Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Современная проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Артур Кестлер, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Артур Кестлер
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| Rip Van Winkle murmured a few words, in too low a voice for Rubashov to hear, but which evidently expressed his polite thanks; the guard grinned stupidly. | Рип Ван Винкль поблагодарил охранника - слов Рубашов расслышать не смог, - и тот расплылся в туповатой ухмылке. |
| Then, through an open gate, they entered the yard, where the other prisoners were already arranged in pairs. From the middle of the yard, where the guards stood, two short whistles sounded and the round started. | Вскоре они вышли на тюремный двор, где заключенных уже выстроили по два; один из охранников свистнул в свисток, и первая рубашовская прогулка началась. |
| The sky was clear, of a curiously pale blue, the air was filled with the crystalline tang of the snow. Rubashov had forgotten to bring his blanket and shivered. | Небо было чистым и выцветшим, воздух искрился звонким морозцем; Рубашов, забывший захватить одеяло, сразу ощутил ознобную дрожь. |
| Rip Van Winkle had hung round his shoulders a grey, worn-out cover, which the warder had handed him on entering the yard. | Рип Ван Винкль набросил на плечи вытертое до дыр старое одеяло, которое ему протянул надзиратель. |
| He walked in silence beside Rubashov, with small firm steps, blinking up occasionally at the pale blue over their heads; the grey blanket fell to his knees, enclosing him like a bell. | Он молча шел рядом с Рубашовым твердыми, немного напряженными шажками и, прижмурившись, взглядывал в солнечное небо; серое, свисающее до колен одеяло покрывало его, словно мягкий колокол. |
| Rubashov worked out which of the windows belonged to his cell; it was dark and dirty, like all the others; one could see nothing behind it. | Рубашов посмотрел на окно своей камеры; оно ничем не отличалось от других, слепых и тусклых, как глаза с бельмами; сквозь стекло ничего нельзя было увидеть. |
| He kept his eyes for a time on No. 402's window, but there too one could only see the blind, barred window-pane. | Он перевел взгляд на окно справа, за которым жил Четыреста второй, - тот же слепой решетчатый прямоугольник. |
| No. 402 was not allowed out for exercise; neither was he taken to the barber's or to be examined; Rubashov had never heard him being let out of his cell. | Четыреста второго не выводили на прогулку; не выводили его ни в парикмахерскую, ни к следователю; он никогда не покидал своей камеры. |
| They walked in silence in slow circles round the yard. | Заключенные медленно кружили по двору. |
| Between the grey stubble, Rip Van Winkle's lips moved hardly perceptibly; he was murmuring something to himself which Rubashov did not understand at first; then he noticed that the old man was humming the tune of | Губы Четыреста шестого шевелились, он беспрестанно что-то бормотал, но Рубашов не мог разобрать что; впрочем, вскоре он уловил мелодию гимна |
| "Arise, ye wretched of the earth". | "Вставай, проклятьем заклейменный". |
| Mad he was not, but in the seven thousand days and nights of imprisonment he had apparently become somewhat peculiar. | Нет, Рип Ван Винкль не был сумасшедшим, но семь тысяч дней одиночного заключения сделали его несколько странным. |
| Rubashov observed him sideways and tried to imagine what it meant to be cut off from the world for two decades. | Рубашов искоса оглядел напарника, пытаясь осмыслить чувства человека, просидевшего двадцать лет в одиночке. |
| Twenty years ago motor-cars had been rare and oddly shaped; there was no wireless, and the names of the political leaders of to-day were unknown. | Когда его осудили, не было радио, автомобили казались экзотической редкостью, нынешних политиков никто не знал. |
| Nobody foresaw the new mass movements, the great political landslides, nor the twisted roads, the bewildering stages which the Revolutionary State was to go through; at that time one believed that the gates of Utopia stood open, and that mankind stood on its threshold. ... | Волна Движения сходила на нет; ни один революционер в то время не предвидел, на сколько потоков она разобьется, когда опять наберет силу, - так же как никто не мог предсказать изменений в структуре Революционного Г осударства и крутых поворотов на его пути; тогда все верили, что человеческий род подошел к воротам Земного рая... |
| Rubashov found that by no stretch of his imagination could he picture his neighbour's state of mind, in spite of all his practice in the art of "thinking through others' minds". | Рубашов понял, что не может почувствовать состояния психики Рип Ван Винкля, хотя он очень хорошо умел "смотреть на мир глазами других". |
| He could do it without much effort as far as Ivanov was concerned, or No. 1, or even the officer with the monocle; but with Rip Van Winkle he failed. | С Ивановым и Первым или даже с поручиком, отделенным от него кирпичной стеной, это удавалось ему без труда, а вот с Рип Ван Винклем никак не получалось. |
| He looked at him sideways; the old man had just turned his head towards him; he was smiling; holding the blanket round his shoulders with both hands, he was walking beside him with his short steps, humming almost inaudibly the tune of "Arise, ye wretched of the earth". | Рубашов искоса глянул на напарника, тот как раз повернул к нему голову: он улыбался и, придерживая одеяло, едва слышно напевал свой гимн. |
| When they had been conducted back into the building, at his cell-door, the old man turned round once again and nodded to Rubashov; his eyes blinked with a suddenly changed expression, terrified and hopeless; Rubashov thought he was going to call out to him, but the warder had already slammed the door of 406. | Когда их привели обратно в корпус, Рип Ван Винкль на пороге камеры обернулся и опять кивнул Рубашову; его глаза изменили выражение: теперь в них мерцали безнадежность и страх; Рубашов ждал какой-нибудь реплики, но старик-надзиратель захлопнул дверь. |
| When Rubashov was shut into his cell, he went at once to the wall; but Rip Van Winkle was silent and gave no answer to his tapping. | Как только охранник и надзиратель ушли, Рубашов бросился к левой стенке. Но Рип Ван Винкль ничего не передал ему и даже не откликнулся на его вызов. |
| No. 402, on the other hand, who had looked at them from his window, wanted to be told everything about the walk, down to the smallest detail. | А Четыреста второму не терпелось узнать малейшие подробности рубашовской прогулки -он ведь видел Рубашова в окно. |
| Rubashov had to inform him how the air had smelled, whether it had been cold or just cool, whether he had met any other prisoners in the corridor, and whether he had, after all, been able to exchange a few words with Rip Van Winkle. | Его интересовало буквально все: как пахнет воздух, очень ли морозно, встречался ли Рубашов в коридоре с заключенными, удалось ли ему поговорить с напарником... |
| Rubashov patiently answered every question; compared with No. 402, who was never allowed out, he felt a privileged person; he was sorry for him and had almost a feeling of guilt. | Рубашов терпеливо отвечал на вопросы, сравнивая себя с Четыреста вторым - того никогда не выпускали из камеры, - он чувствовал какую-то странную виновность, потому что был привилегированным узником; да и кроме всего прочего, он жалел поручика. |
| The next day and the day after, Rubashov was fetched for his walk at the same hour after breakfast. Rip Van Winkle was always his companion in the round about. | Назавтра и потом еще один раз, когда Рубашова выводили на прогулку, его напарником был Рип Ван Винкль. |
| They circled slowly side by side, each with a blanket over his shoulders, both in silence; Rubashov sunk in thought, from time to time glancing attentively through his pince-nez at the other prisoners or at the windows of the building; the old man, with the growing stubble of beard and his gentle, childlike smile, humming his eternal song. | Они бок о бок кружили по двору, не разговаривая друг с другом и кутаясь в одеяла; Рубашов отдавался потоку мыслей, или внимательно разглядывал заключенных, или смотрел на зарешеченные окна; Рип Ван Винкль, маленький, седой, с приветливой, по-детски наивной улыбкой на заросшем серой щетиной лице, напевал свою извечную мелодию. |
| Up to their third walk together they had not exchanged a word, although Rubashov saw that the officials did not seriously try to enforce the rule of silence, and that the other pairs in the circle talked almost incessantly; they did so looking stiffly ahead and speaking with the prison technique familiar to Rubashov, hardly moving their lips. | До их третьей совместной прогулки во дворе они не обменялись ни единым словом, хотя Рубашов замечал, что охрана почти не следит за соблюдением инструкции и другие заключенные постоянно разговаривают: они глядели прямо перед собой и старались поменьше шевелить губами - Рубашов хорошо знал эту тюремную технику. |
| The third day, Rubashov had brought his note-book and pencil with him; the note-book stuck out of his left outside pocket. | В третий раз Рубашов захватил свою записную книжку и карандаш, книжка торчала из левого кармана. |
| After ten minutes the old man noticed it; his eyes lit up. | Минут через десять напарник увидел ее, его глаза радостно вспыхнули. |
| He glanced covertly at the warders in the centre of the circle, who were holding an animated conversation and did not seem interested in the prisoners; then he rapidly pulled pencil and note-book out of Rubashov's pocket and began to scribble something, under cover of his bell-like blanket. | Он украдкой посмотрел на охранников - те разговаривали между собой и очень небрежно следили за арестантами - выхватил книжку из рубашовского кармана, спрятал ее под свое одеяло и, видимо, сразу же начал писать. |
| He finished it quickly, tore off the page, and pressed it into Rubashov's hand; he retained, however, block and pencil and went on scribbling. | Потом бесшумно вырвал страницу, сложил ее и сунул Рубашову в руку; книжку с карандашом он оставил себе и снова принялся что-то писать. |
| Rubashov made certain their guards were paying no attention to them, and looked at the page. | Охранники по-прежнему не следили за арестантами; Рубашов развернул сложенный листок. |
| Nothing was written on it, it was a drawing: a geographical sketch of the country they were in, drawn with astonishing accuracy. It showed the principal towns, mountains and rivers, and had a flag planted in the middle, bearing the symbol of the Revolution. | На нем ничего не было написано: напарник нарисовал географическую карту - причем нарисовал необычайно искусно - карту Страны Победившей Революции с главными городами, горами и реками; столицу страны он изобразил флагом, на котором красовался символ Революции. |
| When they had gone half the way round again, No. 406 tore off a second page and pressed it into Rubashov's hand. | Когда они прошли еще полкруга, напарник снова вырвал страничку и, сложив ее, сунул в рубашовскую ладонь. |
| It contained the same drawing over again, an exactly identical map of the Country of the Revolution. | Это была та же самая карта. |
| No. 406 looked at him and waited smilingly for the effect. | Четыреста шестой улыбнулся Рубашову, он явно ждал ответной реакции. |
| Rubashov became slightly embarrassed under his gaze and murmured something indicative of his appreciation. | Смущенный пристальным взглядом напарника, Рубашов пробормотал, что карта прекрасная. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты", Артур Кестлер
Книги похожие на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.