Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Фолкнер, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Подобно другим представителям "потерянного поколения", вступив в литературу после Первой мировой войны, Фолкнер (лауреат Нобелевской премии 1949 г.) заявил о себе как писатель своеобразного стиля, отмеченного историзмом, тягой к символике и повествованию в нескольких временных пластах, эмоциональностью и необычайно высокой риторикой.
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Уильям Фолкнер
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
"Роза Колдфилд зарыдала, был мужчина -потеряла"; да, да, я знаю (но доброжелательно, они исполнены доброжелательности): Роза
Колдфилд, несчастная, жалкая, одинокая сиротка по имени Роза Колдфилд наконец обручилась и тем избавила город и округ от необходимости ее кормить; вам, наверное, уже рассказали, как я отправилась туда жить до конца дней своих, якобы усмотрев в преступлении племянника перст божий, повелевающий мне исполнить последнюю волю умирающей сестры и спасти хотя бы одну из двоих детей, которых она сама обрекла на гибель уже при зачатии, на самом же деле - чтобы находиться в доме, когда он вернется, - будучи демоном, он неуязвим для пуль и ядер и потому непременно вернется; они вам рассказали, что я ждала его, потому что была еще молода (и не похоронила свои надежды под сенью знамен и под звуки горна), что я созрела для замужества именно здесь и теперь, когда большая часть молодых людей погибла, а все, кто остался в живых, либо стары, либо давно женаты, либо устали, слишком устали для любви; меж тем как он - самый завидный и единственно возможный для меня жених: ведь в том окружении, где даже в лучшем случае и в мирное время мои виды и так были бы ничтожны, потому что я не только не была богатой и знатной южанкой, а напротив, весьма скромной молодой особой, чье происхождение и состояние недвусмысленно говорили сами за себя - будь я дочерью богатого плантатора, я могла бы выйти чуть ли не за кого угодно, но как дочь мелкого лавочника не могла даже позволить себе принять в подарок букет цветов почти ни от кого и потому была обречена в конце концов выйти замуж за первого попавшегося приказчика из лавки своего отца... Да, они, наверное, уже рассказали вам: она была молода и похоронила свои надежды лишь на ту ночь, что длилась четыре года, когда при свете затененной бессонной свечи увековечивала Войну и завещанные, ею страдания, несправедливость и горе на обратной стороне страниц старого гроссбуха, тайком вдыхая вместо воздуха смертоносные миазмы вожделенья, ненависти и убийства; они, наверное, уже вам рассказали: дочь скрывшегося от военной службы человека, которому суждено было стать демоном, злодеем, она имела все основания ненавидеть своего отца -ведь если б он не умер у себя на чердаке, ей не пришлось бы искать в Сатпеновой Сотне защиты, крова и хлеба; а если бы ей не пришлось есть хлеб Сатпена и прикрывать свою наготу его одеждой (даже если она и помогала работать на огороде и ткать) до тех пор, пока простая справедливость не потребовала уступить ему во всем, что не угрожало ее чести, она не обручилась бы с ним; а
| had bequeathed her at least something of shelter and kin, might have become a charge upon the town: and now Rosie Coldfield, lose him, weep him; found a man but failed to keep him; Rosa Coldfield who would be right, only being right is not enough for women, who had rather be wrong than just that; who want the man who was wrong to admit it. | если бы она с ним не обручилась, ей бы не пришлось сорок три года подряд бессонными ночами спрашивать себя: Почему? Почему? Почему? словно она даже ребенком бессознательно была права в своей ненависти к отцу, и потому эти сорок три года бессильного невыносимого возмущения коварная, глумливая, бесплодная природа мстила ей за ненависть к тому, кто дал ей жизнь. Да, Роза Колдфилд наконец обручилась, а ведь если б сестра не оставила ей в наследство хоть какое-то подобие крова и родни, она могла бы стать обузой для города; и вот теперь Рози Колдфилд зарыдала, был мужчина - потеряла; Роза Колдфилд, которая, возможно, была права, да только женщинам мало того, что они правы; они скорее предпочтут быть неправыми, нежели удовлетвориться только своею правотой; им надо, чтобы свою неправоту признал мужчина. |
| And that's what she cant forgive him for: not for the insult, not even for having jilted him: but for being dead. | И именно этого она ему не может простить - не оскорбленья, не того, что она его бросила, а того, что он умер. |
| Oh yes, I know, I know. How two months later they learned that she had packed up her belongings (that is, put on the shawl and hat again) and come back to town, to live alone in the house where her parents were dead and gone and where Judith would come now and then and bring her some of what food they had out at Sutpen's Hundred and which only dire necessity, the brute inexplicable flesh's stubborn will to live, brought her (Miss Coldfield) to accept. | Да, да, я знаю, знаю, как два месяца спустя им стало известно, что она собрала свои пожитки (то есть снова надела шляпу и шаль) и возвратилась в город жить в пустом доме, где умерли ее родители и куда время от времени будет заглядывать Джудит, чтоб привезти ей кое-что из тех съестных припасов, которые имелись в Сатпеновой Сотне и которые лишь крайняя нужда, лишь присущая плоти необъяснимая, упрямая животная воля к жизни заставляли ее (мисс Колдфилд) принимать. |
| And it dire indeed: because now the town-farmers passing, Negro servants going to work in white kitchens-would see her before sun-up gathering greens along garden fences, pulling them through the fence since she had no garden of her own, no seed to plant one with, no tools to work it with herself, even if she had known completely how, who had had only the freshman year at gardening and doubtless would not have worked it if she had known; reaching through the garden fence and gathering vegetables though she would have been welcome to enter the garden and get them, and they would have even done the gathering and sent them to her, since there were more people than Judge Benbow who would leave baskets of provisions on her front porch at night. | Что и говорить - действительно крайняя, ибо теперь весь город - проезжие фермеры, чернокожие служанки, спешащие поутру на кухни белых, - увидит, как она задолго до рассвета будет собирать зелень в чужих огородах, будет вытаскивать ее сквозь щели в заборах, потому что у нее нет ни своего огорода, ни семян, чтобы его засевать, ни орудий, чтобы его обрабатывать, даже если бы она толком и знала, как это делается: ведь, поработав всего лишь год на огороде, она была в этом деле сущим новичком и к тому же вряд ли стала бы разводить свой собственный огород, даже если б и умела; она будет просовывать руку сквозь забор и собирать овощи, хотя соседи охотно пригласили бы ее зайти и взять их, они бы даже собрали овощи и прислали их ей сами, потому что не только судья Бенбоу, но и многие другие по ночам оставляли у нее на крыльце корзинки с едой. |
| But she would not permit them and would not even use a stick to reach through the fence and draw the vegetables to where she could grasp them, the reach of her unaided arm being the limit of brigandage which she never passed. | Но она им этого не позволяла; она даже не пользовалась палкой, чтобы достать овощи, до которых нельзя было дотянуться рукой - она грабила лишь на длину невооруженной руки и этот предел никогда не переступала. |
| It was not to keep from being seen stealing that sent her forth before the town was awake, because if she had had a nigger she would have sent him forth in broad daylight to forage, where, she would not have cared, exactly as the cavalry heroes whom she wrote verse about would have sent their men. -Yes, Rosie Coldfield, lose him, weep him; caught a beau but couldn't keep him; (oh yes, they will tell you) found a beau and was insulted, something heard and not forgiven, not so much for the saying of it but for having thought it about her so that when she heard it she realized like thunderclap that it must have been in his mind for a day, a week, even a month maybe, he looking at her daily with that in his mind and she not even knowing it. | Она выходила на добычу, пока город еще спал, но не из страха, что кто-нибудь увидит, как она ворует овощи, - ведь если б у нее был черномазый слуга, она отправила бы его средь бела дня на любой огород, как воспетые ею в стихах герои-кавалеристы отправляли на фуражировку своих солдат. Да, Рози Колдфилд зарыдала, был жених, но потеряла (да, да, они вам это расскажут); нашла жениха, но он ее оскорбил, услышала что-то и не простила; не столько за то, что это было сказано, сколько за то, что кто-то посмел про нее такое подумать; и потому, когда она это услышала, ее словно громом поразило, и она поняла, что он, наверное, носился с этой мыслью целый день, неделю, возможно, даже целый месяц, что он каждый день смотрел на нее с этой мыслью, а ока даже и не знала. |
| But I forgave him. | Но я его простила. |
| They will tell you different, but I did. | Вам будут говорить совсем другое, но я его простила. |
| Why shouldn't I? | А почему бы нет? |
| I had nothing to forgive; I had not lost him because I never owned him: a certain segment of rotten mud walked into my life, spoke that to me which I had never heard before and never shall again, and then walked out; that was all. | Мне было нечего прощать; я его не потеряла, потому что он мне никогда не принадлежал -какой-то комок грязи вошел в мою жизнь, сказал мне нечто такое, чего я никогда не слыхала прежде и никогда не услышу вновь, а потом вышел вон, и все. |
| I never owned him; certainly not in that sewer sense which you would mean by that and maybe think (but you are wrong) I mean. | Он никогда мне не принадлежал, и уж во всяком случае в том грязном смысле, который вы этому слову придаете и, быть может, думаете (но тут вы ошибаетесь), что придаю и я сама. |
| That did not matter. | Это не имело значения. |
| That was not even the nub of the insult. | Суть оскорбленья заключалась совсем не в том. |
| I mean that he was not owned by anyone or anything in this world, had never been, would never be, not even by Ellen, not even by Jones' granddaughter. | Я хочу сказать, что он никогда не принадлежал никому и ничему на этом свете, не раньше и не позже, он не принадлежал даже Эллен, даже внучке Джонса. |
| Because he was not articulated in this world. | Потому что он никак не воплотил себя на этом свете. |
| He was a walking shadow. | Он был ходячей тенью. |
| He was the lightblinded batlike image of his own torment cast by the fierce demoniac lantern up from beneath the earth's crust and hence in retrograde, reverse; from abysmal and chaotic dark to eternal and abysmal dark completing his descending (do you mark the gradation?) ellipsis, clinging, trying to cling with vain unsubstantial hands to what he hoped would hold him, save him, arrest him-Ellen (do you mark them?), myself, then last of all that fatherless daughter of Wash Jones' only child who, so I heard once, died in a Memphis brothel-to find severence (even if not rest and peace) at last in the stroke of a rusty scythe. | Он был слепым, как летучая мышь, фантомом, перевернутым зеркальным отраженьем своих адских мук, выброшенным из-под земной коры лучом дьявольского волшебного фонаря; верша свой путь небытия из бездны темного хаоса в бездну темной вечности, он постепенно (вы замечаете эту постепенность?) спускался все ниже и ниже, цепляясь, пытаясь уцепиться своими призрачными тщетными руками за все, что могло - как он надеялся - его задержать, спасти, остановить - за Эллен (вы замечаете эти вехи?), за меня и, наконец, за эту безотцовщину, за это дитя единственной дочери Уоша Джонса, которая, как я однажды слышала, умерла в каком-то мемфисском борделе, - пока наконец не обрел избавление (если не мир и покой) в ударе ржавой косы. |
| I was told, informed of that too, though not by Jones this time but by someone else kind enough to turn aside and tell me he was dead. | Об этом меня тоже оповестили, поставили в известность - правда, на этот раз не Джонс, а кто-то другой, кто из любезности зашел ко мне сказать, что он умер. |
| ' Dead?" I cried. | "Умер? вскричала я. |
| ' Dead? You? | - Ты умер?! |
| You lie; you're not dead; heaven cannot, and hell dare not, have you!" | Ты лжешь, ты не умер; небеса не смогут, преисподняя не посмеет тебя принять!" |
| But Quentin was not listening, because there was also something which he too could not pass-that door, the running feet on the stairs beyond it almost a continuation of the faint shot, the two women, the Negress and the white girl in her underthings (made of flour sacking when there had been flour, of window curtains when not) pausing, looking at the door, the yellowed creamy mass of old intricate satin and lace spread carefully on the bed and then caught swiftly up by the white girl and held before he as the door crashed in and the brother stood there, hatless, with his shaggy bayonet-trimmed hair, his gaunt worn unshaven face, his patched and faded gray tunic, the pistol still hanging against his flank: the two of them, brother and sister, curiously alike as if the difference in sex had merely sharpened the common blood to a terrific, an almost unbearable, similarity, speaking to one another in short brief staccato sentences like slaps, as if they stood breast to breast striking one another in turn neither making any attempt to guard against the blows. | Но Квентин ее не слушал, ибо в ее рассказе также было нечто, чего и он не мог переступить - эта дверь, а за дверью топот бегущих по лестнице ног, словно продолжение того глухого выстрела; эти две женщины, негритянка и белая девушка в одной рубашке (сшитой из мешков из-под муки, если в доме еще была мука, из оконных занавесок, если ее уже не стало), они оцепенели, они глядят на дверь; на кровати аккуратно расстелен кусок затейливого затканного старинного атласа в пене кремовых кружев; белая девушка поспешно хватает его, прижимает к груди; дверь с грохотом распахивается, и перед нею предстает ее брат - с непокрытой головой, лохматые, расчесанные штыком волосы падают на небритые впалые щеки; залатанный выцветший мундир; пистолет в небрежно повисшей руке; и вот они оба, брат и сестра, как две капли воды похожие друг на друга, словно разница полов лишь подчеркивает это порожденное общностью крови, до ужаса странное, почти невыносимое сходство, сошлись грудь с грудью, как два борца, и бросают друг другу в лицо короткие, резкие, словно пощечины, фразы, и ни тот ни другая не делает даже попытки отвести удар. |
| Now you cant marry him. | Теперь ты не можешь выйти за него замуж! |
| Why cant I marry him? | Почему я не могу выйти за него замуж? |
| Because he's dead. | Потому что он умер. |
| Dead? | Умер? |
| Yes. | Да. |
| I killed him. | Я его убил. |
| He (Quentin) couldn't pass that. | Он (Квентин) не мог через это переступить. |
| He was not even listening to her; he said, | Он даже ее не слушал; он только проговорил: |
| 'Ma'am? | - Сударыня? |
| What's that? | Что? |
| What did you say?" | Что вы сказали? |
| ' There's something in that house." | - В этом доме что-то есть. |
| ' In that house? | - В этом доме? |
| It's Clytie. | Так ведь это Клити. |
| Dont she-' | Разве она?.. |
| 'No. | - Нет. |
| Something living in it. | В нем что-то живет. |
| Hidden in it. | Оно там прячется. |
| It has been out there for four years, living hidden in that house." | Оно уже четыре года живет спрятанное в этом доме. |
| -6- | VI |
| THERE was snow on Shreve's overcoat sleeve, his ungloved blond square hand red and raw with cold, vanishing. | На рукаве пальто Шрива был снег, снег таял; Шрив был без перчаток, и его квадратная, заросшая светлыми волосками рука покраснела от холода. |
| Then on the table before Quentin, lying on the open text book beneath the lamp, the white oblong of envelope, the familiar blurred mechanical Jefferson Jan 10 1910 Miss and then, opened, the My dear son in his father's sloped fine hand out of that dead dusty summer where he had prepared for Harvard so that his father's hand could lie on a strange lamplit table in Cambridge; that dead summer twilight-the wistaria, the cigar-smell, the fireflies-attenuated up from Mississippi and into this strange room, across this strange iron New England snow: My dear son, Miss Rosa Coldfield was buried yesterday. | Потом на столе под лампой на раскрытом учебнике забелел прямоугольный конверт; Квентин увидел сначала знакомый расплывчатый штемпель Джефферсон, Миссисипи, 10 янв. 1910, а затем, развернув письмо, написанные тонким наклонным отцовским почерком слова Дорогой сын; они напомнили ему то унылое пыльное лето, когда он готовился в Гарвард, и вот теперь письмо, написанное рукою отца, легло на освещенный лампой чужой стол в Кембридже и, преодолев чужие суровые снега Новой Англии, принесло из Миссисипи сюда, в эту чужую комнату, те унылые летние сумерки - глицинию, запах сигары, светлячков: Дорогой сын, вчера похоронили мисс Розу Колдфилд. |
| She remained in the coma for almost two weeks and two days ago she died without regaining consciousness and without pain they say, and whatever they mean by that since it has always seemed to me that the only painless death must be that which takes the intelligence by violent surprise and from the rear so to speak, since if death be anything at all beyond a brief and peculiar emotional state of the bereaved it must be a brief and likewise peculiar state of the subject as well. | Почти две недели она была без памяти и два дня назад умерла, не приходя в сознание, и, говорят, не испытывая боли, хотя непонятно, что это значит - мне всегда казалось, что безболезненною смертью можно назвать лишь ту, которая отнимает рассудок, нападая неожиданно, так сказать, с тыла - ведь если смерть нечто большее, нежели короткое своеобразное эмоциональное состояние и скорбь оставшихся в живых, она должна быть коротким и столь же своеобразным состоянием самого умирающего. |
| And if aught can be more painful to any intelligence above that of a child or an idiot than a slow and gradual confronting with that which over a long period of bewilderment and dread it has been taught to regard as an irrevocable and unplumable finality, I do not know it. | И если что-либо может причинить любому рассудку, превосходящему рассудок ребенка или кретина, страдание более сильное, чем медленное и постепенное приближение того, что этот рассудок за долгий период смятения и ужаса научился считать безвозвратным и жалким концом, то я такого не знаю. |
| And if there can be either access of comfort or cessation of pain in the ultimate escape from a stubborn and dreaded outrage which over a period of forty-three years has been companionship and bread and fire and all, I do not know that either-the letter bringing with it that very September evening itself (and he soon needing, required, to say | И если можно обрести покой, избавиться от боли, освободившись от непреходящего чувства жестокой обиды, которое сорок три года было спутником, хлебом насущным, огнем и всемпрочим, то и такого я тоже не знаю......письмопринесло с собой тот сентябрьский вечер (и ему скоро придется сказать, объяснить: |
| 'No, neither aunt, cousin, nor uncle, Rosa. Miss Rosa Coldfield, an old lady that died young of outrage in 1866 one summer' and then Shreve said, | "Нет, не тетка, не кузина, не дядя, просто Роза, Мисс Роза Колдфилд, старая дама, которая умерла молодой от негодования однажды летом в 1866 году", а потом Шрив спросил: |
| 'You mean she was no kin to you, no kin to you at all, that there was actually one Southern Bayard or Guinevere who was no kin to you? then what did she die for?" and that not Shreve's first time, nobody's first time in Cambridge since September: Tell about the South. | "Значит, она тебе не родня, никакая не родня; значит, на Юге все-таки был хоть один Баярд и хоть одна Джиневра, которые тебе не родня? Тогда почему она умерла?", причем Шрив спрашивал это уже не в первый раз; начиная с сентября, все в Кембридже уже не раз его просили: Расскажи о Юге. |
| What's it like there. | Что там происходит. |
| What do they do there. | Что люди там делают. |
| Why do they live there. | Почему они там живут. |
Why do they live at all) that very September evening when Mr Compson stopped talking at last, he (Quentin) walked out of his father's talking at last because it was now time to go, not because he had heard it all because he had not been listening, since he had something which he still was unable to pass: that door, that gaunt tragic dramatic self-hypnotized youthful face like the tragedian in a college play, an academic Hamlet waked from some trance merit of the curtain's falling and blundering across the dusty stage from which the rest of the cast had departed last Commencement, the sister facing him across the wedding dress which she was not to use, not even to finish, the two of them slashing at one another with twelve or fourteen words and most of these the same words repeated two or three times so that when you boiled it down they did it with eight or ten.
Читать дальшеТёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты", Уильям Фолкнер
Книги похожие на "Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
