Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Здесь прохладней, чем на равнине, – с воды дул ветерок, – поэтому бельгийцы устроили в городке курорт…, – Букаву лежал на высоте в полторы тысячи метров. По словам тети Евы, в озере купаться было нельзя:

– У нас есть бассейн для персонала, – успокоила она Розу, – что касается здешней пресной воды, то она заражена паразитами…, – Роза покосилась на Дени:

– Он купается, но он местный. И он очень осторожен, он знает, что с царапинами нельзя заходить в воду…, – Дени намеревался стать врачом:

– Папа хотел, чтобы я пошел по его стопам, – признался парень, – он пастор в церкви пятидесятников. Я тоже стану священником, – он перекрестился, – я верю в Иисуса, но сначала я выучусь на врача…, – он ахнул:

– Извини, ты тоже еврейка, как доктор Горовиц. При тебе нельзя креститься…, – Роза фыркнула:

– У нас в поселке стоит вторая по величине церковь Бельгии и не протолкнуться от паломников. Мы единственная еврейская семья в Мон-Сен-Мартене. Не беспокойся, я привыкла к знаку крестного знамения…

Двойняшки получили школьные аттестаты прошлым летом, однако доктор Гольдберг считал, что дочери должны провести еще год в Бельгии:

– Элиза была недовольна, – Роза незаметно дернула щекой, – она хотела сбежать в Израиль, к ее драгоценному Моше…, – Роза старалась не думать о письмах от Ника. Весточки становились все более редкими:

– С лета прошлого года ничего не приходило, – девушка вскинула подбородок, – но я не собираюсь звонить и спрашивать, в чем дело. Он занят докторатом, нельзя его отвлекать. Он сам должен мне написать, я не хочу выпрашивать любовь, – Роза раздула ноздри, – но ведь он мог встретить кого-то в Америке…, – она тряхнула головой:

– Пусть он мне сам все скажет. Я не хочу за ним бегать…, – летом Роза уезжала в Вену, к профессору Франклу. Девушка намеревалась снять квартиру на паях с другими студентами:

– Ты окажешься в роскоши, – заметила ей Элиза, – а меня ждет центр абсорбции и армейские бараки…, – Роза отозвалась:

– Еще тебя ждут сумки с домашней едой из Кирьят Анавим. У тебя появится приемная семья, а мне надо самой пробивать себе дорогу…, – Элиза скептически выпятила губу:

– Можно подумать, что ты едешь в тропическую Африку. Вена не так далеко от Мон-Сен-Мартена…, – Роза задумалась:

– У тебя в голове попадаются здравые мысли, – весело сказала девушка, – щипцы для завивки не окончательно выжгли твой мозг…, – сестра кинула в нее подвернувшейся под руку помадой:

– Ты так говоришь только потому, что твои волосы тяжело завивать, – сладко улыбнулась Элиза, – ты всегда мне завидовала…, – в госпитале Роза стягивала темные локоны в строгий узел:

– В общем, – подытожила девушка, – я доказала папе, что должна получить опыт работы в новых странах Африки. Он согласился, он ведь тоже врач, – Роза прислушалась к шуму пальмовых листьев, – он понимает, что, получив диплом, я вернусь сюда…, – до Пасхи девушка жила в Лувене, где она работала санитаркой в психиатрической больнице:

– Моя сестра тоже станет врачом, – сказала она Дени, – только педиатром. Она мыла полы в нашем поселковом госпитале…, – Элиза и доктор Гольдберг проводили Розу в брюссельский аэропорт:

– Все равно меня не оставили без присмотра, – хмыкнула девушка, – вернее, оставили всего на час, пока самолет не приземлился в Риме…

В Африку она летела с его высокопреосвященством епископом Кардозо. Дядя Шмуэль провел восемь часов полета, обложившись отпечатанными на машинке папками:

– У меня новая епархия, – объяснил он Розе, – время разобраться в делах на месте вряд ли появится. Надо приехать в Букаву готовым идти в бой…, – Дени швырнул в банку последний камешек:

– Шесть-шесть, – добродушно заметил подросток, – тебе повезло, осень в этом году сухая…, – по словам тети Евы, обычно местной осенью в Конго шли сильные дожди:

– Пасха была две недели назад, – вспомнила Роза, – и с тех пор пока не пролилось не одной капли…, – Дени уверил ее, что лето в Конго тоже сухое:

– Здесь сухое, – поправил себя санитар, -но в центре страны влажно, у них настоящие джунгли…, – Роза указала на вершины окружающих город холмов:

– Там тоже джунгли…, – Дени зачарованно сказал:

– Где живут гориллы и тебе надо обязательно на них посмотреть…, – Роза кивнула:

– Мы туда поедем, когда прилетят мои дяди…, – она не знала, зачем в Букаву собирается семейный, как выразился дядя Шмуэль, совет:

– Иосиф, Джо и Виллем потом отправятся куда-то еще, – на террасе раздались шаги, – ой, обеденный перерыв закончился…

Обезьянка, прыгнув на плитку, стащила не съеденный Розой апельсин. Зазвенела перевернутая зверьком жестяная банка, на Розу повеяло прохладным ароматом трав. Тетя Ева носила брюки хаки и серую майку:

– Мне пора в аэропорт, – сказала главный врач, – вы расселись и точите лясы, а больные еще не обедали…, – обезьянка укоризненно затрещала что-то с дерева:

– Именно так, – подтвердила доктор Горовиц, – прибирайте за собой и марш на кухню…, – Роза кинула Дени его синий халат:

– Тетя Ева, а когда мы поедем к гориллам…, – доктор Горовиц коротко улыбнулась:

– На выходных. Гости поселятся в городе у дяди Джо…, – директор горнодобывающего района держал в центре запущенную квартирку, – но пообедают они сегодня здесь, ты со всеми увидишься…

Подростки ринулись на кухню, Ева пошла к своему джипу.

За стойкой единственного паршивого бара в аэропорту Букаву висели портреты Его Святейшества Павла Шестого, покойных Патриса Лумумбы и команданте Че Гевары. Вокруг головы Лумумбы и берета Че фольгой выложили импровизированные нимбы святых.

Транзистор хрипел песенкой распавшихся неделю назад битлов:

– Маккартни объявил, что группа больше не выступает вместе, – Ева отпила горького растворимого кофе, – как говорится, ушла эпоха…

Больше судьбы рок-музыки Еву беспокоили недавние выборы в Южной Родезии. Десятого апреля все места в парламенте в очередной раз получила расистская партия нынешнего премьер-министра, Яна Смита:

– Официально страны не существует, – Ева взяла сигарету из пачки Джо, – после одностороннего выхода из Британского Содружества Родезию никто не признал, но Смиту на это наплевать…

Южная Родезия не граничила с Конго, но Еве все равно было неуютно. Доктор Горовиц вспомнила карту:

– Мы словно между молотом и наковальней, – она отогнала назойливую муху, – с одной стороны Танзания с коммунистическими колхозами, с другой – расисты в Родезии, а посреди местный Мао, то есть диктатор Мобуту…

Президент Конго настаивал на ношении государственными служащими абакоста, подобия френча. По слухам президент сам разработал костюм, который надевали с шейным платком: