Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

– Договорились. Хватит господина, – он почесал ореол седых волос над головой, – я тебе в дедушки гожусь, называй меня по имени… – он подтолкнул Фриду:

– Твой брат делает лучший в Израиле хумус. Я считаю, что даже тель-авивский, у Йоси, в подметки ему не годится. Сядем за стол, зажжем свечи… – он улыбнулся, – шабат есть шабат. На шиву вы вернетесь в Кирьят-Анавим, а пока вы наши гости…

Шторы в домике Бен-Гурионов отдернулись. Иосиф высунулся из окна:

– Фрида, – крикнул старший брат, – ты в последнее время не встречала никого из Европы? Может быть, в университете, или на раскопках… – Фрида отозвалась:

– Парня из Швейцарии, добровольца. Его зовут Франц.

Иосиф лично перетаскал в домик пять плотно набитых картонных коробок:

– Это из салона форда, – обнадежил их майор Кардозо, – в багажнике еще столько же. Израиль стал популярным местом для отдыха, – Иосиф невесело улыбнулся, – здесь данные по прибывшим за последний год мужчинам в возрасте от семнадцати до тридцати лет…

Адольфу было девятнадцать, но Марта не хотела никакого риска. Фрида не видела паспорта предполагаемого Франца. Имя и гражданство парня могли оказаться дымовой завесой:

– Мальчик его описывал, – мрачно сказал Джон, – они похожи. Вряд ли Макс решился делать пластические операции племяннику, я его узнаю по фотографии… – он потрепал Иосифа по плечу:

– Ты иди спать, – стрелка на часах приближалась к трем ночи, – ты сегодня не вылезал из-за руля… – документы Иосиф привез из министерства внутренних дел в Тель-Авиве. Судя по словам Фриды, предполагаемый Франц хорошо знал иврит:

– Вряд ли он выучил язык в Швейцарии, – заметила Марта, – а Фрида упоминала, что он приехал на раскопки, как доброволец из ульпана Еврейского Университета. Он мог солгать, – женщина затянулась сигаретой, – но понятно, что он какое-то время провел в стране. Значит, он должен был получить визу в министерстве, а не только въездную карточку… – Иосиф кивнул:

– Для таких виз нужны фото, что облегчает нашу задачу, – Марта подхватила с верха коробки запечатанный бланк международной телеграммы:

– Именно, что нашу, – сварливо сказала женщина, – марш в постель, майор Кардозо…

Опустившись в тонконогое кресло, обитое вытертой тканью, Марта пробормотала:

– Я, как мистер Бромли, стала бояться неожиданных телеграмм. Но в Лондоне все должно быть в порядке… – они оставили Ника под присмотром Инге и Сабины, – и это не рабочая корреспонденция, – Марта взглянула на герцога, – с Набережной бы позвонили… – Волк забрал у нее телеграмму:

– Сейчас открою и все узнаем, – весело сказал он, – наверняка, хорошие новости… – новости, действительно, оказались хорошими:

– Девочка, – прочел Волк, – почти четыре килограмма. Тата и малышка чувствуют себя отлично… – Марта блаженно вытянула ноги в потрепанных джинсах:

– У Механика, как у тебя, – она подмигнула Гольдбергу, – женское царство, одни невесты в доме. Они собирались назвать новую дочку Валентиной… – Марта подозревала, что у Механика и Таты имеется целый список имен.

Эмиль вспомнил о письме для Моше, переданном Элизой:

– Мне так жаль, папа, – грустно сказала дочь, – пусть Моше уже девятнадцать лет, но, все равно, он потерял отца, – Гольдберг подумал о прошлогоднем разговоре с профессором Судаковым:

– Авраам просил меня не оставлять девчонок сиротами, – он привлек к себе дочь, – он был прав. Мишель всего восемь лет, она едва пошла в школу…

Эмиль надеялся, что Иосиф привезет Маргариту домой:

– Она никогда не станет участвовать в грязных делах Кардозо, – заявил он Марте, – но каждый день пребывания в СССР для нее смерти подобен…

В СССР вместе с Иосифом собирался и Виллем:

– Пусть едут, – заметила Марта, – но надо, чтобы Питер все хорошо подготовил и послал нам весточку, – женщина замялась, – что тоже может быть смерти подобно, – переписка с СССР была односторонней:

– Дипломатов не выпустят из Москвы ни в какой Сыктывкар или Аральск, – хмыкнул Гольдберг, – Аня в колонии, где, действительно, безопасно, а вот Надя… – Маленький Джон уверил его, что Надя очень осторожна:

– Она стала Бергер, – Эмиль помнил весточку дочери, – но, если арестуют и жену рава Лейзера, то у Нади окажется на руках пятеро детей, в том числе сын Максимилиана, – Эмилю было наплевать на происхождение мальчика и Фриды:

– Маргарита дочь Кардозо, – сказал он за ночным кофе, – однако только по документам…

Волк согласился:

– На деле она твой ребенок, но с мальчиком Густи так не получится, у него есть мать… – Марта отозвалась:

– И не надо, чтобы получалось. Мы от него ничего скрывать не собираемся, он увидит Густи на свиданиях. И вообще, не стоит лгать детям, – она со значением взглянула на герцога, – иначе получится неразбериха, подобная той, из которой мы сейчас пытаемся выбраться…

Джон скрипуче сказал:

– Через три месяца Полина все узнает и хватит об этом. Мы с Волком займемся архивами визового отдела местного МВД, – он с отвращением пнул ближайшую коробку, – а вы с Монахом беритесь за мистера Ш. Захава, – Джон скривился, – оказавшегося старым знакомцем…

Иосиф привез спешно составленную справку о журналисте. Марта считала, что статья и так называемый Франц не связаны:

– Макс бы никогда на такое не пошел, – решительно сказала она, – произошло редкое совпадение, хотя случившееся нам только на руку… – в тесной гостиной домика слышалось тиканье часов на стене:

– В случае, если Фрида согласится, – вздохнул герцог, – но ты права, Ш. Захав своей писаниной оказал нам неоценимую услугу… – он справился в бумаге:

– Когда Иосиф переводил статью, мне показалось, что я слышал похожие обороты, – кисло сказал Джон, – я прав. Ш. Захав до войны, еще будучи Голдом, работал в Daily Mail. Не сомневаюсь, что он приложил руку к материалу о покойной Тони…

Марта налила себе кофе:

– Если сведения принес не Франц, то есть Адольф, – она помахала газетой, – значит, у Ш. Захава имелся источник, близкий к покойному Аврааму… – Волк полистал документы:

– Разведен, разведен, еще раз разведен, в последний раз в Израиле… – он поднял бровь, – шестеро детей. Прямо царь Соломон какой-то. Монах, что здесь написано… – он перебросил Гольдбергу копию справки на иврите. Эмиль ядовито отозвался:

– Царь Соломон платил алименты, а Ш. Захав не платит. Раввинский суд наложил запрет на его выезд из страны, – Марта почесала в голове:

– Ему пятьдесят лет, он разведен, и ему нужны деньги, – женщина широко улыбнулась, – а мне нужна краска для волос.

Сандалии мягкой бронзовой кожи открывали аккуратные пальчики, накрашенные лаком цвета бычьей крови. Дама, по виду туристка, появилась в баре отеля «Дан» в легкомысленной разноцветной рубашке и узких, облегающих стройные ноги, синих джинсах. Рыжие волосы она увенчала темными очками. При себе посетительница имела плетеную пляжную сумку.