Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Современная проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Артур Кестлер - Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Артур Кестлер, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Широко известный политический роман Артура Кестлера «Слепящая тьма». Любопытна судьба этого произведения: рукопись книги, написанная на немецком языке, пропала. К счастью, уже был готов английский перевод, названный «Мрак в полдень» (по-французски роман называется «Ноль и бесконечность»).
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Артур Кестлер (1905-1983) прожил сложную, исполненную трагических потрясений жизнь. Еврей по национальности, Кестлер родился в Будапеште, детство и юность провел в Венгрии, Австрии и Германии. Европейскую известность как журналист Артур Кестлер завоевал совсем молодым человеком: с 1926 по 1929 год он был корреспондентом немецкого издательского концерна Ульштайна на Ближнем Востоке, в 1929-1930-годах работал в Париже. Кестлер — единственный журналист Европы, совершивший в 1931 году на немецком дирижабле «Граф Цеппелин» полет к Северному полюсу. В середине тридцатых годов писатель предпринял большое путешествие по Центральной Азии и год прожил в Советском Союзе.
Написанный много лет назад, роман «Слепящая тьма» Артура Кестлера представляет интерес и сегодня. Он дает представление о том, как воспринимались за пределами СССР события внутренней жизни страны, какой огромный, до сих пор трудновосполнимый ущерб был нанесен сталинским террором международному престижу родины социализма и единству мирового коммунистического движения.
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Артур Кестлер
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| I hold you by the throat, my lad, he thought with an ironic grimace; we each hold the other by the throat, and if I throw myself off the swing, I drag you down with me. | "Я держу тебя за горло, - подумал Рубашов, с иронической ухмылкой глядя на следователя, - мы оба держим друг друга за горло, и если мне захочется уйти во тьму, то ты, голубчик, отправишься туда же". |
| For a moment Rubashov played with this idea, while Gletkin, again stiff and precise, searched in his documents; then he rejected the temptation and slowly shut his painful eyes. | Глеткин, снова подтянутый и собранный, уже рылся в пачке документов на столе; Рубашов, потешившись несколько секунд тем, что он может угробить Глеткина, преодолел искушение и закрыл глаза. |
| One must burn out the last vestiges of vanity-and what else was suicide but an inverted form of vanity? | Революционер должен отказаться от тщеславия, а разве попытка "умереть молча" - иными словами, совершить самоубийство - не есть изощренная форма тщеславия? |
| This Gletkin, of course, believed that it was his tricks, and not Ivanov's arguments, which had induced him to capitulate; probably Gletkin had also succeeded in persuading the higher authorities of this, and had thus brought about Ivanov's fall. | Глеткин-то, разумеется, искренне уверен, что его штучки, а не доводы Иванова вынудили Рубашова пойти на капитуляцию; возможно, он убедил в этом и начальство, изловчившись таким образом утопить Иванова. |
| Swine, thought Rubashov, but this time without anger. | "Сволочь ты с пистолетом, - подумал Рубашов, но сейчас он не чувствовал злости к Глеткину. |
| You consequential brute in the uniform we created-barbarian of the new age which is now starting. | - Монстр, вскормленный нашей же логикой, первобытное существо новейшей эры. |
| You don't understand the issue; but, did you understand, you would be useless to us. ... | Ты не понимаешь, что ты творишь, а если поймешь, то будешь уничтожен". |
| He noticed that the light of the lamp had become yet another grade shriller-Rubashov knew that there were arrangements for heightening or decreasing the power of these reflector lamps during a cross-examination. | Слепящий свет стал еще резче - Рубашов слышал, что следователь может усиливать и уменьшать яркость лампы. |
| He was forced to turn his head away completely and wipe his watering eyes. | Ему пришлось совсем отвернуться и вытереть рукой слезящиеся глаза. |
| You brute, he thought again. | "Монстр, - снова подумал он. |
| Yet it is just such a generation of brutes that we need now. ... | - Но сейчас нам нужны именно монстры". |
| Gletkin had started to read the accusation. | Глеткин начал читать обвинение. |
| His monotonous voice was more irritating than ever; Rubashov listened with averted head and shut eyes.-He was decided to regard his "confession" as a formality, as an absurd yet necessary comedy, the tortuous sense of which could only be understood by the initiated; but the text which Gletkin was reading surpassed his worst expectations in absurdity. | Его высокий монотонный голос стал особенно неприятным и резким; Рубашов. слушал с закрытыми глазами. Он предполагал, что его "признание" - монолог из абсурдной, но полезной комедии - будет лишь формальностью, режиссерским приемом, но то, что сейчас читал ему Глеткин, звучало как горячечный, бессмысленный бред. |
| Did Gletkin really believe that he, Rubashov, had planned these childish plots? | Неужели Глеткин действительно верил, что он, Рубашов, впал в слабоумие? |
| That for years he had thought of nothing else than to break up the building, the foundations of which he and the old guard had laid? | Что он на протяжении многих лет старался взорвать то самое здание, фундамент которого он и заложил? |
| And all of them, the men with the numbered heads, the heroes of Gletkin's boyhood-did Gletkin believe that they had suddenly fallen victims to an epidemic which rendered them all venal and corruptible and gave them but one wish-to undo the Revolution? | А старые гвардейцы с групповой фотографии, пришедшие в Революцию задолго до Глеткина, -неужели Глеткин действительно верил, что всех их скосило повальное слабоумие, и они, превратившись в продажных корыстолюбцев, годами мечтали только об одном - как бы поскорее похоронить Революцию, которая совершилась под их руководством? |
| And that with methods which these great political tacticians appeared to have borrowed from a cheap detective story? | И эти искуснейшие в прошлом стратеги, судя по обвинению, использовали методы, почерпнутые из дешевых детективных романов... |
| Gletkin read monotonously, without any intonation, in the colourless, barren voice of people who have learnt the alphabet late, when already grown-up. | Глеткин читал монотонно и медленно, тусклым, ничего не выражающим голосом, как человек, недавно одолевший грамоту. |
| He was just reading about the alleged negotiations with the representative of a foreign Power which, it was pretended, Rubashov had started during his stay in B., with the object of a reinstatement of the old regime by force, The name of the foreign diplomat was mentioned, also the time and place of their meeting. | Рубашов услышал, что живя в Б., он продался силам международной реакции и замышлял контрреволюционный мятеж, чтобы реставрировать в стране капитализм. Упоминалось имя иностранного дипломата, с которым он якобы вел переговоры, а также место и время их встреч. |
| Rubashov listened more attentively now. | Рубашов насторожился, напряг память. |
| In his memory flashed an unimportant little scene, which he had immediately forgotten at the time and had never thought of again. He quickly worked out the approximate date; it seemed to fit. | Да-да, был тогда один разговор с этим упомянутым в обвинении дипломатом, сразу же и забытый; он быстро прикинул, сходятся ли даты; даты сходились. |
| So that was to be the rope which would hang him? Rubashov smiled and rubbed his weeping eyes with his handkerchief. ... | Вот, значит, откуда тянется веревочка, которую захлестнут вокруг его шеи. |
| Gletkin read straight on, stiffly and with deadly monotony. | Глеткин продолжал читать обвинение, выговаривая фразы с монотонной напряженностью. |
| Did he really believe what he was reading? | Неужели он действительно этому верил? |
| Was he not aware of the grotesque absurdity of the text? | Неужели не понимал, что все это бред? |
| Now he was at the period of Rubashov's activity at the head of the aluminum trust. | Теперь описывалась деятельность Рубашова, когда его "бросили" на легкие металлы. |
| He read out statistics which showed the appalling disorganization in that too hastily developed branch of industry; the number of workers victims of accidents, the series of aeroplanes crashed as a result of defective material. | Глеткин зачитывал статистические данные, показывающие плохую организацию труда в этой новой области индустрии, которую развивали слишком поспешно: гибель рабочих из-за несчастных случаев, катастрофы при испытаниях опытных самолетов, сорванные сроки государственных заказов... |
| This all was the consequence of his, Rubashov's, devilish sabotage. | И агент мировой буржуазии Рубашов искусно руководил этим дьявольским саботажем. |
| The word "devilish" actually occurred several times in the text, in between technical terms and columns of figures. | Слово "дьявольский", среди цифр и сводок, звучало как-то особенно нелепо. |
| For a few seconds Rubashov entertained the hypothesis that Gletkin had gone mad; this mixture of logic and absurdity recalled the methodical lunacy of schizophrenia. | Рубашов подумал, не рехнулся ли Глеткин, - эта смесь логики и горячечной фантазии напоминала навязчивый шизофренический бред. |
| But the accusation had not been drawn up by Gletkin; he was only reading it along-and either actually believed it, or at any rate considered it credible. ... | Однако обвинение-то составил не Глеткин - он лишь читал его, монотонно и спокойно, а значит, полагал, что все это правда или, по крайней мере, правдоподобно... |
| Rubashov turned his head to the stenographer in her dimly lit corner. She was small, thin and wore spectacles. | Рубашов повернул голову вправо и посмотрел на сидящую за барьером стенографистку -маленькую хрупкую женщину в очках. |
| She was sharpening her pencil with equanimity and did not once turn her head towards him. | Она спокойно чинила карандаш и совершенно равнодушно слушала обвинение. |
| Obviously, she too considered the monstrous things Gletkin was reading as quite convincing. | Видимо, этот чудовищный бред казался и ей вполне убедительным. |
| She was still young, perhaps twenty-five or six; she too had grown up after the flood. | Ей было лет двадцать пять - двадцать шесть, она тоже выросла после Переворота. |
| What did the name Rubashov mean to this generation of modern Neanderthalers? | Фамилия Рубашова ни о чем не говорила этим неандертальцам новейшей эры. |
| There he sat in front of the blinding reflector light, could not keep open his watering eyes, and they read to him in their colourless voices and looked at him with their expressionless eyes, indifferently, as though he were an object on the dissecting table. | Сидит себе человек со слезящимися глазами, саботажник, продавшийся мировой буржуазии, а они монотонно читают обвинение и спокойно разглядывают его под прожектором -подопытного кролика на табуретке вивисекторов. |
| Gletkin was at the last paragraph of the accusation. | Обвинение, видимо, подходило " концу. |
| It contained the crowning feature: the plot for an attempt on No. 1's life. | Рубашов услышал, что он замышлял террористический акт - убийство Первого. |
| The mysterious X mentioned by Ivanov in the course of the first hearing had appeared again. | Таинственный агент, упомянутый Ивановым на первом допросе, выплыл опять. |
| It turned out that he was an assistant manager of the restaurant from which No. 1 had his cold lunch brought to him on busy days. | Оказалось, что он был посудомойщиком в ресторане, где по будням готовили обеды для Первого. |
| This cold snack was a feature of No. 1's Spartan mode of life, most carefully fostered by propaganda; and it was just by means of this proverbial cold snack that X, on Rubashov's instigation, was to prepare a premature end for No. 1. | В этот "спартански скромный обед", постоянно прославляемый официальной пропагандой - по существу, это был не обед, а полдник, без горячих блюд, - агент Рубашова собирался якобы подмешать яд, чтобы отравить великого вождя. |
| Rubashov smiled to himself with eyes shut; when he opened them, Gletkin had stopped reading and was looking at him. | Чтение закончилось, Рубашов усмехнулся, открыл глаза и повернулся к Глеткину. |
| After a few seconds of silence, Gletkin said, in his usual even tone; more as a statement than a question: | Тот помолчал и, глядя на Рубашова, сказал по-обычному спокойным голосом: |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты", Артур Кестлер
Книги похожие на "Слепящая тьма - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.