Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– Не секкио, – весело подумал юноша, – здесь не вокзальная забегаловка. У псов в буфете наверняка стоит итальянская кофейная машинка. Мерзавцы держат народ в черном теле, а сами жрут шоколад и икру, – к кофе полагались деликатные птифуры.

Не притрагиваясь к пирожным, юноша дымил собственной американской сигаретой, разглядывая голый двор в окне небольшого кабинета:

– Я на первом этаже, – понял Павел, – но Аня может быть, где угодно, здание огромное… – он вспомнил рассказы Аркадия Петровича, имевшего дело с тогда еще ВЧК во времена Дзержинского:

– Его арестовали за спекуляцию золотом и чуть не расстреляли, – Павел незаметно осмотрелся, – он говорил, что здесь есть подвалы и чуть ли не подземные ходы… – за инструменты и запасы химикатов Павел не беспокоился:

– Вряд ли комитетчикам придет в голову прямо сейчас отправиться на Арбат, – он стряхнул пепел, – а за нашей квартирой на Патриарших приглядывают ребята Аркадия Петровича. Ему сообщат о случившемся, он обо всем позаботится… – гораздо больше Павла волновал паспорт на имя Бергера, во внутреннем кармане его дубленой куртки. Юношу пока не обыскивали:

– Аня бы заявила, что они не имеют права на обыск без санкции прокурора… – он обвел глазами беленую комнату с рассохшимся канцелярским столом, – но здесь территория законности заканчивается. Весь СССР одна сплошная вотчина беззакония…

Павла, как несовершеннолетнего, нельзя было допрашивать без присутствия органов опеки, но юноша предполагал, что товарищу Матвееву на это наплевать:

– Но нельзя, чтобы паспорт попал к ним в руки… – услышав шаги в коридоре, Павел выпрямился, – ладно, Гудини, настал твой звездный час… – он не сомневался, что Аня припишет себе и учебник иврита, и ротапринт:

– Надя тоже бы так сделала на ее месте, – вздохнул Павел, – они мои старшие сестры, пусть и не по крови, они считают своей обязанностью меня оберегать… – юноша мимолетно коснулся антикварного серебряного медальона на шее. Безделушку он купил за бесценок в комиссионке на Арбате:

– У Ани и Нади тоже такие есть, я подарил им вещицы на день рождения. Мы обещали, что никогда не расстанемся со свитками… – Павел подумал о Свете и Софии:

– У них остались записки с их именами. То есть, наверное, остались. Непонятно, где они и что с ними случилось. Скорее всего, мы их больше никогда не увидим… – сейчас это было неважно:

– Соберись, – велел себе Павел, – Аня одобрила бы мою тактику. Надо сбить их со следа, заставить растеряться. Пусть ищут Надю, пусть хоть обыщутся. Но если Аня сказала, что учебник и ротапринт принадлежат ей, Лубянка может обозлиться и выписать ей срок в колонии. Ане и Наде восемнадцать лет, их можно судить, как взрослых… – Павел не сомневался, что его не тронут:

– Аня сделает вид, что сама занималась незаконной печатью незаконного учебника на незарегистрированной технике, а мой куратор напомнит Матвееву, что я, то есть мои навыки, ценны для Лубянки. Я все правильно делаю, – Павел почувствовал тяжелую ярость, – Ане такого не позволят, а мне разрешат. Пусть разрешают, на их голову… – на него пахнуло сандалом. Нос товарища Матвеева сильно распух:

– Так ему и надо… – Павел откинулся на спинку скрипучего стула, – тварь, он даже собак не пожалел. Ничего, мы вырвемся отсюда и навсегда забудем о нем…

Павел предполагал, что письмо сестер их отцу попало в руки Матвеева:

– Они пришьют Ане намерение покинуть нашу советскую родину, – зло подумал юноша, – если бы Надя осталась на квартире Королёва, ее бы тоже арестовали… – Саша взглянул на спокойное лицо Фокусника:

– Он похож на французского актера из фильма Антониони… – Саше понравилось «Затмение», – точно, Ален Делон. Красавчик, каких поискать, он мог бы пойти во ВГИК, сниматься… – Саша прислонился к стене:

– Нет, его бы не пустили в кино. Начальство сказало бы, что осведомителей в творческих кругах у нас много, а Фокусник, с его талантами, один… – длинные пальцы парня аккуратно смяли окурок в привинченной к столу жестяной пепельнице. Саша решил не церемониться с мальчишкой:

– Бить его нельзя, усиленные методы допроса мне пока не одобряли, однако здесь не детский сад. Избаловали парня, он считает себя бесценным достоянием страны… – кинув папку на стол, Саша поинтересовался:

– Где ваша сестра, гражданин Левин? Я имею в виду Надежду… – ему показалось, что в серых глазах парня промелькнул страх:

– Ага, – обрадовался Саша, – он не Анна Наумовна, у него нет партизанской крови… – он понимал, откуда у Куколок взялось их упорство:

– Дочери своего отца. Гольдберг наш враг, но бесстрашия у него не отнять. Однако Фокусник не такой. Его отец, кем бы он ни был, не имел никакого отношения к партизанам. Он, наверняка, один из подручных Берия…

Саша искренне верил, что именно расстрелянный министр госбезопасности виноват в прошлых беззакониях, случавшихся в его ведомстве:

– Анна Наумовна собралась жаловаться в вышестоящие инстанции, – вспомнил он, – пусть жалуется, это ее конституционное право. На учебнике и ротапринте остались отпечатки ее хорошеньких пальчиков. Она получит пятерку за антисоветскую агитацию и поедет в колонию, как миленькая. Она нам не нужна. Фокусник признается, куда сбежала Надежда Наумовна… – парень смерил Сашу коротким взглядом:

– Я скажу вам, где Надя, – Павел помедлил, – но только после выполнения моего условия… – Саша хотел, как следует, встряхнуть наглеца, но велел себе сдержаться:

– Какого же, Павел Наумович… – вежливо спросил он:

– Я должен встретиться с моим отцом, – вытащив из пачки новую сигарету, Левин щелкнул зажигалкой, – если он жив, конечно.

– Это было весною, в зеленеющем мае…

Высокий тенор перекрывал дребезжание растрескавшейся гитары. По окну стучала капель. На горизонте полыхал ветреный, ясный закат.

Первая, опустевшая бутылка водки перекочевала под стол. Герцог ловко скрутил золоченый язычок со «Столичной»:

– Между первой и второй перерывчик небольшой, – щегольнул присказкой Маленький Джон. Отец посоветовал:

– Закусывай, товарищ Вальд, – он коротко улыбнулся, – зря, что ли, шестерки Аркадия Петровича доставили сюда весь ассортимент гастрономии ресторана «Прага» … – чугунную сковороду с разогретым пловом водрузили на колченогую подставку для горячего:

– Плов из «Узбекистана», – поправила его Марта, – я узнаю вкус, за пятнадцать лет ничего не поменялось… – Джон пока не хотел говорить о делах:

– Надо посидеть с Мартой наедине, – решил он, – я еще не упоминал, что она стала бабушкой… – приехав в Немчиновку с Маленьким Джоном, они обнаружили, что женщины только что вернулись из Москвы:

– Они были рядом с посольством, но Марта не объяснила почему они туда отправились… – Джон успел успокоить кузину тем, что и Теодор-Генрих, и Маша живы. Марта с заметным облегчением перекрестилась: