Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Современная проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Артур Кестлер, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Артур Кестлер
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| "Listen, Rubashov," he said finally. "There is one thing I would like to point out to you. | - Слушай, Рубашов, - сказал он раздумчиво, - я вот заметил характерную подробность. |
| You have now repeatedly said 'you'-meaning State and Party, as opposed to 'I'-that is, Nicolas Salmanovitch Rubashov. | Ты уже дважды сказал вы, имея в виду Партию и Правительство ты, Николай Залманович Рубашов, противопоставил им свое я. |
| For the public, one needs, of course, a trial and legal justification. | Теоретически, чтобы кого-нибудь обвинить, нужен, конечно, судебный процесс. |
| For us, what I have just said should be enough." | Но для нас того, что я сейчас сказал, совершенно достаточно. Тебе понятно? |
| Rubashov thought this over; he was somewhat taken aback. | Разумеется, Рубашову было понятно, и однако он был застигнут врасплох. |
| For a moment it was as if Ivanov had hit a tuning fork, to which his mind responded of its own accord. | Ему показалось, что зазвучал камертон, по которому настраивали его сознание. |
| All he had believed in, fought for and preached during the last forty years swept over his mind in an irresistible wave. | Все, чему он учил других, во что верил и за что боролся в течение последних тридцати лет, откликнулось камертону волной памяти... |
| The individual was nothing, the Party was all; the branch which broke from the tree must wither. ... | Партия - это всеобъемлющий абсолют, отдельно взятая личность - ничто; лист, оторвавшийся от ветки, гибнет... |
| Rubashov rubbed his pince-nez on his sleeve. | Рубашов потер пенсне о рукав. |
| Ivanov was sitting back in his chair, smoking; he was no longer smiling. | Иванов сидел совершенно прямо, попыхивал папиросой и больше не улыбался. |
| Suddenly Rubashov's eye was caught by a square patch on the wall lighter than the rest of the wall-paper. | Рубашов обвел взглядом кабинет - и вдруг увидел светлый прямоугольник, резко выделявшийся на серых обоях. |
| He knew at once that the picture with the bearded heads and the numbered names had hung there-Ivanov followed his glance without changing his expression. | Ну, конечно же, здесь ее тоже сняли - групповую фотографию бородатых философов. Иванов проследил за взглядом Рубашова, но его лицо осталось бесстрастным. |
| Your argument is somewhat anachronistic," said Rubashov. | - Устаревшие доводы, - сказал Рубашов. |
| "As you quite rightly remarked, we were accustomed always to use the plural 'we' and to avoid as far as possible the first person singular. | - Когда-то и мне коллективное мы казалось привычней личного я. |
| I have rather lost the habit of that form of speech; you stick to it. | Ты не изменил своих старых привычек; у меня, как видишь, появились новые. |
| But who is this 'we' in whose name you speak to-day? It needs re-defining. That is the point." "Entirely my own opinion," said Ivanov. "I am glad that we have reached the heart of the matter so soon. | Ты и сегодня говоришь мы... но давай уточним от чьего лица? - Совершенно правильно, -подхватил Иванов, - в этом и заключается сущность дела; я рад, что ты меня наконец понял. |
| In other words: you are convinced that 'we'-that is to say, the Party, the State and the masses behind it-no longer represent the interests of the Revolution." | Значит, ты утверждаешь, что мы - то есть народ, Партия и Правительство - больше не служим интересам Революции? |
| "I should leave the masses out of it," said Rubashov. | - Давай-ка не будем говорить о народе. |
| "Since when have you this supreme contempt for the plebs?" asked Ivanov. | - С каких это пор, - спросил Иванов, - ты проникся презрением к народу? |
| "Has that, too, a connection with the grammatical change to the first person singular?" | Не с тех ли пор, как коллективное мы ты заменил своим личным я? |
| He leant across his desk with a look of benevolent mockery. | Иванов опять пригнулся к столу и смотрел на Рубашова с добродушной насмешкой. |
| His head now hid the light patch on the wall and suddenly the scene in the picture gallery occurred to Rubashov, when Richard's head had come between him and the folded hands of the Piet?. | Его голова закрыла прямоугольник, оставшийся от снятой групповой фотографии, и Рубашову внезапно вспомнился Рихард, заслонивший протянутые руки Мадонны. |
| In the same instant a spasm of pain throbbed from his jaw up to his forehead and ear. For a second he shut his eyes. | Неожиданно толчок нестерпимой боли - от верхней челюсти, сквозь глаз и в затылок -заставил его крепко зажмуриться. |
| "Now I am paying," he thought. An instant later he did not know whether he had not spoken aloud. | "Вот она, расплата", - подумал он... или ему показалось, что подумал. |
| "How do you mean?" Ivanov's voice asked. It sounded close to his ear, mocking and slightly surprised. | - Ты это о чем? - спросил Иванов насмешливым и немного удивленным голосом. |
| The pain faded; a peaceful stillness pervaded his mind. | Боль утихла, сознание прояснилось. |
