Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Так и есть, – в горле застрял сучок, – бедный малыш, он задыхался…, – доктор Горовиц осторожно орудовала пинцетом:

– Если у меня сорвется рука, я могу проткнуть горло, – к ее лбу прижали что-то прохладное, – они стирают мне пот…, – одна из горилл промокнула капли древесным листом. Малыш извивался, Ева взглянула на старшую гориллу. Та цокнула языком, подзывая еще одну самку:

– Теперь словно на операционном столе, – Ева вела сучок наверх, – я немного оцарапаю горло, но это не страшно. Он еще кормится молоком, все быстро заживет. Но мать дает ему и листья, а сучок, видимо, он отыскал сам…, – кусок дерева упал на траву.

Отчаянно закашлявшись, малыш заорал. Ева подняла руки, мать подхватила плачущее дитя. Ребенок почти скрылся в длинной, черной шерсти. Сунув пинцет в сумку, Ева распрямилась. Молодая самка улыбалась, качая успокаивающегося малыша. Сильная рука коснулась ее, горилла привлекла Еву к себе. Голова обезьяны легла ей на плечо. Малыш вертелся, с интересом рассматривая лицо Евы:

– Все будет хорошо, – ласково сказала доктор Горовиц, – но больше не тащи в рот ничего неположенного, милый…, – руки горилл гладили ее, стая сгрудилась вокруг женщины:

– У меня тоже появится малыш, – Ева закрыла глаза, – но не сейчас, позже. И Хана дождется девочки, – женщина вздохнула, – только я этого не увижу…

Шмуэль не мог пошевелиться. Отросшие темные локоны падали на разгоряченное лицо, она нежно касалась сидящего на руках матери младенца. Он отвел глаза от ее разрумянившихся щек, от девичьей груди, незаметной под серой, пропотевшей майкой. Гориллы счастливо перекликались.

Шмуэль слушал пение птиц, треск обезьяньей стаи в густой кроне смыкающихся над его головой деревьев:

– Всякое дыхание да славит Господа, – над травой блеснули изумрудные крылья золотых стрекоз, – словно в раю, когда человек был един с природой, еще не познав греховных помыслов или плотских желаний…, – Шмуэль заставлял себя не думать о Еве:

– Она словно монахиня, – твердо сказал себе епископ, – она не такая, как все, она живет своей работой и своим даром, словно ее мать. Но ее мать любила, значит, и Ева может полюбить…

Епископ вздохнул:

– Даже если так и случится, то этим человеком стану не я, а Иосиф…, – он не сомневался, что брат добьется своего:

– Он не успокоится, пока не встанет с ней под хупу, – епископ закрыл глаза, – пусть они будут счастливы, пожалуйста. Пусть Ева будет счастлива…, – что-то мимолетно коснулось его щеки:

– Будто крыло бабочки, – Шмуэль очнулся, – нет, это ее рука…

Лицо доктора Горовиц оказалось неожиданно обеспокоенным:

– Не знаю, звать ли детей, – Ева вскинула сумку на плечо, – гориллы волнуются…, – обезьяны растревожено рычали:

– Из-за малыша, – удивился Шмуэль, – но с ним все в порядке…, – епископ ахнул.

Глава стаи, здоровый, поседевший самец, подбежав к ним, схватил Еву за край куртки:

– Это мой друг, – успокаивающе сказала доктор Горовиц, – не бойся, милый…, – вторая рука вцепилась в куртку Шмуэля:

– Он тащит нас на открытое место, – понял епископ, но почему…, – самец качал головой, указывая на крону дерева. Толкнув их к гориллам, самец поднял с травы палку. Ева побледнела. Шмуэль, не думая, схватил ее ладонь:

– Что случилось, – губы женщины посинели, – что такое, Ева! Не молчи, – он потряс кузину, – говори со мной, пожалуйста…

Красивая обезьянка с рыжим хвостом спустилась по стволу дерева. Самец гориллы, нехорошо оскалившись, метнул палку в ее сторону. Зверек рухнул на траву, Ева зашевелила губами:

– Не могу, – послышалось Шмуэлю, – не могу, она сильнее, сильнее меня…, Нет, – женщина рванулась вперед, – не надо, не делай этого…, – она замолотила руками, Шмуэль едва успел поймать ее в объятье:

– Не могу, – голос женщины угасал, – она хочет, чтобы…

От дороги раздался мальчишеский крик:

– Мадам доктор, мадам доктор! Идите сюда, обезьянка укусила Розу!

Бармен отеля «Менкес» считал нового постояльца гостиницы, месье Лагранжа, настоящим джентльменом. Парижское происхождение месье Анри, как быстро стал называть его африканец, не мешало тому заказывать виски:

– Но костюм он носит, как истинный француз, – сказал бармен сменщику, – у парня отличный вкус, – поразмыслив, они решили, что Лагранж приехал в Родезию из Южной Африки:

– Больше неоткуда, – согласились ребята, – регулярные рейсы сюда не летают, а машина у него запыленная…, – джип Лагранжа помыли и отполировали в гостиничном гараже:

– Именно, что неоткуда, – бармен следил за огоньком сигареты постояльца, – в Мозамбике гражданская война, а в Замбии, как она сейчас называется, засели коммунисты…, – портье сказал бармену, что номер Лагранжа оплачивает правительство Родезии:

– Он горный инженер, – заметил коллега, – наверное, приехал к нам работать по контракту…, – пока месье Лагранж гулял по городу, навестил картинную галерею и сходил на мессу в католический собор.

Двухэтажное здание «Менкес», построенное до первой войны в стиле ар-деко, стояло рядом с главной площадью города, неподалеку от собора англиканского. Бармен однажды заметил, что постояльцу, наверное, мешают колокола. Принимая виски, месье Лагранж отозвался:

– Я очень хорошо сплю. Под землей надо засыпать быстро, у нас мало времени на отдых…

Марсель, действительно, отлично высыпался на широкой гостиничной кровати:

– Без кота и девчонок, – улыбнулся Механик, – но жаль, что рядом нет Таты…

Ему все равно казалось, что рядом с кроватью стоит колыбель. Малышка Вероника росла спокойной девочкой, но Механик привык к детскому плачу:

– Я всегда просыпаюсь раньше Таты, – с гордостью подумал он, – как и со старшими девочками…

Ему отчаянно захотелось позвонить домой, чего, конечно, делать было нельзя:

– На почтамт не заходи, – хмуро сказала ему Марта в Лондоне, – учитывая, что наша операция больше похожа на серую кошку в сумерках, – Механик смешливо фыркнул, – вы должны соблюдать осторожность…, – она обвела глазами шумное заведение Берри, – здесь мы в безопасности, а в Солсбери за тобой могут следить люди Яна Смита…

Непризнанное государство напомнило Марселю о его визите в Москву:

– Здесь тоже сидят представители Набережной, – он вытянул уставшие за день ноги, – однако наша миссия несет частный характер и мы должны справляться сами…

Британия не хотела ставить под удар свои интересы в самопровозглашенной Родезии, хотя Ян Смит, по приглашению которого и приехал в Африку месье Лагранж, с точки зрения Лондона был опасным сепаратистом:

– Они презрели требование правительства обеспечить в стране власть местного населения, – объяснила Марта, – вернее, черного большинства, так как белые в стране тоже местные…