Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

Старший раввин хмыкнул:

– Мы знаем все, что нам надо знать. Вопросы личного статуса, – он кинул разрозненные газетные листы в корзину для мусора, – важны для сохранения чистоты еврейского народа. Поэтому, госпожа Горовиц, – он со значением взглянул на часы над дверью, – если у вас больше нет свидетелей, то покиньте зал вместе с госпожой Судаковой. Скоро начинается шабат, а у нас еще много работы. Мне почти девяносто лет, – недовольно добавил раввин, – в мои года надо больше отдыхать…

Тетя взяла Фриду под руку:

– Подожди меня в коридоре, мне надо задать суду, то есть ему, – она взглянула в сторону раввина, – один вопрос, – Фрида шмыгнула носом:

– Вы приехали, – пробормотала девушка, – но вы видели статью… – тетя согласилась:

– Видела, но я и так все знаю. Отец тебе хотел все рассказать, – она вздохнула, – но не успел. Значит, теперь все придется делать нам… – она погладила ладонь Фриды:

– Твои братья ждут. Бен-Гурион пригласил нас на шабат в кибуц, – она коротко улыбнулась, – побудем семьей, поговорим о делах. И помни, – добавила тетя, – из вчерашних газет делают фунтики для семечек… – она вытащила из кармана именно такой:

– Погрызи. Я помню, что ты любишь тыквенные, – тетя ласково смахнула слезу с ее щеки, – они и так соленые, – усадив Фриду на старый стул в коридоре, Марта вернулась в зал:

– Что вам надо, госпожа Горовиц, – недовольно поинтересовался средний раввин, – не задерживайте нашу работу, – Марта помялась:

– Могу я поговорить с вами наедине… – он тяжело поднялся со стула:

– Продолжайте, господа, я сейчас… – в открытое окно дул жаркий ветер. Раввин постучал самодельной папиросой о латунный портсигар:

– Если это касается свидетелей, то я вам все сказал, – Марта помотала головой:

– Это частное дело. Если вам почти девяносто, то вы могли знать рава Исаака Судакова, предка покойного профессора Судакова… – раввин кивнул:

– Я у него учился юношей, – он усмехнулся, – почти семьдесят лет назад…

Марта спокойно спросила:

– Он не упоминал о женщине, Хане Горовиц, жившей в Польше, в прошлом веке, – сизый дым вырвался в окно. Рав помолчал:

– Нет, госпожа Горовиц, не упоминал. О таком говорить запрещено. Всего хорошего, счастливой вам субботы…

– И вам тоже, – Марта вышла в коридор.

Загорелые, сухие руки осторожно касались разложенных на полке наконечников копий и обсидиановых ножей:

– Вещи нашли неподалеку, – сказал Старик, – на севере и в центре давно все изрыли, но Негев никто не исследовал, если не считать пещер у Мертвого Моря, – он махнул на север, – а здесь, если верить легендам, располагались копи царя Соломона…

За окном маленькой комнатки шелестели пальмы. На пустыню спускался жаркий багровый закат. Бен-Гурион указал на табличку над полкой: «Музей Негева»:

– Возьмем и откроем такой, – добавил он, – и университет откроем в Беер-Шеве, с кафедрой археологии, – он подмигнул Фриде, – станешь профессором, как твой отец, благословенной памяти, возглавишь кафедру, – девушка шмыгнула носом:

– Но теперь все знают, господин Бен-Гурион, что папа был мне вовсе не… – ее щеки заполыхали.

Бывший премьер-министр хмыкнул:

– Я, дорогая моя, успел поучить Талмуд. Мудрецы говорят, что берущие сироту в дом удостаиваются доли в мире грядущем… – он помолчал, – твои родители были истинными праведниками… – сильные, не старческие пальцы коснулась ее руки:

– Что касается остального, – он коротко улыбнулся, – то Каракаль права. Сегодняшняя газета оказалась в мусорном ведре, где, честно говоря, и место таким… – он пощелкал пальцами, – материалам…

За легкими занавесками беленого домика Бен-Гурионов двигались тени:

– Взрослые совещаются с Иосифом, – Фрида вздохнула, – а Шмуэль с Моше готовят ужин…

В Сде-Бокер она ехала на отдельной машине, вместе с братьями. Пыхнув дымом в раскрытое окно, Иосиф недовольно сказал:

– Не придумывай чушь. Ты наша сестра и так будет всегда… – Моше держал ее за руку, – в Польше мы со Шмуэлем кормили тебя сахаром, хотя нам полагался только один кусочек на двоих… – епископ Кардозо ухмыльнулся:

– Тогда тебе и года не исполнилось. Мама бы нас не похвалила, но тебе нравился сахар… – Моше подсунул ей чистый носовой платок. Фрида вытерла распухший от слез нос:

– Получается, что у меня есть и младший брат… – о Исааке ей рассказала тетя Марта:

– Бергеры праведники, – заметила женщина, – они пока не знают, кто отец мальчика, но, когда узнают, не обратят на такое внимания. Я уверена, что Исаак вырастет достойным человеком и вы с ним еще встретитесь, милая.

От Фриды не скрыли и то, что Полина ей сестра.

– Я думала об этом, дядя Джон, – сказала девушка, – нам всегда говорили, что мы похожи, как сестры. Но, получается, что Полина пока ничего не знает… – герцог развел руками:

– Подожди немного, милая. Осенью я ей все скажу. Но ее, то есть ваша мать, пока жива… – Фрида услышала, что Циона потеряла разум:

– Не думаю, что она еще долго протянет, – тетя Марта помолчала, – она совершила много ошибок, но сейчас бесполезно говорить о прошлом, надо смотреть в будущее, – статус Фриды пока представлялся неопределенным:

– Дядя Эмиль женат на тете Ладе, а она не еврейка, – вспомнила девушка, – суд не станет его слушать, а соблюдающие люди не будут лгать… – старшие братья сказали ей, что профессор Кардозо жив:

– По его приказу похитили Маргариту, – Иосиф сочно выматерился, – мерзавец утащил ее в свое логово, но я лично туда отправлюсь и пристрелю его…

Шмуэль добавил:

– Раввинский суд, кстати, принял бы его свидетельство… – Фрида возмутилась:

– Это еще почему? Он подонок, каких поискать… – Шмуэль усмехнулся:

– Если он заявит, что соблюдает заповеди, никто не станет докапываться до истины. Хотя его сюда никак не привезти, а суд принимает только личные свидетельства… – Моше буркнул:

– Взяли бы и заплатили двум прохожим с улицы подходящего возраста и дело с концом… – Иосиф отрезал:

– Нет, нет и нет. Нечего рисковать, иначе раввины внесут Фриду в черный список тех, кому навсегда запрещено выходить замуж и жениться под хупой… – по слухам, в таком списке числились дети, привезенные в Палестину без документов:

– Их раввины собирали по приютам в Польше, – невесело сказал Иосиф, – они едва знали свое имя, а некоторые и вовсе не говорили, как мы. Непонятно было, кто они такие и кто их родители… – он подытожил:

– У Фриды понятно, то есть нам понятно, но раввинам все придется доказывать на пальцах…

Фрида коснулась затупившегося края обсидианового ножа:

– Я бы приехала в кибуц, господин Бен-Гурион, – задумчиво сказала девушка, – у меня впереди три месяца каникул. Если мне найдут свободную койку, я поработаю на стоянке, – она повертела вещицу, – может быть, удастся отыскать что-то еще и я каталогизирую имеющиеся находки… – Старик подмигнул ей: