Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– В таком наряде он похож на Сталина, – хмыкнула Ева, – в чем, кажется, и состоит цель всего маскарада…

Ни она, ни Джо, ни даже Виллем государственными служащими не были. Кузены работали по контракту, а в брезентовой куртке Евы лежало удостоверение представителя Всемирной Организации Здравоохранения и Красного Креста. Доктор Горовиц, впрочем, сомневалась, что правые или левые бандиты обратят внимание на ее статус:

– Маргариту пленил отряд под предводительством беглого нациста, – она скосила глаза на графа Дате, – Джо был в отчаянии и только поэтому согласился на сотрудничество с русскими…

В сонном Букаву каждый человек был на виду. Появление чужака здесь бы не пропустили:

– Белого чужака, – Ева выдохнула дым, – но агентами русских могут быть и негры. Здешние места всегда славились левизной…

Фотографии за стойкой, пусть и с нимбами. только это подтверждали. По-французски в Конго говорили все. Ева точно знала, что пожилой бармен понимает английский язык:

– Он из Северной Родезии…, – страна теперь называлась Замбией, – он учился в миссионерской школе…, – Ева потушила сигарету:

– Нам пора на поле, – она со значением кашлянула, – самолет приземляется через десять минут…, – об Иосифе Ева думала без всякого волнения:

– Не так, как о Шмуэле, – в лицо ей ударил теплый ветер весны, – оставь, он друг и ничего больше…, – Ева ожидала, что Иосиф опять начнет, как она мрачно думала, ухаживания:

– Надеюсь, что не сейчас, а когда они вернутся из миссии…, – о будущей поездке кузенов Ева знала очень мало, – но я ему дам от ворот поворот. Я никогда не стану его женой, я его не люблю…, – Ева знала, кого она любит, но такое было совершенно невозможным:

– Он только друг, – она прислонилась к горячему капоту джипа, – как Джо или Виллем…, – доктор Горовиц вгляделась в едва заметную точку в лазоревом небе:

– Джо, – женщина помолчала, – как ты считаешь, мы здесь в безопасности…, – кузен усмехнулся:

– После почти года в Букаву ты решила взять быка за рога…, – он взъерошил коротко стриженые, черные волосы:

– Если ты думаешь о расистах Смита, то они от нас далеко…, – облезлый самолет приближался к растрескавшейся бетонке полосы, – чего нельзя сказать о коммунистах на востоке и коммунистах на юге…, – Ева мрачно ответила:

– Здесь порт. Отсюда можно добраться до озера Танганьика, где неподалеку Родезия…, – Джо выбросил окурок:

– Я больше беспокоюсь о шестидесяти кубических километрах метана в озере, – Ева ахнула, – потому что если газ взорвется, то не останется в живых ни расистов, ни коммунистов, ни вообще никого вокруг…, – самолет, подпрыгивая, понесся по бетонке. Ева заорала:

– Ты мне не говорил насчет метана…, – Джо крикнул в ответ:

– Ты не геолог, мы с Виллемом решили тебя не беспокоить…, – он завел джип, – в любом случае, взрыв маловероятен. Что касается Яна Смита, – машина остановилась в конце полосы, – мы отправляемся именно к нему…, – Ева удивилась: «Зачем?».

Из открывшейся двери сбросили легкую лестницу:

– Затем, что фон Рабе сейчас в Родезии, – Джо помахал спускающемуся Виллему, – а Ян Смит хочет отыскать алмазы…, – Ева открыла рот: «В Родезии есть алмазы?».

Джо отозвался:

– Туда поехал месье Механик, а скоро появимся мы с Виллемом. Три хороших инженера-геолога постараются найти хоть какие-нибудь алмазы…, – он прищурился:

– Но, кажется, мы отправимся в Родезию не втроем, а вчетвером. Граф Хантингтон решил взять академический отпуск…, – вслед за Виллемом на бетонку полосы спрыгнул Маленький Джон.

На рейсе из Киншасы, бывшего Леопольдвиля, в Букаву Маленький Джон и его спутники были единственными белыми. Граф Хантингтон, не бывавший в Африке дальше Марокко, сначала не отрывался от мутного иллюминатора опасно трясущейся машины. Конголезская авиация пробавлялась техникой послевоенных времен:

– На государственных шахтах тоже так, – заметил кузен Виллем, – ребята работают на оборудовании, завезенном сюда еще бельгийцами. Вообще надо сворачивать лавочку, – барон помрачнел, – со здешним Мао, то есть президентом Мобуту, в стране ничего хорошего не ожидается…, – Джон указал на зеленую пену под ободранным крылом самолета:

– Ты имеешь в виду гражданскую войну…, – Виллем пыхнул дешевой сигаретой:

– Бандиты в джунгли не заглядывают, – он дернул загорелой щекой, – в таких местах им делать нечего. Они сидят в горах или саванне, именно там, куда мы летим…, – кузен добавил:

– Что касается бумаг, – он со значением взглянул на папку в руках Иосифа, – то от них надо избавиться в Букаву. Не стоит тащить в Родезию доказательства серой стороны нашего визита…

Бумаги майор Кардозо и Маленький Джон получили от тети Марты на Набережной. На совещание приехал и герцог.

– Они с тетей Мартой держатся, – вспомнил Маленький Джон, – но видно, что она думает о мальчиках, а папа о Полине…, – им, разумеется, не сказали ничего о происхождении сведений:

– Информация из проверенного источника, – сухо заметила тетя Марта, – господин Ритберг фон Теттау решил променять запад Африки на юг континента…, – отец добавил:

– Сведения были зашифрованы, но миссис М и я, – он усмехнулся, – еще не потеряли математических способностей…, – господин Ритберг перевел кое-какие средства из швейцарских банков в Родезию:

– Все предприятие незаконно, – добавил герцог, – учитывая статус непризнанного правительства Яна Смита. Но, кажется, фон Рабе наплевать на сомнительное положение этих территорий, – отец отказывался называть Родезию государством. О Полине на совещании речь не заходила:

– Папа заговорил о ней наедине со мной в Банбери, – хмыкнул Маленький Джон, – может быть, они с тетей Мартой ошибаются, сведения только косвенные…, – отец погрел в ладонях хрустальный стакан с виски:

– Насчет Полины, – герцог помолчал, – я поэтому хочу, чтобы ты поехал в Африку, милый…, – он коснулся искалеченной руки сына, – ты ее брат, близкий ей человек. Мы ее не осуждаем и никогда не осудим. Все будет забыто, пусть девочка возвращается домой, поступает в университет…

Отец ласково потрепал Маленького Джона по плечу:

– Ты обжился в Италии, словно наш предок, – осенью прошлого года Джон поступил в магистратуру университета Ка’Фоскари, – как обстоят дела с древними римлянами…, – юноша весело отозвался:

– Они отлично себя чувствуют. Я пишу магистерскую работу по эпохе императора Веспасиана…

В Венеции Джон снимал сырую квартирку неподалеку от университета. Отец, было, хотел еще что-то сказать, но поднялся:

– Мы очень рады, что ты приехал, милый, – сухие губы, как в детстве, коснулись его лба, – ты устал, иди отдыхать. Завтра покормим оленей, погуляем в парке…, – Джон понял, что отец хотел спросить у него о личной, как теперь стали говорить, жизни: