not want it, growing up in that closed masonry of females to see in the fact of her own breathing not only the lone justification for the sacrifice of her mother's life, not only a living and walking reproach to her father, but a breathing indictment, ubiquitous and even transferable, of the entire male principle (that principle which had left the aunt a virgin at thirty-five). | Ее воспитала та самая старая дева - тетка, которая пыталась навязать городу - вопреки его желанию -не только жениха ее старшей сестры, но и самую свадьбу; она выросла в замкнутой, доступной лишь женщинам масонской ложе и самый факт своего существования считала не только единственным оправданием жертвы своей матери, не только ходячим живым упреком своему отцу, но и живым обвинением - вездесущим и даже не требующим личного присутствия - всего мужского начала (того начала, из-за которого ее тетка в тридцать пять лет все еще оставалась девственницей). |
| So for the first sixteen years of her life she lived in that grim tight little house with the father whom she hated without knowing it-that queer silent man whose only companion and friend seems to have been his conscience and the only thing he cared about his reputation for probity among his fellow men that man who was later to nail himself in his attic and starve to death rather than look upon his native land in the throes of repelling an invading army-and the aunt who even ten years later was still taking revenge for the fiasco of Ellen's wedding by striking at the town, the human race, through any and all of its creatures brother nieces nephew-in-law herself and all-with the blind irrational fury of a shedding snake. | Итак, первые шестнадцать лет своей жизни она прожила в этом мрачном тесном домике с отцом, которого она, сама того не зная, ненавидела, - с этим странным молчаливым человеком, чьим единственным товарищем и другом, казалось, была его совесть, а единственным предметом забот - его доброе имя в глазах сограждан, - с человеком, который впоследствии запрет себя на чердаке собственного дома и умрет голодной смертью, чтобы не видеть, как его родная земля судорожно отбивается от неприятельской армии, и с теткой, которая даже десять лет спустя все еще продолжала мстить за неудачную свадьбу Эллен, набрасываясь на город и на весь род человеческий в лице всех и каждого из его созданий - брата, племянниц, мужа племянницы, самой себя и так далее - со слепою бессмысленной яростью меняющей кожу змеи. |
| The aunt had taught Miss Rosa to look upon her sister as a woman who had vanished, not only out of the family and the house but out of life too, into an edifice like Bluebeard's and there transmogrified into a mask looking back with passive and hopeless grief upon the irrevocable world, held there not in durance but in a kind of jeering suspension by a man who had entered hers and her family's life before she was born with the abruptness of a tornado, done irrevocable and incalculable damage, and gone on. | Тетка приучила мисс Розу к мысли, что сестра ее ушла не только из семьи и из дома, но и из самой жизни в некое подобие замка Синей Бороды, где превратилась в маску, которая с покорной и безнадежной тоской оглядывается на безвозвратно утерянный мир; ее держит там взаперти, глумливо играя с нею, точно кошка с мышью, человек, который еще до того, как она родилась, ураганом ворвался в ее жизнь и в жизнь всей их семьи и, опустошив и разорив все вокруг, двинулся дальше. |
| In a grim mausoleum air of Puritan righteousness and outraged female vindictiveness Miss Rosa's childhood was passed, that aged and ancient and timeless absence of youth which consisted of a Cassandralike listening beyond closed doors, of lurking in dim halls filled with that presbyterian effluvium of lugubrious and vindictive anticipation, while she waited for the infancy and childhood with which nature had confounded and betrayed her to overtake the disapprobation regarding any and every thing which could penetrate the walls of that house through the agency of any man, particularly her father, which the aunt seems to have invested her with at birth along with the swaddling clothes. | В мрачной кладбищенской атмосфере пуританской добродетели и оскорбленной женской мстительности протекли детские годы мисс Розы - это старческое, дряхлое, бесконечное отсутствие молодости; подобно Кассандре, она подслушивала у закрытых дверей, пряталась в полутемных коридорах, казалось, дышавших мрачными и черными пресвитерианскими предчувствиями, в ожидании младенчества и детства, коих природа предательски ее лишила, наделив отвращением ко всему, что могло бы проникнуть в стены этого дома через любого мужчину, в особенности через ее отца - этим тетка, казалось, наделила ее при рожденье вместе с пеленками. |
| Perhaps she saw in her father's death, in the resulting necessity upon her as an orphan and a pauper, to turn to her next of kin for food and shelter and protection-and this kin the niece whom she had been asked to save-perhaps in this she saw fate itself supplying her with the opportunity to observe her sister's dying request. Perhaps she even saw herself as an instrument of retribution: if not in herself an active instrument strong enough to cope with him, at least as a kind of passive symbol of inescapable reminding to rise bloodless and without dimension from the sacrificial stone of the marriagebed. | Быть может, она видела в смерти отца и в вызванной этим необходимости, чтобы она -сирота и нищая - обратилась за пропитанием, кровом и защитой к своей ближайшей родне - а этой родней оказалась племянница, которую ее просили спасти, - быть может, в этом она видела не что иное, как перст судьбы, предоставившей ей возможность исполнить последнюю волю умирающей сестры. |
| Because until he came back from Virginia in | Быть может, она считала себя орудием возмездия: пусть она недостаточно активна и сильна, чтоб вступить с ним в единоборство, но зато в виде некоего пассивного символа неотвратимой памяти, бескровная и бестелесная, восстанет с жертвенника брачного ложа. |
| '66 and found her living there with Judith and Clytie (Yes, Clytie was his daughter too: Clytemnestra. | Ведь до шестьдесят шестого года, когда он вернулся из Виргинии и нашел ее там вместе с Джудит и Клити (да, Клити тоже была его дочерью. Клитемнестра. |
| He named her himself. | Он сам дал ей это имя. |
| He named them all himself: all his own get and all the get of his wild niggers after the country began to assimilate them. | Он всем давал имена сам - всем своим отпрыскам, равно как и отродью своих диких черномазых, как только они начали ассимилироваться с местными. |
| Miss Rosa didn't tell you that two of the niggers in the wagon that day were women? | Мисс Роза не говорила тебе, что среди черномазых в том фургоне были две женщины? |
| No, sir, Quentin said. | - Нет, сэр, сказал Квентин. |
| Yes. | Да. |
| Two of them. | Их было две. |
| And brought here neither by chance nor oversight. | И привезены они были сюда вовсе не случайно и не по недосмотру. |
| He saw to that, who had doubtless seen even further ahead than the two years it actually took him to build his house and show his good intentions to his neighbors until they allowed him to mix his wild stock with their tame, since the difference in tongue between his niggers and theirs could have been a barrier only for a matter of weeks or perhaps even days. | Об этом он позаботился сам, ибо он, без сомнения, заглядывал вперед много дальше, нежели на те два года, которые потребовались ему, чтобы построить себе дом и доказать свои добрые намерения, пока соседи не позволили ему скрестить его дикое поголовье с их прирученным - ведь различие в языке между теми и другими черномазыми могло оставаться препятствием лишь несколько недель, а возможно даже, и дней. |
| He brought the two women deliberately; he probably chose them with the same care and shrewdness with which he chose the other livestock-the horses and mules and cattle which he bought later on. And he lived out there for almost five years before he had speaking acquaintance with any white woman in the county, just as he had no furniture in his house and for the same reason: he had at the time nothing to exchange for them. | Он привез этих двух женщин нарочно; он, вероятно, выбирал их так же расчетливо и тщательно, как выбирал прочий живой инвентарь - лошадей, мулов и рогатый скот, который покупал позже. |
| Yes. He named Clytie as he named them all, the one before Clytie and Henry and Judith even, with that same robust and sardonic temerity, naming with his own mouth his own ironic fecundity of dragon's teeth. Only I have always liked to believe that he intended to name Clytie, Cassandra, prompted by some pure dramatic economy not only to beget but to designate the presiding augur of his own disaster, and that he just got the name wrong through a mistake natural in a man who must have almost taught himself to read... | И он прожил там почти пять лет, прежде чем свел знакомство хоть с какой-нибудь белой женщиной в округе и по той же причине, по какой в доме у него не было мебели - в то время ему нечего было предложить за них взамен. |
| When he returned home in | Да, он нарек ее Клити точно так же, как нарекал их всех - того, кто был до Клити, до Г енри и даже до Джудит, с одинаковой бодрой и насмешливой отвагой, собственными устами нарекая посеянные им самим зубы дракона, по иронии судьбы давшие хороший урожай. |
| '66, Miss Rosa had not seen him a hundred times in her whole life. | Впрочем, мне всегда хотелось думать, что какой-то чисто драматургический инстинкт побудил его не только породить дочь, но и дать ей имя верховного прорицателя собственной погибели, и что он намеревался назвать Клити Кассандрой и просто перепутал имена по ошибке, естественной для человека, который наверняка выучился грамоте чуть ли не самоучкой), - до его возвращения домой в шестьдесят шестом году мисс Роза за всю свою жизнь едва ли видела его сотню раз. |
| And what she saw then was just that ogreface of her childhood seen once and then repeated at intervals and on occasions which she could neither count nor recall, like the mask in Greek tragedy, interchangeable not only from scene to scene, but from actor to actor and behind which the events and occasions took place without chronology or sequence, leaving her actually incapable of saying how many separate times she had seen him for the reason that, waking or sleeping, the aunt had taught her to see nothing else. | И видела она его лишь как лицо людоеда из своего детства - увиденное однажды, оно затем появлялось с перерывами и при случаях, которых она не могла ни вспомнить, ни сосчитать, подобно маске греческой трагедии, переходящей не только из сцены в сцену, но и от актера к актеру, маске, за которой события и происшествия совершаются без всякого порядка и последовательности; она и в самом деле не могла сказать, сколько в отдельности раз она его видела, и по той простой причине, что тетка научила ее не видеть ничего другого ни во сне, ни наяву. |
| On those guarded and lugubrious and even formal occasions when she and the aunt went out to Sutpen's Hundred to 'spend the day and the aunt would order her to go and play with her nephew and niece exactly as she might have ordered her to play a piece for company on the piano, she would not see him even at the dinner table because the aunt would have arranged the visit to coincide with his absence; and probably Miss Rosa would have tried to avoid meeting him even if he had been there. | Во время этих натянутых, мрачных, почти официальных визитов, когда они с теткой выезжали на целый день в Сатпенову Сотню и тетка отправляла ее играть с племянником и племянницей, как могла бы попросить ее сыграть на рояле какую-нибудь пьесу для развлечения гостей, она не видела его даже за обеденным столом - тетка ухитрялась наносить эти визиты в его отсутствие, и к тому же мисс Роза, вероятно, постаралась бы уклониться от встречи с ним, даже если бы он был дома. |
| And on the four or five occasions during the year when Ellen would bring the children in to spend the day at her father's, the aunt (that strong vindictive consistent woman who seems to have been twice the man that Mr Coldfield was and who in very truth was not only Miss Rosa's mother but her father too) cast over these visits also that same atmosphere of grim embattled conspiracy and alliance against the two adversaries, one of whom-Mr Coldfield-whether he could have held his own or not, had long since drawn in his picquets and dismantled his artillery and retired into the impregnable citadel of his passive rectitude: and the other-Sutpen-who' probably could have engaged and even routed them but who did not even know that he was an embattled foe. | А когда Эллен три или четыре раза в год привозила детей к деду, тетка (эта сильная злопамятная женщина, которая, очевидно, вдвое больше мистера Колдфилда заслуживала звания мужчины и которая поистине была для мисс Розы не только матерью, но и отцом) придавала этим визитам ту же атмосферу мрачного вооруженного заговора и союза против двоих врагов, из которых один - мистер Колдфилд - независимо от того, мог он постоять за себя или нет - давно уже снял свои посты, разобрал пушки и окопался в неприступной крепости своей пассивной добродетели; а второй - Сатпен - вероятно, способный вступить с ними в бой и даже их разгромить, понятия не имел, что он -находящийся в боевой готовности неприятель. |
| Because he would not even come to the house to the noon meal. | Он даже не являлся домой к обеду. |
| His reason may have been because of some delicacy for his father-in-law. | Возможно, он просто щадил чувства тестя. |
| The true reason for and beginning of the relationship between Mr Coldfield and himself neither aunt, Ellen, or Miss Rosa ever knew, and Sutpen was to divulge to but one man-and that under the pledge of confidence as long as Mr Coldfield lived-out of regard for Mr Coldfield's carefully nurtured name for immaculate morality-and which, your grandfather said, Mr Coldfield himself never divulged for the same reason. | Зачем и как возникли взаимоотношения между ним и мистером Колдфилдом, навсегда осталось тайной и для тетки, и для Эллен, и для мисс Розы; Сатпен же впоследствии откроет эту тайну одному лишь человеку, да и то под клятвенное обещание молчать, пока жив мистер Колдфилд -из уважения к тщательно оберегаемой репутации мистера Колдфилда как человека безупречной нравственности; твой дед говорил мне, что сам мистер Колдфилд по тем же соображениям никогда никому ее не открывал. |
| Or perhaps the reason was that now since he had got out of his father-in-law all that Mr Coldfield possessed that Sutpen could have used or wanted, he had neither the courage to face his father-in-law nor the grace and decency to complete the ceremonial family group even four times a year. | Но, быть может, причина заключалась в том, что теперь, когда Сатпен получил от тестя все, что он мог бы использовать или что ему просто было нужно, у него не хватало ни смелости для встречи с тестем, ни чувства такта и приличия хотя бы четыре раза в год присоединяться к торжественной семейной группе. |
| Or perhaps it was the reason which Sutpen gave himself and which the aunt refused to believe because of that very fact: that he did not get to town every day and when he did he preferred to spend it (he used the bar now) with the men who gathered each noon at the Holston House. | А может быть, у Сатпена не было иной причины, кроме той, которую он сам назвал и которой тетка потому и отказывалась верить, а именно, что ездит он в город далеко не каждый день, а уж если приезжает, то предпочитает проводить время (он теперь посещал бар) с мужчинами, которые каждый полдень встречаются в Холстон-Хаусе. |
| That was the face which, when Miss Rosa saw it at all, was across his own dining table-the face of a foe who did not even know that it was embattled. | Таково было то лицо, которое - когда мисс Розе случалось его видеть - смотрело на нее через его же собственный обеденный стол - лицо неприятеля, который даже не знал, что находится в состоянии боевой готовности. |
| She was ten now and following the aunt's dereliction (Miss Rosa now kept her father's house as the aunt had done, until the night the aunt climbed out the window and vanished) there was not only no one to make her try to play with her nephew and niece on those days formal and funereal, she did not even have to go out there and breathe the same air which he breathed and where, even though absent, he still remained, lurked, in what seemed to her sardonic and watchful triumph. | Ей в то время исполнилось десять лет, и после бегства тетки (мисс Роза теперь вела хозяйство отца, как прежде тетка, пока та в одну прекрасную ночь не вылезла в окно и не исчезла) не только не было никого, кто во время этих официальных похоронных визитов мог бы заставить ее поиграть с племянником и племянницей, ей даже не приходилось выезжать туда и дышать тем же воздухом, что и он, и где, хотя его и не было, он все еще присутствовал, как ей казалось, затаившись в глумливом и настороженном торжестве. |
| She went out to Sutpen's Hundred just once a year now when, in their Sunday clothes she and her father drove the twelve miles in a stout battered buggy behind the stout scrubby team, to spend the day. | Теперь она бывала там всего лишь раз в год, когда они с отцом, облачившись в воскресное платье, на крепкой, видавшей виды повозке, запряженной парой крепких низкорослых лошадок, отправлялись за двенадцать миль провести день в Сатпеновой Сотне. |
| It was now Mr Coldfield who insisted on the visits, who had never gone out with them while the aunt was there, perhaps from a sense of duty, which was the reason he gave and which in this case even the aunt would have believed, perhaps because it was not the true one, since doubtless even Miss Rosa would not have believed the true one: which was that Mr Coldfield wanted to see his grandchildren regarding whom he was in a steadily increasing unease of that day when their father would tell the son at least of that old business between them which Mr Coldfield was not yet sure that his son-in-law had never told. | Теперь на этих визитах настаивал мистер Колдфилд - при тетке он с ними ни разу туда не ездил - как он утверждал, из чувства долга, в чем ему поверила бы даже и тетка, возможно оттого, что настоящая причина заключалась не в этом; без сомнения, даже мисс Роза не поверила бы настоящей причине, а именно, что мистер Колдфилд хотел видеть внуков, все больше и больше страшась наступления того дня, когда их отец расскажет хотя бы одному только сыну о той их стародавней сделке - причем мистер Колдфилд вовсе не был уверен, что зять уже о ней не рассказал. |
| Though the aunt was gone, she still managed to bequeath and invoke upon each of these expeditions something of the old flavor of grim sortie, more than ever now against a foe who did not know that he was at war. | Хотя тетки уже не было, она все еще ухитрялась в какой-то мере придать каждой из этих экспедиций прежний дух ожесточенной военной вылазки -теперь еще более яростной, чем прежде, - против врага, который и знать не знал, что находится в состоянии войны. |
| Because now that the aunt was gone, Ellen had reneged from that triumvirate of which Miss Rosa tried without realizing it to make two. | Ведь теперь, после исчезновения тетки, Эллен отпала от этого тройственного союза, который мисс Роза, сама того не сознавая, пыталась превратить в двойственный. |
| Now she was completely alone, facing him across the dinner table, without support even from Ellen (at this time Ellen went through a complete metamorphosis, emerging into her next lustrum with the finality of actual re-birth);-facing across the table the foe who was not even aware that he sat there not as host and brother-in-law but as the second party to an armistice. | Теперь она была совсем одна; она сидела напротив него за обеденным столом, не имея поддержки даже от Эллен (с Эллен к этому времени произошла полная метаморфоза, и она вступила в свой следующий люструм окончательно перерожденной); сидела за столом напротив врага, который даже не знал, что сидит там не как хозяин и муж сестры, а как одна из двух заключивших перемирие сторон. |
| He probably did not even look at her twice as weighed against his own family and children-the small slight child whose feet, even when she would be grown, would never quite reach the floor even from her own chairs-as against Ellen who, though small-boned also, was what is known as fullbodied (and who would have been, if her life had not declined into a time when even men found little enough to eat and the end of her days had been without trouble, fullbodied indeed. | Он едва удостаивал взглядом эту маленькую щуплую девочку, чьи ноги, даже когда она вырастет, не будут доставать до полу с ее же собственных стульев; он обращал на нее почти так же мало внимания, как на жену и детей - на Эллен, которая, хотя тоже хрупкого сложения, была, что называется, в теле (и, если б жизнь ее не склонилась к упадку в ту пору, когда даже мужчины не могли раздобыть себе достаточно еды, и если б конец ее дней не был омрачен невзгодами, она и впрямь была бы в теле. |
| Not fat: just rounded and complete, the hair white, the eyes still even young, even a faint bloom yet on what would be dewlaps and not cheeks any longer, the small plump ringed unscarified hands folded in tranquil anticipation of the food, on the damask before the Haviland beneath the candelabra) and against Judith already taller than Ellen, and Henry though not as tall for sixteen as Judith was for fourteen, yet giving promise of someday standing eye to eye with his father; this face which rarely spoke during the meal, with eyes like (as you might put it) pieces of coal pressed into soft dough and prim hair of that peculiar mouse-like shade of hair on which the sun does not often shine, against Judith's and Henry's out-of-doors faces: Judith with her mother's hair and her father's eyes and Henry with his hair halfway between his father's red and Ellen's black and eyes of a bright dark hazel-this small body of Miss Rosa's with its air of curious and paradoxical awkwardness like a costume borrowed at the last moment and of necessity for a masquerade which she did not want to attend: that aura of a creature cloistered now by deliberate choice and still in the throes of enforced apprenticeship to, rather than voluntary or even acquiescent participation in, breathing-this bound maidservant to flesh and blood waiting even now to escape it by writing a schoolgirl's poetry about the also-dead. | Не тучной, нет, всего лишь налитой и зрелой; седые волосы, все еще молодые глаза, даже слабый румянец на теперь уже несколько обвислых щеках; пухлые пальцы унизаны кольцами, гладкие ручки терпеливо сложены в предвкушении еды на камчатной скатерти перед хевилендовским сервизом под хрустальными канделябрами); он смотрел на нее не чаще, чем на Джудит, уже переросшую Эллен, и на Г енри, хотя и не такого рослого для своих шестнадцати лет, какою Джудит была для своих четырнадцати, но уже обещавшего скоро догнать отца; он совсем не замечал лица этой девочки, редко говорившей во время еды, ее глаз, наподобие угольков (если можно так выразиться), воткнутых в мягкое тесто, ее аккуратно зачесанных волос того характерного мышиного оттенка, какой приобретают волосы, редко освещаемые солнцем, рядом с обветренными лицами Джудит и Генри - у Джудит волосы матери и глаза отца, у Генри волосы черные, как у матери, с рыжеватым оттенком, унаследованным от отца, и светло-карие глаза, - не замечал щуплого тельца мисс Розы, отличавшегося какой-то странной неловкостью, словно на ней был костюм, в последнюю минуту и по необходимости взятый напрокат для маскарада, на который ей вовсе не хотелось ехать; не замечал этой ауры вокруг человека, который заточил себя по собственному выбору и который так и не научился добровольно или хотя бы просто покорно дышать, но все еще претерпевает муки обучения из-под палки; эту рабыню собственной плоти и крови, которая даже и теперь пыталась бежать от жизни, сочиняя ученические вирши о своих тоже умерших земляках. |
| The face, the smallest face in the company, watching him across the table with still and curious and profound intensity as though she actually had some intimation gained from that rapport with the fluid cradle of events (time) which she had acquired or 'cultivated by listening beyond closed doors not to what she heard there, but by becoming supine and receptive, incapable of either discrimination or opinion or incredulity, listening to the prefever's temperature of disaster, which makes soothsayers and sometimes makes them right, and of the future catastrophe in which the ogre-face of her childhood would apparently vanish so completely that she would agree to marry the late owner of it. | Это лицо, самое маленькое из тех, что его окружали, смотрело на него через стол молча, с таким любопытством и напряженным вниманием, словно у мисс Розы и в самом деле было какое-то предчувствие, внушенное ей связью с текучей колыбелью событий-временем, которую она приобрела или развила в себе, подслушивая у закрытых дверей, но слышала она не то, что из-за них доносилось, потому что сделалась восприимчивой и безучастной, лишилась всяких пристрастий, убеждений и сомнений и обрела те свойства, что превращают людей в прорицателей, порою даже и правдивых; она явственно различала, как нарастает предвещающая лихорадку температура бедствий, грядущей катастрофы, в которой лицо людоеда из ее детства исчезнет, по-видимому, до такой степени бесследно, что она согласится выйти замуж за его бывшего обладателя. |
| That may have been the last time she saw him. | Возможно, тогда она видела его в последний раз. |
| Because they quit going out there. | Ибо они перестали туда ездить. |
| Mr Coldfield quit. | То есть ездить перестал мистер Колдфилд. |
| There had never been any day set for the visit. | Определенный день для этих визитов никогда установлен не был. |
| One morning he would merely appear at breakfast in the decent and heavy black coat in which he had been married and had worn fifty-two times each year since until Ellen married, and then fiftythree times a year after the aunt deserted them, until he put it on for good the day he climbed to the attic and nailed the door behind him and threw the hammer out the window and so died in it. | Просто в одно прекрасное утро он выходил к завтраку в скромном черном сюртуке из толстого сукна, в котором он женился и который до свадьбы Эллен надевал пятьдесят два, а после бегства тетки пятьдесят три раза в год, покуда не надел, чтобы больше не снимать, в тот день, когда поднялся на чердак, заколотил за собою двери, выбросил из окна молоток и так в этом сюртуке и умер. |
| Then after breakfast Miss Rosa would retire and reappear in the formidable black or brown silk which the aunt had chosen for her years ago and which she continued to wear on Sundays and occasions even after it was worn out, until the day when her father decided that the aunt would not return and permitted Miss Rosa to use the clothing which the aunt had left in the house the night of her elopement. | Тогда мисс Роза после завтрака уходила к себе и возвращалась в ужасающем черном или коричневом шелковом платье, которое тетка купила ей много лет назад и которое она все еще надевала по воскресеньям и другим праздникам даже после того, как оно совершенно износилось, вплоть до того дня, когда отец понял, что тетка больше не вернется, и разрешил мисс Розе пользоваться одеждой, которую тетка бросила в ночь своего побега. |
| Then they would get into the buggy and depart, Mr Coldfield first docking the two Negroes for the noon meal which they would not have to prepare and (so the town believed) charging them for the crude one of leftovers which they would have to eat. | Затем они садились в повозку и уезжали, причем мистер Колдфилд предварительно высчитывал из жалованья обеих негритянок плату за приготовление обеда, который им в тот день не нужно было варить, и (как думали в городе) также и стоимость вчерашних остатков, которыми им предстояло кормиться. |
| Then one year they did not go. | А потом они целый год туда не ездили. |
| Doubtless Mr Coldfield failed to come to breakfast in the black coat, and more days passed and still he did not, and that was all. | По всей вероятности, мистер Колдфилд просто не вышел к завтраку в черном сюртуке, и дни проходили, а он его все так и не надевал, и на этом дело кончилось. |
| Perhaps he felt, now that the grandchildren were grown, that the draft on his conscience had been discharged what with Henry away at the State University at Oxford and Judith gone even further than that-into that transition stage between childhood and womanhood where she was even more inaccessible to the grandfather of whom she had seen but little during her life and probably cared less anyway-that state where, though still visible, young girls appear as though seen through glass and where even the voice cannot reach them; where they exist (this the hoyden who could and did outrun and outclimb, and ride and fight both with and beside her brother) in a pearly lambence without shadows and themselves partaking of it; in nebulous suspension held, strange and unpredictable, even their very shapes fluid and delicate and without substance; not in themselves floating and seeking but merely waiting, parasitic and potent and serene, drawing to themselves without effort the post-genitive upon and about which to shape, flow into back, breast; bosom, flank, thigh. | Возможно, теперь, когда внуки выросли, он счел оплаченным лежавший на его совести долг, тем более что Генри уехал в университет штата в Оксфорд, а Джудит отправилась даже еще дальше - в стадию перехода от детства к женской зрелости, став еще более недосягаемой для деда, с которым и прежде виделась мало, а интересовалась им, вероятно, еще меньше, в то состояние, в котором, хотя еще и видимые глазу, молодые девушки как бы видны сквозь стекло, куда до них не доносится даже и голос, и где они (да, и эта девчонка-сорванец, что бегала быстрее и лазала выше брата, скакала верхом не хуже его, вступала в драку с ним и с его врагами) пребывают в жемчужном призрачном сиянье и, не отбрасывая тени, сами тоже его излучают; неуловимые, бесплотные и текучие, они плывут сквозь этот непостижимый зыбкий туман, но ничего в нем не ищут, а, словно висящий на плаценте зародыш, безмятежно ожидают, пока могучая первичная клетка, питаясь и наливаясь материнскими соками, обрастет спиной, плечами, грудью, бедрами и боками. |
| Now the period began which ended in the catastrophe which caused a reversal so complete in Miss Rosa as to permit her to agree to marry the man whom she had grown up to look upon as an ogre. | Теперь начался период, закончившийся катастрофой, которая заставила мисс Розу перемениться настолько, что она согласилась выйти замуж за того, кого с детства привыкла считать людоедом. |
| It was not a volte-face of character: that did not change. | Это не было переломом характера - он у нее не изменился. |
| Even her behavior did not change to any extent. | Даже поведение ее ничуть не изменилось. |
| Even if Charles Bon had not died, she would in all probability have gone out to Sutpen's Hundred to live after her father's death sooner or later, and once she had done so she would have probably passed the remainder of her life there. | Даже если бы Чарльз Бон не умер, она после смерти отца, по всей вероятности, рано или поздно переехала бы в Сатпенову Сотню, а совершив этот шаг, скорее всего провела бы там остаток дней своих. |
| But if Bon had lived and he and Judith had married and Henry had remained in the known world, she would have moved out there only when she was ready to, and she would have lived in her dead sister's family only as the aunt which she actually was. | Но если бы Бон остался в живых и женился на Джудит, а Генри не пропал без вести, она перебралась бы к ним, только когда сочла бы это удобным и жила бы в семье своей покойной сестры лишь в качестве тетки, каковою в действительности и была. |
| It was not her character that changed: despite the six years or so since she had actually seen him and certainly the four years which she had spent feeding her father secretly at night while he hid from Confederate provost marshals in the attic. | Изменился у ней не характер, хотя прошло шесть или семь лет с тех пор, как она не видела Сатпена, и к тому же четыре из них она тайком кормила по ночам отца, скрывавшегося на чердаке от военной полиции конфедератов. |
| At the same time she was writing heroic poetry about the very men from whom her father was hiding and who would have shot him or hung him without trial if they had found him-and incidentally the ogre of her childhood was one of them and (he brought home with him a citation for valor in Lee's own hand) a good one. | В это самое время она сочиняла героические оды о тех самых людях, от которых отец ее скрывался и которые расстреляли бы его или повесили без суда, если б им удалось его найти, и, между прочим, людоед ее детства был одним из них, и даже вполне достойным (он вернулся домой с наградой за доблесть, подписанной собственноручно генералом Ли). |
| The face which Miss Rosa carried out there to live for the rest of her life was the same face which had watched him across the dinner table and which he likewise could not have said how many times he had seen, nor when and where, not for the reason that he was unable to forget it but because he could probably not have remembered it enough to have described it ten minutes after looking away, and from behind the face the same woman who had been that child now watched him with that same grim and cold intensity. | Лицо, с которым мисс Роза отправилась туда проводить остаток дней своих, было тем же лицом, которое смотрело на него через обеденный стол и о котором он тоже навряд ли мог сказать, сколько раз он его видел, когда или где, и вовсе не потому, что не мог его забыть, а оттого, что стоило ему отвернуться, как он, по всей вероятности, уже через десять минут не смог бы его описать, и теперь с этого лица на него с тем же холодным пристальным вниманием смотрели глаза женщины, которая прежде была той самой девочкой. |
| Although she was not to see Sutpen again for years, she now saw her sister and niece more often than ever. | Хотя ей несколько лет не придется вновь встретить Сатпена, с сестрой и племянницей она виделась теперь чаще, чем прежде. |
| Ellen was now at the full peak of what the aunt would have called her renegadery. | Эллен теперь достигла высшей точки того, что тетка назвала бы ее изменой. |
| She seemed not only to acquiesce, to be reconciled to her life and marriage, but to be actually proud of it. | Казалось, она не только сдалась, смирилась со своею жизнью и замужеством, но даже по-настоящему ими гордилась. |
| She had bloomed, as if Fate were crowding the normal Indian summer which should have bloomed gradually and faded gracefully through six or eight years, into three or four, either for compensation for what was to come or to clear the books, pay the check to which Fate's wife, Nature, had signed his name. | Она расцвела, словно нормальное бабье лето, когда женщине полагается постепенно расцветать и грациозно увядать шесть или восемь лет, Рок втиснул года в три-четыре - то ли в возмещение за все, что должно еще произойти, то ли с целью произвести полный расчет - оплатить чек, скрепленный подписью жены Рока, Природы. |
| Ellen was in her late thirties, plump, her face unblemished still. | Эллен приближалась к сорока, она была полной, все еще без единой морщинки на лице. |
| It was as though whatever marks being in the world had left upon it up to the time the aunt vanished had been removed from between the skeleton and the skin, between the sum of experience and the envelope in which it resides, by the intervening years of annealing and untroubled flesh. | Казалось, ничем не потревоженная, закаленная прожитыми годами плоть стерла с ее лица все следы, какие оставило на нем пребывание .в этом мире до самого побега тетки, вытеснило их из пространства между скелетом и кожей, между совокупностью жизненного опыта и оболочкой, в которую он был заключен. |
| Her carriage, air, now was a little regal she and Judith made frequent trips to town now, calling upon the same ladies, some of whom were now grandmothers, whom the aunt had tried to force to attend the wedding twenty years ago, and, to the meager possibilities which the town offered, shopping-as though she had succeeded at last in evacuating not only the puritan heritage but reality itself; had immolated outrageous husband and incomprehensible children into shades; escaped at last into a world of pure illusion in which, safe from any harm, she moved, lived, from attitude to attitude against her background of Chatelaine to the largest, wife to the wealthiest, mother of the most fortunate. | Ее осанка и манеры стали теперь чуть ли не царственными - они с Джудит теперь частенько наезжали в город с визитами к тем самым дамам (многие из них уже успели стать бабушками), которых тетка пыталась насильно загнать на свадьбу двадцатью годами раньше, и в пределах скудных возможностей города делали покупки -словно ей наконец удалось отринуть не только пуританское наследие, но и самую действительность; превратить невыносимого мужа и непостижимых детей в бестелесные тени; бежать, наконец, в мир чистой иллюзии и там в полной безопасности двигаться и жить, попеременно принимая позы владетельницы поместья самого обширного, супруги самого богатого, матери самых счастливых. |
| When she shopped (there were twenty stores in Jefferson now) she unbent without even getting out of the carriage, gracious and assured' and talking the most complete nonsense, speaking her bright set meaningless phrases out of the part which she had written for herself, of the duchess peripatetic with property soups and medicines among a soilless and uncompelled peasantry-a woman who, if she had had the fortitude to bear sorrow and trouble, might have risen to actual stardom in the role of the matriarch, arbitrating from the fireside corner of a crone the pride and destiny of her family, instead of turning at the last to the youngest member of it and asking her to protect the others. | Когда она делала покупки (в Джефферсоне к тому времени было уже двадцать лавок), она, не выходя из коляски, самоуверенно и любезно несла невозможнейшую дичь, повторяя пестрый набор бессмысленных фраз из сочиненной ею самой для себя роли странствующей герцогини, наделяющей бутафорскими бульонами и снадобьями необузданных безземельных поселян, - эта женщина, будь она достаточно стойкой, чтобы выдержать лишения и горе, и в самом деле могла бы стать звездою первой величины в роли прародительницы и, расположившись возле очага, горделиво вершить судьбами своего семейства, вместо того чтоб в свой последний час обратиться к младшей его представительнице с просьбою защитить остальных. |
| Often twice and sometimes three times a week the two of them came to town and into the house-the foolish unreal voluble preserved woman now six years absent from the world-the woman who had quitted home and kin on a flood of tears and in a shadowy miasmic region something like the bitter purlieus of Styx had produced two children and then rose like the swamp-hatched butterfly, unimpeded by weight of stomach and all the heavy organs of suffering and experience, into a perennial bright vacuum of arrested sun-and Judith, the young girl dreaming, not living, in her complete detachment and imperviousness to actuality almost like physical deafness. | Обычно два, а порою и три раза в неделю обе они приезжали в город и в дом мистера Колдфилда -глупая, болтливая, моложавая женщина-кукла, уже шесть лет живущая в мире, созданном ее воображением, женщина, что, уносимая потоком слез, покинула отчий дом и семью и в призрачных, дышащих миазмами краях наподобие скорбных берегов Стикса произвела на свет двоих детей, а затем, словно взращенная на болоте бабочка, не обремененная ни желудком, ни какими-либо иными тяжелыми органами жизненного опыта и страданья, взмыла в сверкающую пустоту, где навек остановилось солнце, - и Джудит, молодая девушка, что не жила, а грезила и чья полная отрешенность и отстраненность от действительности граничила с чисто физическою глухотой. |
| To them, Miss Rosa must not have been anything at all now: not the child who had been the object and victim of the vanished aunt's vindictive unflagging care and attention, and not even the woman which her office as housekeeper would indicate, and certainly not the factual aunt herself. | Для них мисс Роза теперь, наверное, вообще ничего не значила ни как девочка - предмет и жертва неусыпной мстительной заботы и внимания сбежавшей тетки, ни даже как женщина, выполняющая обязанности домоЧитать дальше
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал: ↓
↑
Закладка: Сделать
Похожие книги на "Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты", Уильям Фолкнер
Книги похожие на "Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты отзывыОтзывы читателей о книге Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты, автор: Уильям Фолкнер. Читайте комментарии и мнения людей о произведении. Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям
x
|
