Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.4/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Большой мастер создания интриги, Диккенс насытил драму "Холодный дом" тайнами и запутанными сюжетными ходами. Вы будете плакать и смеяться буквально на одной странице, сочувствовать и сострадать беззащитным и несправедливо обиженным - автор не даст вам перевести дух.

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Mrs. Bagnet understands them.	Миссис Бегнет понимает их язык.
They speak of gratitude, of joy, of grief, of hope; of inextinguishable affection, cherished with no return since this stalwart man was a stripling; of a better son loved less, and this son loved so fondly and so proudly; and they speak in such touching language that Mrs. Bagnet's eyes brim up with tears and they run glistening down her sun-brown face.	Они говорят о благодарности, о радости, о горе, о надежде; говорят о неугасимой любви, пылавшей безответно с той поры, как этот рослый человек стал юношей, и о том, что более внимательного сына мать любит меньше, а этого сына любит с великой нежностью и гордостью; они, эти руки, говорят таким трогательным языком, что на глазах у миссис Бегнет появляются слезы и, поблескивая, текут по ее загорелому лицу.
"George Rouncewell!	- Джордж Раунсуэлл!
Oh, my dear child, turn and look at me!"	Милое мое дитя, обернись и взгляни на меня!
The trooper starts up, clasps his mother round the neck, and falls down on his knees before her.	Выскочив из-за стола, сын обнимает мать и падает перед ней на колени.
Whether in a late repentance, whether in the first association that comes back upon him, he puts his hands together as a child does when it says its prayers, and raising them towards her breast, bows down his head, and cries.	То ли в порыве позднего раскаяния, то ли отдавшись ранним воспоминаниям детства, он складывает руки, как ребенок на молитве, и, простирая их к материнской груди, опускает голову и плачет.
"My George, my dearest son!	- Мой Джордж, мой милый, милый сын!
Always my favourite, and my favourite still, where have you been these cruel years and years?	Ты всегда был моим любимым сыном, ты и до сих пор любимый; где же ты был в эти горькие долгие годы?..
Grown such a man too, grown such a fine strong man.	И как он вырос, как возмужал, каким стал красивым, сильным мужчиной!
Grown so like what I knew he must be, if it pleased God he was alive!"	Я всегда думала, что он будет точь-в-точь таким, если, по милости божьей, останется в живых.
She can ask, and he can answer, nothing connected for a time.	Некоторое время она не в силах спрашивать, а он не в силах отвечать связно.
All that time the old girl, turned away, leans one arm against the whitened wall, leans her honest forehead upon it, wipes her eyes with her serviceable grey cloak, and quite enjoys herself like the best of old girls as she is.	И все это время "старуха", то есть миссис Бегнет, стоит, отвернувшись, лицом к выбеленной стене, опираясь на нее рукой и прильнув к ней честным, открытым лбом, стоит, вытирая глаза своей видавшей виды серой накидкой и ликует, - самая лучшая из "старух" на всем белом свете.
"Mother," says the trooper when they are more composed, "forgive me first of all, for I know my need of it."	- Матушка, - начинает кавалерист, после того как все трое немного успокоились, - прежде всего простите меня, потому что я понял, как нужно мне ваше прощение.
Forgive him!	Простить!
She does it with all her heart and soul.	Она прощает его всем сердцем и всей душой.
She always has done it.	Она всегда его прощала.
She tells him how she has had it written in her will, these many years, that he was her beloved son George.	Она рассказывает ему, как, много лет назад, назвала его в своем завещании своим возлюбленным сыном Джорджем.

She has never believed any ill of him, never.	Она никогда не верила в то, что он плохой, нет, никогда.
If she had died without this happiness--and she is an old woman now and can't look to live very long--she would have blessed him with her last breath, if she had had her senses, as her beloved son George.	Если б она умирала, не изведав счастья этой встречи, - а ведь она уже старая женщина и долго не проживет, - и если б она не потеряла сознания перед смертью, то, испуская последнее дыхание, она благословила бы его, как своего возлюбленного сына Джорджа.
"Mother, I have been an undutiful trouble to you, and I have my reward; but of late years I have had a kind of glimmering of a purpose in me too.	- Матушка, я не выполнил своего сыновнего долга, я огорчил вас и вот поплатился за это; но в последние годы и во мне зародилось что-то вроде добрых чувств.
When I left home I didn't care much, mother--I am afraid not a great deal--for leaving; and went away and 'listed, harum-scarum, making believe to think that I cared for nobody, no not I, and that nobody cared for me."	Когда я убежал из дому, я не очень тосковал о нем, матушка, - не очень, как это ни стыдно, а когда уехал далеко и очертя голову завербовался в солдаты, стал обманывать себя и думать, что ни о ком я не тоскую - уж, конечно, нет! - и что никто не тоскует обо мне.
The trooper has dried his eyes and put away his handkerchief, but there is an extraordinary contrast between his habitual manner of expressing himself and carrying himself and the softened tone in which he speaks, interrupted occasionally by a half-stifled sob.	Отерев глаза и спрятав носовой платок, кавалерист продолжает свою исповедь; но как разительно отличается его обычная манера говорить и держать себя от той мягкости, с какой он говорит теперь, изредка обрывая речь полуподавленным всхлипываньем.
"So I wrote a line home, mother, as you too well know, to say I had 'listed under another name, and I went abroad.	- И вот я написал домой лишь несколько строк, в которых рассказал, как вам хорошо известно, матушка, что завербовался в солдаты под чужим именем; а потом я уехал за границу.
Abroad, at one time I thought I would write home next year, when I might be better off; and when that year was out, I thought I would write home next year, when I might be better off; and when that year was out again, perhaps I didn't think much about it.	Там я сначала думал, что напишу домой на будущий год, когда выйду в люди; а когда этот год прошел, стал думать, что напишу на следующий - опять-таки, когда выйду в люди; когда же прошел и этот год, я уже почти никогда не думал о том, что пора, мол, написать домой.
So on, from year to year, through a service of ten years, till I began to get older, and to ask myself why should I ever write."	Так вот год за годом и прошли все десять лет моей службы, а тут я стал стареть и спрашивать себя: да стоит ли вообще писать?
"I don't find any fault, child--but not to ease my mind, George?	- Я не виню тебя, дитя мое... Но, Джордж, как мог ты не успокоить меня?
Not a word to your loving mother, who was growing older too?"	Как мог не написать ни словечка своей любящей матери, которая все стареет и стареет?
This almost overturns the trooper afresh, but he sets himself up with a great, rough, sounding clearance of his throat.	Эти слова вновь переворачивают всю его душу, но он берет себя в руки и громко, с силой откашливается.
"Heaven forgive me, mother, but I thought there would be small consolation then in hearing anything about me.	- Да простит меня бог, матушка, но я думал, что мои письма для вас плохое утешение.
There were you, respected and esteemed.	Вот вы - вас уважают и ценят.

There was my brother, as I read in chance North Country papers now and then, rising to be prosperous and famous.	А мой брат - он все богатеет, становится вес более известным человеком, как мне приходится иногда читать в наших северных газетах.
There was I a dragoon, roving, unsettled, not self-made like him, but self-unmade--all my earlier advantages thrown away, all my little learning unlearnt, nothing picked up but what unfitted me for most things that I could think of.	А я - простой драгун... бродяга, я не сумел устроить свою жизнь, не умел сам себе пробить дорогу, как брат, и, хуже того, потерял ее, потому что забыл, в каких прекрасных правилах был воспитан, забыл то немногое, что знал в юности, а если чему и научился, так это не годилось для тех занятий, которые мне по душе.
What business had I to make myself known?	Так какое право я имел писать о себе?
After letting all that time go by me, what good could come of it?	Что хорошего могло выйти из моих писем после стольких лет?
The worst was past with you, mother.	Ведь вы, матушка, тогда уже пережили самое худшее.
I knew by that time (being a man) how you had mourned for me, and wept for me, and prayed for me; and the pain was over, or was softened down, and I was better in your mind as it was."	В то время (то есть когда я уже стал зрелым) я понял, как вы обо мне горевали и плакали, как молились за меня; но со временем ваша боль прошла или притупилась, и, ничего обо мне не зная, вы думали обо мне лучше, чем я того заслуживал.
The old lady sorrowfully shakes her head, and taking one of his powerful hands, lays it lovingly upon her shoulder.	Старая мать скорбно качает головой и, взяв его сильную руку, с любовью кладет ее себе на плечо.
"No, I don't say that it was so, mother, but that I made it out to be so.	- Нет, матушка, я не говорю, что так оно действительно было, но так я себе это представлял.
I said just now, what good could come of it?	Повторяю, ну что хорошего могло из этого выйти?
Well, my dear mother, some good might have come of it to myself--and there was the meanness of it.	Правда, милая моя матушка, кое-что хорошее могло бы получиться для меня самого... но мне это показалось бы подлостью.
You would have sought me out; you would have purchased my discharge; you would have taken me down to Chesney Wold; you would have brought me and my brother and my brother's family together; you would all have considered anxiously how to do something for me and set me up as a respectable civilian.	Вы бы меня разыскали; выкупили бы меня из военной службы; увезли бы меня в Чесни-Уолд; свели бы меня с братом и его семьей; и все вы всячески старались бы как-нибудь мне помочь и превратить меня в степенного штатского.
But how could any of you feel sure of me when I couldn't so much as feel sure of myself?	Но как могли бы вы верить в меня, когда я сам не мог в себя верить?
How could you help regarding as an incumbrance and a discredit to you an idle dragooning chap who was an incumbrance and a discredit to himself, excepting under discipline?	Как могли бы вы не считать меня позорной обузой, - меня, бездельника-драгуна, который сам себе был позорной обузой, если не считать того времени, когда его сдерживала дисциплина?