| "Leave the masses out of it," he repeated. | - Давай не будем говорить о народе, - спокойно и мирно повторил Рубашов. |
| You understand nothing about them. | - Ты ведь ничего о народе не знаешь. |
| Nor, probably, do I any more. | Возможно, теперь уже не знаю и я. |
| Once, when the great 'we' still existed, we understood them as no one had ever understood them before. | Когда у нас было великое право говорить мы, - мы его знали, знали, как никто другой на земле. |
| We had penetrated into their depths, we worked in the amorphous raw material of history itself. ..." | Мы сами были сердцевиной народа и поэтому могли вершить Историю. |
| Without noticing it, he had taken a cigarette out of Ivanov's case, which still lay open on the table. Ivanov bent forward and lit it for him. | Машинально он взял из портсигара папиросу; Иванов, наклонившись, дал ему прикурить. |
| "At that time," Rubashov went on, "we were called the Party of the Plebs. | - В те времена, - продолжал Рубашов, - мы назывались Партией Масс. |
| What did the others know of history? | Мы познали сущность Истории. |
| Passing ripples, little eddies and breaking waves. They wondered at the changing forms of the surface and could not explain them. | Ее смерчи, водовороты и бури неизменно ставили ученых в тупик - потому что их взгляд скользил по поверхности. |
| But we had descended into the depths, into the formless, anonymous masses, which at all times constituted the substance of history; and we were the first to discover her laws of motion. We had discovered the laws of her inertia,' of the slow changing of her molecular structure, and of her sudden eruptions. | Мы проникли в глубины Истории, стали сердцем и разумом масс, а ведь именно массы творят Историю; мы - первые на планете - поняли законы исторического развития, вскрыли процессы накопления энергии и причины ее взрывного высвобождения. |
| That was the greatness of our doctrine. | В этом - наша великая сила. |
| The Jacobins were moralists; we were empirics. | Якобинцы руководствовались абстрактной моралью, мы научно-историческим опытом. |
| We dug in the primeval mud of history and there we found her laws. | В глубинных пластах человеческой Истории нам открывались ее закономерности. |
| We knew more than ever men have known about mankind; that is why our revolution succeeded. | Мы в совершенстве изучили человечество - и наша Революция увенчалась успехом. |
| And now you have buried it all again. ..." | А вы выступаете как ее могильщики. |
| Ivanov was sitting back with his legs stretched out, listening and drawing figures on his blotting-paper. | Иванов, откинувшись на спинку кресла, молча разрисовывал лист бумаги. |
| "Go on," he said. | - Продолжай, я слушаю, - проговорил он. |
| "I am curious to know what you are driving at." Rubashov was smoking with relish. He felt the nicotine making him slightly dizzy after his long abstinence. | - И пока не понимаю, куда ты клонишь. |
| "As you notice, I am talking my head off my neck," he said and looked up smilingly at the faded patch on the wall where the photograph of the old guard had once hung. This time Ivanov did not follow his glance. | - Как видишь, я уже наговорил на расстрел. - Он молча скользнул взглядом по стене, где раньше висела групповая фотография, однако Иванов не повернул головы. |
| "Well," said Rubashov, "one more makes no difference. | - А впрочем, семь бед - один ответ. |
| Everything is buried; the men, their wisdom and their hopes. | Так вот, вы похоронили Революцию, когда истребили старую гвардию - с ее мудростью, планами и надеждами. |
| You killed the 'We'; you destroyed it. | Вы уничтожили коллективное мы. |
| Do you really maintain that the masses are still behind you? | Неужели вам и сейчас еще кажется, что народ действительно идет за вами? |
| Other usurpers in Europe pretend the same thing with as much right as you ..." | Между прочим, все европейские диктаторы властвуют от имени своих народов - и примерно с таким же правом, как вы. |
| He took another cigarette and lit it himself this time, as Ivanov did not move. | Рубашов взял еще одну папиросу и на этот раз прикурил сам, потому что Иванов сидел неподвижно. |
| "Forgive my pompousness," he went on, "but do you really believe the people are still behind you? | - Прости уж меня за высокий стиль, - продолжал он, - но ваше диктаторство, творимое именем народа, кощунственно. |
| It bears you, dumb and resigned, as it bears others in other countries, but there is no response in its depths. | Массы подчиняются вашей власти покорно и немо, но она чужда им - так же, как в любом буржуазном государстве. |
| The masses have become deaf and dumb again, the great silent x of history, indifferent as the sea carrying the ships. | Народ опять погрузился в спячку: этот великий Икс истории сейчас подобен сонному океану, равнодушно несущему ваш корабль. |
| Every passing light is reflected on its surface, but underneath is darkness and silence. | Прожекторы освещают его поверхность, но глубины остаются немыми и темными. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты", Артур Кестлер
Книги похожие на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.