Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Веди машину осторожнее, милый. Ты всегда слишком быстро ездишь…, – Микеле усмехнулся:

– Здесь нет ограничений в скорости, чем я и намерен пользоваться…, – мотор BMW взревел. Джеки послушала шорох шин по усыпанной гравием дороге, ведущей к воротам пансиона. Девушка невозмутимо курила, разглядывая сияющий золотом закат:

– Я схожу в бассейн и сауну, – решила она, – и поваляюсь в постели с книжкой…, – по расчетам девушки, Микеле должен был быть на полпути к Гамбургу:

– Теперь он не вернется, даже если проколет шину, – Джеки поднялась, – надо посмотреть, что лежит в портфеле. Но переснимать документы пока не след, у нас один кодак на двоих…, – как она и ожидала, шифр остался прежним:

– День рождения Риты, – замочек мягко щелкнул, – Микеле настоящий итальянец…, – среди кипы бумаг Джеки заметила коричневый конверт:

– Если он заклеен, рисковать не стоит, – девушка присела на старинный стул в гостиной, – верну его на место и займусь другими документами…, – из открытого конверта ей на колени выскользнули цветные снимки:

– Он что, таскает порно для Альбера, – Джеки поморщилась, – сам Микеле не может быть таким, я бы догадалась…, – она опустила глаза.

Фотографии упали на ковер. Джеки не поняла, она вскочила со стула:

– Это монтаж, – девушка закусила губу, – я ничего не видела, я ошиблась…, – Джеки застыла:

– Я не имею права так говорить. Я должна понять, что происходит, должна во всем разобраться…, – схватив со стола антикварную лупу, девушка заставила себя вернуться к снимкам.

Подростком Микеле часто ездил с отцом на охоту. Карло не брал лимузин в горы. Они добирались до отдаленного полустанка на медленном пригородном поезде. Деревенские парни слушали транзисторы. Тетушки с пустыми корзинами, возвращавшиеся с римских рынков, вязали и судачили на провинциальном диалекте.

Микеле позевывал, привалившись головой к оконному стеклу. Карло привлекал его к себе:

– Поспи, сыночек, – он ерошил темные волосы мальчика, – мы поднялись до рассвета…, – Микеле бурчал: «Я не маленький».

– Потом я все равно умещался у папы под боком, – Микеле не отрывался от бинокля, – он шуршал газетой, а я находил в кармане куртки конфеты от мамы. Мне было так уютно, как сейчас с Жаклин…

Переодеваясь в туалете заправки на полпути к Гамбургу, Микеле обнаружил в кармане пиджака пакетик миндального печенья:

– На случай, если вы не закажете десерт, – Жаклин нарисовала веселую рожицу, – я тебя люблю, милый…, – Микеле коснулся губами пакетика:

– Я тебя тоже, милая…

Обычно он просыпался раньше Жаклин. В спальне квартиры у Колизея царила полутьма. Прижавшись щекой к ее теплой спине, Микеле слушал легкое дыхание девушки. Ее мягкие волосы пахли летними цветами. Жаклин шевелилась в полудреме, он неслышно шептал:

– Все хорошо, милая. Я с тобой, спи спокойно…, – он закрывал глаза:

– Так будет всегда, – Микеле не мог поверить своему счастью, – случившееся раньше, девицы и травка с выпивкой, были ерундой. Мы с Жаклин останемся вместе, как настоящие борцы, как товарищи Джоанна и Поль…, – девушка рассказывала о могиле провозвестников социализма на кладбище Пер-Лашез:

– Сейчас мы в Париж не попадем, – пожалел Микеле, – надо устроить себе медовый месяц во Франции, поработать с тамошними леваками…

Пока под железнодорожным мостом, где остановились купленные по дешевке подержанные фургоны, царила тишина. Наверху изредка громыхали вечерние поезда. Номера машин залепили грязью:

– В Гамбурге удачно прошел дождь, – хмыкнул Микеле, – немного посвежело…

В летней ночи блестели фонарики речного ресторанчика на набережной Эльбы. Баржа покачивалась под легким ветром с моря. Микеле послушал отдаленную музыку. Играли старое танго:

– Бери печенье, – сказал он Герберу, сидящему за рулем, – Жаклин меня снабдила в дорогу…, – юноша перевел бинокль на палубу ресторанчика. Танцевала единственная пара:

– Они старше папы и мамы, – понял Микеле, – им, кажется, идет седьмой десяток…, – седоватый, смуглый мужчина уверенно вел в танце высокую блондинку:

– Она тоже с сединой, – Микеле заметил белые пряди в ее волосах, – надо же, в таком возрасте еще ходят на свидания. Или они муж и жена…, – Микеле загадал:

– Если так и окажется, то мы с Жаклин состаримся вместе, у нас родятся дети…, – на пальце блондинки переливалось обручальное кольцо. Микеле удовлетворенно выдохнул:

– Все будет хорошо…, – не опуская бинокля, он поинтересовался:

– Когда закрывается баржа…, – Герберт хрустел печеньем:

– Очень вкусное, как у мамы. В полночь, – он взглянул на часы, – еще десять минут, это последний танец парочки…, – Микеле закурил:

– Если они нырнут под мост, танец и правда окажется последним, – спокойно сказал юноша, – свидетелей оставлять нельзя…

Приведя машины на место, они натянули на лица черные вязаные шапки, но Микеле не хотел никакого риска:

– Оружия у нас больше, чем у инкассаторов, – заметил он на совещании в темном углу бара, – у нас припасен целый арсенал, но после акции мы свалим все в воду и поминай, как звали…

Фургоны разъезжались в разные стороны. Деньги они делили, как выразился Микеле, по-товарищески. Миллион долларов уходил на нужды ИРА. Остальное забирали они с Гербертом для подпольных террористических, как их называли в газетах, группировок.

BMW Микеле оставался на стоянке в Сан-Паули:

– Я сам доберусь до центра, – сказал он Герберту, – рюкзак для наличных у меня с собой, – в рюкзаке лежала и смена одежды, – я прилично выгляжу, никто меня не остановит. Я итальянский турист, любуюсь красотами белой ночи…

Микеле любил ранние, прохладные утра в горах. С полустанка их забирал соученик отца по университету, деревенский, как он сам называл себя, стряпчий. Потрепанный фиат карабкался по серпантину дороги, среди клочьев тумана, в перекличке просыпающихся птиц. На каменной колокольне церквушки били к заутрене. На заднем сиденье, среди разбросанных удочек и ружей, похрапывали рыжие крестьянские гончие:

– На медведей и волков мы не охотились, – улыбнулся Микеле, – только на кабанов, зайцев и оленей…, – он услышал чавканье глины под ногами, шелест сухих листьев, тихий голос отца:

– Не торопись, подожди…, – среди подлеска виднелась спина кабана, – удобнее всего стрелять на водопое…, – мигнули фары машины рядом. Герберт повернул свой рычажок:

– Борову не терпится получить миллион, – весело сказал приятель, – осталась пара минут…, – один из немецких парней, вооруженный рацией, четверть часа назад сообщил, что машины отошли от банка. Хранилище находилось за углом от железнодорожного моста:

– Туда инкассаторы не доедут, – Микеле насторожился, – что за черт, еще один фургон впереди. Почему в колонне три машины, а не две…, – не успев миновать перекресток, инкассаторские машины застряли на красном сигнале светофора. Темный фургон ехал прямо под мост: