Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Я тогда был совсем маленьким, – над площадкой пронесся свисток тренера, – мама с папой погибли, когда мне исполнилось два года… – Федор тоже намеревался попасть в Сибирь. В его комнате висела карта будущей Байкало-Амурской магистрали.

– Туда я и отправлюсь, – заявил он деду и бабушке, – в институте можно учиться заочно, – дед скептически заметил:

– Я не уверен, что в МГИМО есть заочное отделение, товарищ будущий дипломат, – Федор оставил за бортом, как выражалась его учительница, программу шестого класса по немецкому языку. Он занимался с университетской преподавательницей по учебникам старшей школы.

– По английскому и немецкому, – Федор подъехал к бортику, – а в этом году мы начали французский, – ему хорошо давалось картавое «Р».

– Мама тоже преуспевала в языках и спорте, – вспомнил мальчик, – только она занималась верховой ездой, – хоккей не оставлял времени на другие секции, но летом Федор научился ездить на лошади.

– И плаваешь ты отлично, – замечал дед, – твоя мама в Куйбышеве переплывала Волгу, – кроме хоккея и учебы, где он всегда получал пятерки, Федор успевал заниматься и делами пионерскими. Он оказался самым младшим в совете школьной дружины, однако заметил, что к нему прислушиваются.

– Например, когда я предложил создать клуб интернациональной дружбы, – они переписывались с пионерами из ГДР, – или когда мы отмечали юбилей товарища Горького, – Федор легко справлялся с математикой и физикой, но больше любил историю и языки.

– Этим я тоже пошел в маму, – он стянул шапку с разгоряченной головы, – тренер сейчас покажет наши слабые места в обороне, – Федор всегда играл за нападающего. Краем глаза он заметил у деревянных скамей знакомую машину.

– Дедушка приехал, – мальчик нахмурился, – почему… – после хоккея он возвращался домой сам. От площадки до волжской набережной было всего десять минут пешком.

– Точно, дедушка, – Федор прищурился, – надо извиниться перед тренером, – ему отчего-то стало неуютно.

– Иди, Федор, – разрешил наставник, – ты сегодня молодец, был в ударе.. – мальчик выудил из кучи обуви свои ботинки. Рядом заскрипел снежок, дед весело сказал:

– Я решил за тобой заехать, – мальчик широко улыбнулся, – у нас нежданный гость… – Федор забросил на плечо массивную сумку со снаряжением.

– Кто, дедушка? Товарищ Свирский… – генерал Журавлев подмигнул ему:

– Приехал твой герой, товарищ Матвеев, – Федор помчался к распахнутой двери черной «Волги».

За шелковыми шторами в просторной гостиной Журавлевых играли отсветы заката. Свинцовая лента Волги отливала расплавленным золотом. Над фарфоровыми чашками кофе курился ароматный дымок. На чеканном медном подносе переливались розовым туманом грозди спелого винограда.

– Старики нам не чета, – уважительно хмыкнул Саша, – в Москве о встрече договариваются загодя, а Наталья Ивановна за час соорудила банкет, – он позвонил Журавлевым из телефонной будки в горьковском аэропорту.

Саша впервые в жизни пошел, как он мрачно думал, на должностную вольность. Первый спецрейс с острова Возрождения отправлялся в Новосибирск. Саша не курировал науку, но слышал, что в тамошних краях возвели филиал Института.

– Новосибирск, Ташкент, хоть к черту на кулички, – подумал он, – главное, чтобы оттуда летали рейсы в Горький… – Саша сделал вид, что у него есть дела в Сибири. Местный коллега и не интересовался его планами.

– Он не позвонит в Москву, – облегченно понял Саша, – ему и в голову не придет, что я позволю себе обманывать начальство, – Саша скрыл вздох, – впрочем, это только начало. Скоро мне придется врать напропалую, – он, разумеется, не потащил с собой препарат. Пробирки отправляли в Москву с особым курьером. Саша пока не думал о будущей операции в Африке.

– Я подумаю об этом потом, – они с Ларой часто пересматривали «Унесенных ветром», – сейчас мне надо спланировать собственную операцию, – Саша слышал, что в ЦРУ такие миссии называют серыми. Сидя в кресле спецрейса, он опять рисовал схемы. Он не мог скрыть от начальства исчезновение Лары.

– Остается два пути, – Саша погрыз кончик карандаша, – вернее, три, но так называемое самоубийство или несчастный случай вызовут ненужные вопросы, – он боролся с болью в сердце, – прекрати думать о ней, она твоя сестра и никем другим больше не будет…

Ему хотелось зарыться лицом в мягкие волосы цвета спелой пшеницы, но Саша только позволил себе стиснуть в кулаке карандаш. Обломки полетели на пол, он бессильно выругался.

Побег Лары тем более вызвал бы недовольство начальства.

– Особенно после исчезновения Марии, – волчица, как Саша называл бывшую сожительницу, перекочевала в знакомую ей постель проклятого Рабе.

– Пиявку и волчицу мне простили, – вздохнул он, – но третий раз может оказаться фатальным, – Саша не собирался лишаться звания полковника, квартиры на Фрунзенской и звезды Героя.

– Сегодня я летаю на спецрейсах, – он коснулся бархатной обивки кресла, – а завтра меня выкинут из органов, учитывая мои сомнительные семейные связи, – представив переезд в однушку на окраине и районную школу для Моти и Симочки, Саша разозлился:

– Никогда такого не случится. Лара должна уехать из СССР легально, то есть по нашей линии…

В рапорте, поданном после возвращения из Америки, Саша указал местопребывание всех сбежавших из СССР антисоветчиков и упомянул о встрече с товарищем Флори. Антисоветчики, впрочем, ни от кого не прятались. Бывший шофер Волков давал интервью бельгийским газетам, рассказывая о планах своей компании.

– Пусть под ним взорвется атомный реактор, который он строит, – пожелал Саша, – хотя этим я еще займусь, – в рапорте он объяснил, что встреча с Флори была его инициативой.

– Товарищу Котову я о нем не рассказывал, – хмыкнул Саша, – и правильно сделал, – он не сомневался, что наставник раскусит его вранье.

– Крючков и Андропов не раскусят, – сказал себе Саша, – они люди другого поколения, – Крючков похвалил его:

– Данных о Флори мало, – заметил генерал, – кажется, он всегда пребывал в глубоком подполье, – Саша позволил себе улыбнуться.

– В Америке он, как бы мы сказали, ходит под расстрельной статьей, товарищ генерал. На его руках кровь полицейских, убитых при ограблении банка, – Крючков покрутил ручку.

– Вы правильно сделали, восстановив контакт, – заметил начальник, – он чрезвычайно радикален, такие агенты всегда ценны, – Флори был коммунистом, но Саша знал, как в СССР относятся к компартиям западных стран.

– Они либо пустоголовые крикуны, либо нахлебники, либо наши агенты, – напомнил себе Саша, – или потенциальные агенты… – достав из рюкзака новый карандаш, Саша закончил схему. Ему понравилось изящество собственной задумки.