Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

По дну рюкзака перекатывались бережно завернутая в бумагу шкатулка римских времен и родовой кинжал. Из кармана торчали зубная щетка и мыльница. Больше ничего у Фриды не имелось:

– Надо было взять папину пишущую машинку, – пожалела она, – но вещь принадлежит кибуцу. Если бы я увезла ее из Кирьят Анавим, Матитьяху не оставил бы меня в покое… – Фрида размашисто расписалась рядом с галочкой:

– Авива, ты всегда была сплетницей, – девушка зарделась, – кто подал единственный голос в мою защиту… – об этом Фрида прочла в протоколе заседания совета.

Дверь Анны оказалась закрытой:

– Она оправляется после несчастного случая на шоссе, – наплевав на правила, Фрида подхватила с клумбы пару роз, – она пришла на костылях на совет, чтобы вступиться за меня… – нацарапав «Спасибо!» на листке, Фрида оставила цветы у комнатки доктора Леви.

Парни в будке охраны не попрощались с ней. Шлагбаум поднялся, девушка глотнула запах жаркого солнца и сосновой смолы. Гравий скрипел под подошвами кед. Фрида спускалась по знакомой до последнего камня дороге к шоссе:

– Может быть, письмо из университета насчет общежития, – пришло ей в голову, – хотя мест в нем мало, и подавая документы, я указала, что живу в кибуце. На лето я поеду в Сде-Бокер, а потом устроюсь в Иерусалиме… – не желая ждать автобуса, Фрида вскинула руку.

Военный грузовик оказался тряским. Парень в кипе курил дешевый Noblesse:

– Я высажу тебя на окружной дороге, – предупредил он Фриду, – я еду на Голаны с подарками для солдат к Шавуоту… – в кузове громоздились картонные коробки. В дороге они слушали Коль Исраэль. В программе говорили о покойном отце:

– Напоминаю вам, – наставительно сказал ведущий, – что профессор Судаков, при жизни проповедовавший так называемое мирное решение палестинской проблемы, погиб от пули арабского снайпера. Нет и не может быть никакого мирного сосуществования с палестинцами. Израиль не имеет права подвергать опасности жизни своих граждан. Арабское население, оставшееся на Западном Берегу реки Иордан и в секторе Газа, должно находиться под строгим военным контролем. Им надо запретить посещать территорию Израиля, запретить выезжать в другие страны, запретить сделки с недвижимостью, запретить пользоваться израильскими больницами, запретить… – Фрида очнулась от развязного голоса парня:

– Я бы их всех стерилизовал, чтобы не размножались дальше… – девушка оглянулась:

– Я заснула, что ли? Мы не на шоссе, зачем мы сюда свернули…

Грузовик стоял по соседству с высохшими пальмами. Вокруг ржавых баков с мусором кружились мухи, неподалеку шумела окружная дороге. Парень осклабился:

– Я никуда не тороплюсь, красотка. Ты горячая штучка, как и твоя мамаша, – Фрида сначала не поняла, о ком он говорит, – ее отправили в Европу сражаться с нацистами, а она предпочла раздвинуть для них ноги… – ловкая рука ухватила ее за коленку:

– Не ломайся, – парень зашарил у нее за пазухой, – в бикини ты неплохо смотришься, но без него еще лучше… – срывать с плеч рюкзак времени не оставалась.

Пнув парня ногой по солдатскому ботинку, Фрида вцепилась ногтями ему в лицо:

– Сучка, – крикнул он, – катись к черту, сумасшедшая нацистская тварь…

Шофер вытолкнул Фриду в раскрывшуюся дверь грузовика. Пыль поднялась столбом, мухи раздраженно загудели. На растрепанные волосы девушки приземлился сочный плевок. Она погрозила кулаком вслед машине, добавив сочное арабское ругательство. Приведя себя в порядок, Фрида плеснула на руки водой из бутылки:

– Шкатулка не разбилась, – девушка зашарила в рюкзаке, – открою весточку сейчас, мне нужны хорошие новости… – она разорвала измятый конверт. Письмо оказалось коротким. В трех строках деканат исторического факультета сообщал Фриде Судаковой, что решение о ее зачислении было ошибочным:

– Результаты ваших выпускных экзаменов не отвечают нашим требованиям, – подпись была неразборчивой, – вы можете забрать документы из канцелярии с понедельника по четверг, с семи утра до двенадцати дня…

Фрида разодрала листок на мелкие клочки. Бумага закружилась под ее ногами. Вытерев слезы с лица, девушка зашагала к окружной дороге.

Едва обжаренные крупные креветки присыпали солью. На разоренной тарелке валялись ломтики лимона и кости от рыбы. Миску с израильским салатом опустошили, на дне болтался одинокий кусочек огурца. Джон ловко подцепил его вилкой:

– Русские говорят, что ужин надо отдавать врагу, – сообщил герцог, – к нам это сегодня не относится… – Гольдберг отозвался:

– Заказывали мы на троих, а ужинать пришлось почти вдвоем… – израильские арабы, владевшие ресторанами в Яффо, пока не открыли заведения:

– Евреи к ним и раньше не ходили, – объяснил Иосиф, встретивший их во Флорентине, – а туристы сбежали из страны в первый день войны. Скоро они вернутся, – хмыкнул майор Кардозо, – значит, заработают и арабские забегаловки.

По дороге к морю Гольдберг заметил:

– Насколько я помню, почти все арабы в Яффо христиане… – Иосиф нехотя кивнул:

– Христианство не прибавляет доверия к ним, дядя Эмиль.

Майор понимал, почему брат не остался в Израиле:

– Не только из-за его карьеры в Ватикане, – вздохнул Иосиф, – но и потому, что все священники считаются подозрительными. Большая часть их паствы именно арабы. Ортодоксы не оставили бы Шмуэля в покое. Его имя начали бы полоскать в газетах, как полоскали имя Фриды… – Иосиф напомнил себе, что надо позвонить в кибуц:

– Я узнаю, как дела у Фриды, – сказал он Марте, – попрошу ее приехать в Тель-Авив, чтобы вы могли поговорить… – они сидели в пляжном баре, Марта сдвинула на нос темные очки:

– Как профессионал, ты меня поймешь, – отозвалась женщина, – мы пускаемся на чистую авантюру. Обычно к таким миссиям работники готовятся годами… – она отхлебнула кока-колы, – и нельзя сбрасывать со счетов… – Марта щелкнула хрупкими пальцами, – эмоциональную составляющую предприятия… – Иосиф удивился:

– О каких эмоциях идет речь? Для Фриды он палач, она никогда не… – Марта покачала головой:

– Джон прав. Циона собиралась его убить и даже подняла на него руку, однако все равно влюбилась в него, зная, кто он такой… – Марта невесело подытожила:

– Максимилиан умеет быть обаятельным. Я долго прожила с ним под одной крышей, я знаю, о чем говорю. Он отлично разбирается в истории и искусстве, он обеспечен, вернее богат. Фрида получит все, что она захочет… – Иосиф пожал плечами:

– Фриде ничего не надо, она выросла в кибуце. Для нее неважны тряпки и драгоценности… – Марта коротко ответила:

– Ее мать тоже воспитали в Кирьят Анавим, однако, попав в Европу, Циона не отказалась от вечерних платьев и бриллиантов, которые ей покупал Максимилиан…