Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– После Новочеркасска. Понятно было, что там все обречено на провал… – он взглянул на часы:

– По коням, ваша светлость. Насчет Гудини и его сестер мы постараемся что-нибудь выяснить, но на Лубянку ходов у нас нет. С Петровкой было бы легче, это милицейская вотчина… – резко затрещал звонок. Джон посчитал:

– Два раза, к Лопатиным. У меня при себе нет оружия, а сейчас может начаться пальба… – шестерки Аркадия Петровича взглянули на старика. Джон невозмутимо допил чай:

– Здесь, наверное, есть черный ход… – старик кивнул, – отправляйтесь туда, а я открою… – звонящий опять нажал на кнопку. Поправив обвисший деревенский пиджак, герцог спокойно пошел в переднюю. Щелкнув засовом, он взглянул на топтавшегося на площадке невысокого парня, в разбитых сапогах и затрепанном пальто. Юноша вскинул голубые, прозрачные глаза:

– Вырос, – Джон заставил себя устоять на ногах, – Господи, совсем большой мальчик. Сыночек мой, он не верил, что я погиб, он приехал за мной… – сын едва слышно прошептал:

– Папа… Папа, милый, ты жив… – Маленький Джон, как в детстве, нырнул в раскрытые отцовские руки. Запахло табаком и лесом, он уткнулся мокрым от слез лицом в твердое плечо:

– Папа, папочка, я поверить не могу… – юноша послушал ровный стук отцовского сердца:

– Поверь, – отец погладил, как маленького, по голове, – поверь, милый. Я здесь, я с тобой. Пойдем… – Джон перевел сына через порог квартиры, – ты мне все расскажешь.

Список орденов доктора Гольдберга занимал треть страницы убористой машинописи. К составленной архивистами справке подкололи вырезанный из газеты снимок седоватого мужчины с длинным носом, в простых очках:

– Ордена Британии, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии… – Саша едва не сбился со счета, – американцы выписали ему генеральскую награду. Он и есть генерал, только партизанского движения…

Провинциальный доктор на фотографии никак, по мнению Саши, не тянул на знаменитого Монаха, главу бельгийского Сопротивления:

– Он почти пять лет воевал за линией фронта, устраивал диверсии, взрывал рельсы и военные корабли, убивал бонз из гестапо и спасал евреев… – Саша подумал, что, живи Гольдберг в СССР, он давно бы стал Героем:

– Но вместо звездочки мы отвесили ему смертный приговор… – в справке указывалось, что Гольдберг возглавлял бандитские вылазки в освобожденной Польше:

– В сорок пятом году, – Саша затянулся сигаретой, – а через десять лет герой-партизан устроил танковый бой с нашими войсками в Венгрии… – венгры, как выяснилось, тоже выписали Гольдбергу расстрел:

– Нацисты ему с десяток таких расстрелов обещали, а он жив и здоров… – Гольдберг, глава рудничного госпиталя в шахтерском местечке Мон-Сен-Мартен, представлял Бельгию во Всемирной Организации Здравоохранения:

– Первая жена погибла в Польше, в сорок пятом году, – Саша исподтишка взглянул на старшую Куколку, – вторая жена умерла от ранений, полученных в венгерском выступлении контрреволюционеров, третья жена… – Саша поднял бровь:

– О ней ничего не сообщают, но я уверен, что она есть… – ему хватило одного взгляда на доктора:

– Он словно 880, – хмыкнул Саша, – пройдешь и не заметишь, но, приглядевшись, понимаешь, что они непростые люди…

Скорпион аккуратно вложил в папку с досье Гольдберга письмо, найденное в квартире покойного Королёва. Экспертиза показала, что смерть писателя произошла от естественных причин:

– У него случился сердечный приступ, – Саша покачал линейкой, – неудивительно в его возрасте, при виде Надежды Наумовны… – о визите младшей Куколки в квартиру Королёва Саша узнал рано утром. Обычный куратор писателя отдыхал в Сочи:

– Он забыл меня предупредить, что кроме Королёва, он ведет и других осведомителей… – желчно подумал Саша, – меня разбудили на Фрунзенской в семь утра… – дежурный по Лубянке сообщил о звонках от трех, как они выражались, представителей творческих кадров:

– Все торопились сказать, что автор «Братской ГЭС» позволил себе пару политических анекдотов на вечеринке… – Саша закинул ногу на ногу, – а известный беллетрист Королёв покинул Дом Кино в сопровождении не менее известной в узких кругах светской бабочки, то есть Надежды Наумовны…

Судя по беспорядку в одежде, Королёв умер, едва успев приступить к развлечениям. Саша сильно сомневался, что младшая Куколка подцепила Королёва с намерением весело провести время:

– Он был ей нужен не для этого… – Саша раздул ноздри, – мерзавки выяснили имя своего отца и пытались передать ему письмо… – в весточке на французском языке Куколки не скрывали своего намерения покинуть СССР. Саша сомневался в подлинности архивной справки:

– Гольдберг действительно поехал в Польшу, мутить воду и даже жену взял с собой. Но она не погибала, – понял Саша, – она оказалась в нашем плену, ее отправили в Москву… – он подумал, что мать Куколок и Фокусника была редкой красавицей:

– Фокусника она родила позже, – понял Саша, – наверняка, с ней жил кто-то из окружения Берия или даже сам министр. Куколки не напоминают отца, хотя нет… – он пригляделся, – подбородок у них отцовский, им железо можно резать…

Анна Наумовна невозмутимо рассматривала беленую стенку над головой Саши:

– Понятно, почему младшая Куколка сбежала, – зло подумал Саша, – мерзавки не хотели, чтобы кто-то знал об их планах. Получив записку, Гольдберг немедленно отправился бы в СССР, пусть и нелегально. Он бы не оставил своих детей на произвол судьбы… – пока Анна Наумовна упорно молчала, только заметив, что со вчерашнего дня не видела сестру:

– Надя взрослый человек, – сухо сказала девушка, – у нее много знакомых в Москве. О каком письме идет речь, я вообще не знаю… – письмо отстукали на машинке, но Куколки подписались от руки:

– Графологическая экспертиза покажет, что это их почерк, – Саша оставил линейку, – если Анна Наумовна продолжит запираться, она сильно пожалеет… – Саша водрузил на стол ротапринт и рукописный учебник иврита:

– В СССР не запрещено изучать иностранные языки или пользоваться множительной техникой, – вспомнил он издевательский голос девушки, – бремя доказательства моей так называемой вины лежит на вас, гражданин Матвеев. Остальное антиконституционно и станет предметом моей жалобы в вышестоящие органы законности. – она поправила темные, тяжелые волосы. Саша все же щелкнул линейкой по краю стола:

– Я ухожу, Анна Наумовна, – он хотел поговорить с Фокусником, – но скоро вернусь… – она независимо вздернула изящную голову:

– Советую не упрямиться, такое поведение не в ваших интересах… – мягко закрыв дверь, Саша поднялся на этаж выше, где сидел Фокусник.

Кофе Павлу принесли хороший: