Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.4/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Большой мастер создания интриги, Диккенс насытил драму "Холодный дом" тайнами и запутанными сюжетными ходами. Вы будете плакать и смеяться буквально на одной странице, сочувствовать и сострадать беззащитным и несправедливо обиженным - автор не даст вам перевести дух.

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Higher and darker rises shadow on the wall--now a red gloom on the ceiling--now the fire is out.	Все темнее становится тень, все выше она поднимается по стене... вот уже потолок окутан красноватым сумраком... вот огонь погас.
All that prospect, which from the terrace looked so near, has moved solemnly away and changed--not the first nor the last of beautiful things that look so near and will so change--into a distant phantom.	Вся перспектива парка, с террасы казавшаяся такой близкой, торжественно отошла куда-то вдаль и преобразилась, как многие из тех красот, что кажутся нам столь же близкими и так же преобразятся, обратившись в далекий призрак.
Light mists arise, and the dew falls, and all the sweet scents in the garden are heavy in the air.	Поднимаются легкие туманы, падает роса, и воздух тяжел от сладостных благоуханий сада.
Now the woods settle into great masses as if they were each one profound tree.	Вот, превращаясь в огромные лесные массивы, сливаются друг с другом рощи, и каждая стала как бы одним густолиственным деревом.
And now the moon rises to separate them, and to glimmer here and there in horizontal lines behind their stems, and to make the avenue a pavement of light among high cathedral arches fantastically broken.	Вот, разлучая деревья, всходит луна и, постелив между стволами светлые дорожки, мостит светом аллею под высокими, как в соборе, причудливо изломанными сводами.
Now the moon is high; and the great house, needing habitation more than ever, is like a body without life.	А теперь луна стоит уже высоко, и огромный дом, по-прежнему безлюдный, напоминает тело, покинутое жизнью.
Now it is even awful, stealing through it, to think of the live people who have slept in the solitary bedrooms, to say nothing of the dead.	Теперь, прокрадываясь по комнатам, жутко думать даже о живых людях, которые когда-то спали в этих уединенных опочивальнях, а об умерших - тем более.
Now is the time for shadow, when every corner is a cavern and every downward step a pit, when the stained glass is reflected in pale and faded hues upon the floors, when anything and everything can be made of the heavy staircase beams excepting their own proper shapes, when the armour has dull lights upon it not easily to be distinguished from stealthy movement, and when barred helmets are frightfully suggestive of heads inside.	Теперь настало время теней, когда каждый угол кажется пещерой, каждая ступенька вниз - ямой; когда цветные стекла в окнах отбрасывают на пол бледные, блеклые пятна; когда толстые балки на лестнице можно принять за что угодно и за все на свете, только не за балки; когда тусклые отблески падают на доспехи, и не поймешь, отблески это падают или доспехи, крадучись, движутся, а в шлемах с опущенными забралами мерещатся страшные головы.
But of all the shadows in Chesney Wold, the shadow in the long drawing-room upon my Lady's picture is the first to come, the last to be disturbed.	Но из всех теней в Чесни-Уолде тень на портрете миледи в продолговатой гостиной ложится первой и уползает последней.
At this hour and by this light it changes into threatening hands raised up and menacing the handsome face with every breath that stirs.	В этот поздний час, при лунном свете, тень походит на зловещие руки, поднятые вверх и с каждым дуновением ветра угрожающие прекрасному лицу.
"She is not well, ma'am," says a groom in Mrs. Rouncewell's audience-chamber.	- Ей нехорошо, сударыня, - говорит один из грумов в приемной миссис Раунсуэлл.
"My Lady not well!	- Миледи нездорова?
What's the matter?"	Что с ней такое?

"Why, my Lady has been but poorly, ma'am, since she was last here-- I don't mean with the family, ma'am, but when she was here as a bird of passage like.	- Да миледи все время прихварывает, сударыня, с тех самых пор, как в последний раз приезжала сюда, - не со всей родней приезжала, сударыня, но одна; я говорю о том, когда она сюда заглянула, так сказать, вроде перелетной птицы.
My Lady has not been out much, for her, and has kept her room a good deal."	Миледи выходит из дома реже, чем всегда, и подолгу сидит у себя в покоях.
"Chesney Wold, Thomas," rejoins the housekeeper with proud complacency, "will set my Lady up!	- В Чесни-Уолде, Томас, миледи поправится! -говорит домоправительница с гордым самодовольством.
There is no finer air and no healthier soil in the world!"	- Лучшего воздуха и более здоровой местности во всем свете не сыщешь!
Thomas may have his own personal opinions on this subject, probably hints them in his manner of smoothing his sleek head from the nape of his neck to his temples, but he forbears to express them further and retires to the servants' hall to regale on cold meat-pie and ale.	Насчет этого Томас, возможно, придерживается собственных взглядов и, пожалуй, даже по-своему намекает на них, приглаживая лоснящиеся волосы от затылка к вискам, но высказаться яснее не хочет и уходит в людскую подкрепиться холодным мясным паштетом и элем.
This groom is the pilot-fish before the nobler shark.	Этот грум - рыба-лоцман, плывущая впереди более благородной рыбы, акулы.
Next evening, down come Sir Leicester and my Lady with their largest retinue, and down come the cousins and others from all the points of the compass.	На следующий вечер прибывают сэр Лестер и миледи, и с ними их свита в полном составе, а родственники и другие гости съезжаются со всех четырех сторон.
Thenceforth for some weeks backward and forward rush mysterious men with no names, who fly about all those particular parts of the country on which Doodle is at present throwing himself in an auriferous and malty shower, but who are merely persons of a restless disposition and never do anything anywhere.	С этого дня и в течение нескольких недель по тем областям страны, к которым Дудл взывает в виде золотого и пивного ливня, какие-то таинственные личности без громких имен носятся с деловитым видом, хотя все они просто-напросто беспокойные натуры и никогда ничего не делают, где бы они ни были.
On these national occasions Sir Leicester finds the cousins useful.	Сэр Лестер находит, что во время событий государственного значения родственники приносят пользу.
A better man than the Honourable Bob Stables to meet the Hunt at dinner, there could not possibly be.	У достопочтенного Боба Стейблса нет соперников в искусстве занимать охотников за обедом.
Better got up gentlemen than the other cousins to ride over to polling-booths and hustings here and there, and show themselves on the side of England, it would be hard to find.	У прочих родственников нет соперников в уменье объезжать избирательные участки и трибуны и распинаться за интересы Англии.
Volumnia is a little dim, but she is of the true descent; and there are many who appreciate her sprightly conversation, her French conundrums so old as to have become in the cycles of time almost new again, the honour of taking the fair Dedlock in to dinner, or even the privilege of her hand in the dance.	Волюмния немножко бестолкова, но породиста, и многие ценят ее бойкую болтовню и французские каламбуры, такие старые, что в круговороте времен они приобрели прелесть новизны, многие дорожат честью вести обольстительную Дедлок к столу и даже привилегией танцевать с нею.

On these national occasions dancing may be a patriotic service, and Volumnia is constantly seen hopping about for the good of an ungrateful and unpensioning country.	Когда совершаются события государственного значения, патриотическому делу можно послужить и танцами, и Волюмния неустанно пляшет ради неблагодарного отечества, отказавшего ей в пенсии.
My Lady takes no great pains to entertain the numerous guests, and being still unwell, rarely appears until late in the day.	Миледи не очень старается занимать толпу гостей и, все еще чувствуя недомогание, обычно выходит из своих покоев только во второй половине дня.
But at all the dismal dinners, leaden lunches, basilisk balls, and other melancholy pageants, her mere appearance is a relief.	Но на всех унылых обедах и гнетущих завтраках, на балах, словно скованных взглядом василиска, и на прочих тоскливых празднествах уже одно ее появление вносит приятное разнообразие.
As to Sir Leicester, he conceives it utterly impossible that anything can be wanting, in any direction, by any one who has the good fortune to be received under that roof; and in a state of sublime satisfaction, he moves among the company, a magnificent refrigerator.	Что касается сэра Лестера, ему и в голову не приходит, что те, кому посчастливилось быть принятыми в его доме, могут хоть в чем-нибудь нуждаться, и, пребывая в состоянии божественного удовлетворения, он вращается в обществе гостей, напоминая великолепный холодильник.
Daily the cousins trot through dust and canter over roadside turf, away to hustings and polling-booths (with leather gloves and hunting-whips for the counties and kid gloves and riding-canes for the boroughs), and daily bring back reports on which Sir Leicester holds forth after dinner.	День за днем родственники трусят по пыли и скачут по придорожному дерну, объезжая избирательные участки и трибуны (в кожаных рукавицах и с арапниками, когда снуют по деревням, и в лайковых перчатках и с хлыстиками, когда снуют по городкам), и день за днем привозят донесения, по поводу которых сэр Лестер разглагольствует после обеда.
Daily the restless men who have no occupation in life present the appearance of being rather busy.	День за днем эти беспокойные люди, обычно не имеющие решительно никаких занятий, кажутся по горло занятыми.
Daily Volumnia has a little cousinly talk with Sir Leicester on the state of the nation, from which Sir Leicester is disposed to conclude that Volumnia is a more reflecting woman than he had thought her.	День за днем Волюмния по-родственному болтает с сэром Лестером о положении нации, и сэр Лестер склоняется к выводу, что Волюмния вдумчивей, чем он полагал.
"How are we getting on?" says Miss Volumnia, clasping her hands. "ARE we safe?"	- Как наши дела? - спрашивает Волюмния, сжимая руки. - Все ли у нас благополучно?
The mighty business is nearly over by this time, and Doodle will throw himself off the country in a few days more.	Грандиозная кампания теперь уже почти закончилась, и через несколько дней Дудл перестанет взывать к стране.
Sir Leicester has just appeared in the long drawing-room after dinner, a bright particular star surrounded by clouds of cousins.	Сэр Лестер отобедал и только что появился в продолговатой гостиной - яркая звезда, сверкающая сквозь тучи родственников.
"Volumnia," replies Sir Leicester, who has a list in his hand, "we are doing tolerably."	- Волюмния, - ответствует сэр Лестер, держа в руках какой-то список, - наши дела идут сносно.
"Only tolerably!"	- Только сносно!
Although it is summer weather, Sir Leicester always has his own particular fire in the evening.	Настало лето, и погода теплая, но по вечерам специально для сэра Лестера топят камин.