Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Звезда Героя мне тоже не поможет, – хмыкнул Саша, – правильно говорит товарищ Котов, в нашей работе важны не побрякушки на груди, а мысли в голове. Однако моя инициатива не останется незамеченной, товарищ Андропов все помнит, – услышав, что новая разработка академика Мендеса нуждается, как выразился Андропов, в полевых испытаниях, Саша предложил наведаться в Африку.

– Наш старый знакомец Дракон собирается обосноваться в тех краях, – тонко улыбнулся он, – надо избавиться от него, а не тащить за собой хвост отработанных агентов, – начальство согласилось с его предложением.

– Более того, – добавил Саша, – по дороге в Африку я загляну во Флоренцию и возобновлю знакомство с доктором ди Амальфи, – женщину взяли в разработку как возможного информанта. Саша не сомневался, что синьора Лаура обрадуется визиту мистера Арнольда.

– Женщин можно кормить обещаниями любви, – весело сказал он товарищу Котову, – она, кажется, романтичная натура, – наставник покачал головой.

– Не обольщайся на ее счет. Меня однажды обвела вокруг пальца ее покойная старшая сестра, пресловутая Монахиня, мать Дракона. Я посчитал ее неграмотной теткой с индейской кровью, она очень искусно притворялась. У них есть японские предки, – добавил Котов, – они все коварные злобные твари и Дракон такой же… – Саша тем не менее считал, что его миссия увенчается успехом.

Он летел на остров Возрождения за подробным инструктажем. По телефону Давид Самойлович уверил его, что генетический анализ скоро будет готов. Саша не хотел торопить ученых. По словам академика Мендеса, такие исследования не проводились ни в одной стране мира.

– Он сам делает анализ, – благоговейно подумал Саша, – я подожду и недоразумение выяснится раз и навсегда… – он очнулся от спокойного голоса товарища Котова.

– В саду до весны делать нечего, – наставник подлил ему кофе, – пчелы тоже спят. Я взялся за новое увлечение, – он подмигнул Саше, – вернее, за консультации для системы ГУИНа, – вернувшись из Америки, Саша обнаружил, что проклятого позера Лопатина загнали в Якутию. Министерство среднего машиностроения вело разведки урановых руд по соседству с золотыми приисками Алданского района.

– Пусть он там сдохнет, – пожелал Саша, – как сдохнет Фокусник на зоне рядом с полярным кругом. Он слабак, его отправять гнить у параши… – товарищ Котов покрутил пальцами:

– Поинтересовавшись, как обстоят дела у Левина, я обнаружил, что третьего дня его навещал кузен… – Саша удивился: «Он вроде сирота». Эйтингон желчно усмехнулся:

– Кузен по фамилии Бергер. Ты оказался прав, проклятый волчонок остался в СССР, но его никак не отыскать… – Саша заметил:

– Прописка у него наверняка осталась прежней.. – Эйтингон кивнул:

– По сведениям из колонии, да. Ты видел его мать. Может быть, стоит расспросить ее, – он кашлянул, – с пристрастием… – Саша вспомнил худенькую замотанную женщину с глуповатым лицом.

– Она домохозяйка, – презрительно отозвался он, – и не высовывает носа дальше кухни. Она ничего не знает и понятия не имеет о Левине. Но Бергер рано или поздно попадется на еврейских делишках и тогда мы его арестуем… – Мотя не слышал разговоров за спиной. Мальчик не отводил глаз от заснеженной поляны. Неуклюжий волчонок носился среди валежника.

– Он щенок, – понял Мотя, – вроде Мухтара, когда тот был маленьким.. – в зарослях мелькнула серая шерсть, волчонок возбужденно затявкал.

– Маму зовет, – понял мальчик, – не надо стрелять, это его мама… – Мотю оглушил треск снайперской винтовки. Кровь брызнула на стволы елей. Крупный зверь, засучив лапами, опрокинулся на спину. Волчонок, горестно взвизгнув, бросился назад.

– Стреляй, – велел Саша сыну, – или он убежит… – рука Моти затряслась. Волчонок припал к трупу, отец выпустил вторую пулю. Зверек вытянулся на мерзлой земле. Саша потрепал сына по голове.

– Иначе он станет волком, – заметил Саша, – не промахнись, сейчас появится стая… – Мотя отвел глаза от мервых тел.

Изморозь искрилась на свежем газетном листе.

– В конце ноября во Владивостоке состоится историческая встреча Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева и президента США Джеральда Форда… – Леона отошла от щита с «Правдой».

Утренний парк Горького был еще безлюден. На газонах таял снег, деревья шелестели голыми ветвями. Белокаменную арку украшали кумачовые лозунги: «Навстречу годовщине Великого Октября! Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!»

Леона толкала обитую светлой замшей коляску. Колеса на резиновом ходу мягко шуршали по расчищеннной дорожке. Симочка мирно спала, устроившись в подбитом овчиной конверте. Щечки дочери разрумянились, в коляске лежала горсть каштанов. Леона украсила капюшон гирляндой рыжих кленовых листьев. Девочкой, гуляя с отцом в Проспект-парке, она любила плести венки.

– Мы с папой собирали каштаны, – Леоне стало тоскливо, – он обрадовался бы внучке и мама бы обрадовалась, – Леоне захотелось оказаться в бруклинском садике, на деревянной скамейке под старым кленом. Коты независимо устраивались по обеим сторонам от нее, Спот лежал в ногах.

– Симочке понравились бы звери, – Леона покачала коляску, – она тянется к Мухтару, – овчарка позволяла девочке цепляться за его шерсть и трепать уши. Мухтар лизал ручки малышки.

– Он стал диванной собакой, – улыбнулась Леона, – хотя он молод, ему всего шесть лет…

Леона появилась в парке Горького со стороны Нескучного сада. Вернувшись в Москву в августе, она навестила тайник у заброшенного фонтана работы Витали. Из сообщения, оставленного коллегами, Леона узнала, что Джошуа покинул Москву. Женщина облегченно выдохнула:

– Хорошо. Девушка, скорее всего, была подсадной уткой Комитета. Получается, что я спасла Джошуа, – она покраснела, – прекрати так думать о нем, это мерзко, – в ответном сообщении она известила посольство об очередном вояже Паука. Леона понятия не имела, куда Гурвич ездил в августе, однако отметила его хорошее настроение.

– Где бы он ни был, его задание увенчалось успехом, – хмыкнула женщина, – а теперь в сейфе появились документы о так называемой группе «А», – Леона сфотографировала копию приказа за подписью Андропова, в котором Гурвич назначался куратором нового подразделения. Командиром группы стал известный Леоне герой событий на острове Даманском, бывший пограничник Бубенин.

– У него тоже звание Героя, – вспомнила Леона, – он лучший приятель Гурвича, – муж, впрочем, никогда не приглашал домой друзей.

– Из соображений безопасности, – Леона остановилась, – по тем же соображениям мне запрещено заводить подруг, но мне и негде взять подруг…

Она скучала по разговорам с кузиной Луизой, по вечерним посиделкам с Джошуа и Хаимом.