Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Мне пора на самолет, – Саша возвращался в Москву последним рейсом, – еще раз спасибо, Федор, – ладонь парня оказалась неожиданно сильной.

– Мы будем вас ждать, Александр Матвеевич, – кивнул мальчик. Выйдя из охраняемого подъезда Журавлевых, Саша огляделся. В ноябрьском сумраке замигали фары такси, он сжал зубы.

– Просто сделай это, – волжский ветер высушил слезы на лице, – и позаботься о детях…

Саша попросил шофера: «В аэропорт, пожалуйста».

По мостовым Покровки гуляла поземка, над Москвой мерцали мерзлые звезды поздней осени. В окне над крышами виднелись очертания полуразрушенной башни.

– Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы в Барашах, – Павел Петрович налил чая в складной туристический стакан Исаака, – где меня крестили в год смерти Ленина.

– В тридцатом году большевики все разорили, – смотрящий помолчал, – туда вселился завод электроизделий. Моя семья на Покровке испокон века живет, – добавил он, – Волк замоскворецкий, а мы с вами, – он повел рукой, – бок о бок обитали со времен незапамятных…

Исаак взял сладкий инжир.

– Не с таких незапамятных, Павел Петрович, – возразил юноша, – евреи в Москве появились только в девятнадцатом веке, – смотрящий усмехнулся:

– Расскажи это моей родне, – он легко поднялся, – держи Брокгауза и Эфрона на букву Е, – Исаак рассматривал оскалившегося геральдического льва с крыльями за спиной.

– Мой предок служил императрице Елизавете по дипломатической линии, – Павел Петрович забрал энциклопедию, – но по сравнению с покойным Аркадием Петровичем мы мелкая сошка, он был почти Рюрикович, – Исаак упрямо сказал:

– Получается, что ваши предки крестились, – Павел Петрович подмигнул Исааку.

– Я не претендую на почетное место на Горке, однако все вокруг переплетено, – он сцепил суховатые пальцы, – мы вросли корнями в эту землю, она щедрая, всех принимала…

Инжир и черный виноград приехали на Покровку с рынка на Цветном бульваре. Исаак позволял себе чай и кофе, однако на институтские посиделки он приносил собственноручно выпеченные блины или пироги с капустой.

– Женщины меня хвалят, – он покрасен, – говорят, что моей будущей жене повезет…

В мастерской Исаака женщин не водилось. Он встречался с институтскими барышнями, как их называл Аркин, на праздничных посиделках. На Горке Исаак замечал заинтересованные взгляды девушек.

– Нельзя на них смотреть, – рассердился юноша, – это дурное начало. И другим тоже нельзя заниматься, – он зарделся сильнее, – но у меня не получается не думать о Михаэле, – он напомнил себе, что встреча с женой может и не состояться.

– Если витать в облаках и не думать о деле, – Исаак встряхнулся, – меня точно арестуют. Получив гет, Михаэла выйдет замуж за другого, а во всем будет виновата моя невнимательность…

Он приехал на Покровку, следуя телефонному звонку из будки рядом с институтом. Исаак каждый день проводил два часа в дороге, однако юноша не хотел перебираться в Москву. Павел Петрович предложил ему найти комнату в коммунальной квартире, но Исаак помотал головой.

– Учиться на Горке мне не светит, – сочно сказал юноша, – туда пускают проверенные кадры, можно сказать, комсомольцев, – смотрящий смешливо фыркнул, – а без учебы мне нельзя. И я веду молитвы, у меня хороший голос… – Исаак исправно посещал кладбище, присматривая за могилой реба Меира, сын Этель.

– Его сын знает, что за могилой ухаживают, – вздохнул юноша, – может быть, мы когда-нибудь встретимся, – обелиск Розы, дочери Яакова, в уборке не нуждался. Карельский гранит и каррарский мрамор сверкали чистотой. Исаак не сомневался, что Кепка, как его называла тетя Марта, оплатил уход за могилой.

– На пятьдесят лет вперед, – мрачно хмыкнул Исаак, – надеюсь, что через пятьдесят лет советские фараоны отпустят наш народ на свободу, – Павел Петрович взялся за потрепанную записную книжку.

– Хорошо, что у моего тезки все в порядке, – он тонко улыбнулся, – молодец, что к нему съездил. Насчет белого билета и метрики не беспокойся, к новому году все будет готово, – он вытащил из блокнота помятый самодельный конверт, – Капитан, Витя Лопатин, ухитрился передать на волю маляву… – весточка оказалась краткой.

– Связь в одну сторону, – Павел Петрович взглянул на часы, – беднягу загнали на засекреченный урановый рудник в Якутии. Витя служит консультантом, – смотрящий скорчил гримасу, – а не шахтером, но барская любовь, то есть приязнь его начальства, может закончиться в одночасье. Летом ты собираешься в Сибирь, – часы пробили десять раз, – может быть, тебе удастся попасть в те места… – Исаак запомнил название месторождения.

– Эльконское, – Павел Петрович показал атлас, – ближайший город Томмот, – юноша никогда не слышал о таком, – Витю действительно отправили к черту на кулички, – в окне метнулся свет фар. Павел Петрович накинул дубленую куртку.

– У меня гость, – объяснил смотрящий, – шофер доставит тебя до Малаховки. Незачем болтаться по электричкам, когда есть машина… – во дворе бывшего барского особняка, разделенного на коммуналки, стояла неожиданно элегантная черная «Волга». Исаак ожидал увидеть очередного подельника Павла Петровича.

– Или его парней на побегушках, – на пустынной кухне двое крепких ребят обшарили Исаака с ног до головы, – ого, – юноша открыл рот, – к нему приехала барышня, – он опять зарделся. Павел Петрович уверенно подхватил под локоть высокую брюнетку в норковой шубке.

– Садись, – кивнул он, – будем с тобой на связи, – девица обожгла Исаака томным взглядом из-под ресниц. В ее сторону смотреть тем более не полагалось. Забравшись на сиденье, юноша зевнул.

– Волк сказал бы, что мне подфартило, – понял Исаак, – я посплю в тепле… – пробормотав «В Малаховку, пожалуйста», он прислушался:

– Вроде копыта стучат. Ерунда, в Москве давно нет лошадей… – машина мягко тронулась. Сдвинув на нос кашемировую шапку, Исаак задремал.

Колеса телеги скользили по разъезженной грязи. Слободской народ пробирался по брошенным вдоль обочины доскам. Над избами возвышалась белокаменная колокольня. Вороны кружились в пронзительно-голубом небе, резкий северный ветер гонял по лужам последние рыжие листья. Вдалеке сияло червонное золото кремлевских куполов. Возница зачарованно сказал:

– Михайло, город какой огромный, – он раскрыл рот, – истинно, Москва первопрестольная… – бросив поводья, он оглянулся.

– Видел ты такие в Польше своей… – смугловатый парень в заячьем треухе и худом полушубке покачал головой.

– Я навещал только Краков, до Варшавы не доехал. Краков большой город, но с Москвой его не сравнить, – он говорил с легким акцентом. Отиравшийся у телеги нищий злобно сплюнул.