Уильям Моэм - Пятидесятилетняя женщина - английский и русский параллельные тексты

Не думаю, чтобы она была счастлива в первом браке, - сказал Уаймен со смешком. 'That's only a deduction I draw from the fact that she hasn't a single thing in the house to suggest that she ever spent any time in Italy. - Это всего лишь моя догадка, но в ее доме ничто не говорит, что она когда-то бывала в Италии. I should have expected her to have at least a refectory table, an old chest or two, and an embroidered cope hanging on the wall.' Иначе там бы имелись по крайней мере раздвижной столик, пара старинных сундучков и расшитое покрывало на стене. I laughed. Я рассмеялся. I knew those rather dreary pieces that people buy when they're in Italy, the gilt wooden candlesticks, the Venetian glass mirrors, and the high-backed, comfortless chairs. Мне был знаком этот довольно-таки унылый набор, который иностранцы привозят с собой из Италии, - деревянные позолоченные шандалы, зеркала венецианского стекла и неудобные стулья с высокими спинками. They look well enough when you see them in the crowded shops of the dealers in antiques, but when you bring them to another country they're too often a sad disappointment. В забитых старьем антикварных лавках эти предметы неплохо смотрятся, но, попадая в другую страну, слишком часто приносят владельцу горькое разочарование. Even if they're genuine, which they seldom are, they look ill-at-ease and out of place. Даже подлинные, что бывает редко, они все равно кажутся здесь случайными и неуместными. 'Laura has money,' Wyman went on. - У Лауры есть деньги, - продолжал Уаймен.

'When they married she furnished the house from cellar to attic in Chicago.	- После свадьбы она обставила их дом в Чикаго от подвала до чердака.
It's quite a show place; it's a little masterpiece of hideousness and vulgarity.	Не дом, а местная достопримечательность, эдакий маленький шедевр пошлости и дурного вкуса.
I never go into the living-room without marvelling at the unerring taste with which she picked out exactly what you'd expect to find in the bridal suite of a second-class hotel in Atlantic City.'	Всякий раз, как я попадаю в их гостиную, не устаю удивляться безошибочному чутью, с каким она превратила комнату в точное подобие номера для новобрачных во второразрядной гостинице где-нибудь в Атлантик-Сити.
To explain this irony I should state that Wyman's living-room was all chromium and glass, rough modern fabrics, with a boldly Cubist rug on the floor, and on the walls Picasso prints and drawings by Tchelicheff. However, he gave me a very good dinner.	Ирония Уаймена, должен заметить, объяснялась тем, что его собственная гостиная представляла собой сочетание хромированного металла и грубых тканей с абстрактным рисунком; на полу -коврик с режущим глаз кубистским узором, на стенах - репродукции Пикассо и рисунки Челищева.[4] Однако ужином меня Уаймен угостил превосходным.
We spent the evening chatting pleasantly about things that mutually interested us and finished it with a couple of bottles of beer.	Мы провели вечер за приятным разговором на темы, занимавшие нас обоих, и завершили его парой бутылок пива.
I went to bed in a room of somewhat aggressive modernity.	Отведенная мне спальня являла собой нечто вопиюще ультрасовременное.
I read for a while and then putting out the light composed myself to sleep.	Я немного почитал и выключил свет, готовясь отойти ко сну.
'Laura?' I said to myself.	"Лаура, - сказал я про себя.
' Laura what?'	- Какая такая Лаура?".
I tried to think back. I thought of all the people I knew in Florence, hoping that by association I might recall when and where I had come in contact with Mrs Greene.	Я напряг память и принялся перебирать всех моих знакомых во Флоренции, рассчитывая по ассоциации вдруг да вспомнить, когда и где встретился с миссис Грин.
Since I was going to dine with her I wanted to recall something that would prove that I had not forgotten her.	Раз уж мне предстояло с ней ужинать, нужно было припомнить хоть что-нибудь в доказательство того, что я ее не забыл.
People look upon it as a slight if you don't remember them.	Людям очень обидно, когда их не могут вспомнить.
I suppose we all attach a sort of importance to ourselves, and it is humiliating to realize that we have left no impression at all upon the persons we have associated with.	Все мы, видимо, придаем собственным особам некое значение, и бывает унизительно сознавать, что мы напрочь выпали из памяти тех, с кем нас сводила жизнь.
I dozed off, but before I fell into the blessedness of deep sleep, my subconscious, released from the effort of striving at recollection, I suppose, grew active and I was suddenly wide awake, for I remembered who Laura Greene was.	Я задремал, однако не успел погрузиться в благодатный глубокий сон: мучительное напряжение памяти перестало давить на подсознание, и оно, вероятно, сработало - я разом очнулся, потому что наконец вспомнил, кто такая Лаура Грин.

It was no wonder that I had forgotten her, for it was twenty-five years since I had seen her, and then only haphazardly during a month I spent in Florence.	Неудивительно, что я ее позабыл: стой поры, как я месяц провел во Флоренции и мы с ней по воле случая бывали в одной компании, прошло двадцать пять лет.
It was just after the First World War.	Только что закончилась Первая мировая война.
She had been engaged to a man who was killed in it and she and her mother had managed to get over to France to see his grave.	Жениха Лауры убили на фронте, и они с матерью ухитрились добраться до Франции, чтобы поклониться его могиле.
They were San Francisco people.	Они были американки из Сан-Франциско.
After doing their sad errand they had come down to Italy and were spending the winter in Florence. At that time there was quite a large colony of English and Americans.	Исполнив печальный долг, женщины перебрались в Италию и остались на зиму во Флоренции, где тогда была внушительная англо-американская колония.
I had some American friends, a Colonel Harding and his wife, colonel because he had occupied an important position in the Red Cross, who had a handsome villa in the Via Bolognese, and they asked me to stay with them.	Я обзавелся там американскими друзьями. Полковник Хардинг и его жена (полковником он именовался по той причине, что занимал высокий пост в Красном Кресте) пригласили меня пожить на их большой вилле на виа Болоньезе.
I spent most of my mornings sightseeing and met my friends at Doney's in the Via Tornabuoni round about noon to drink a cocktail.	По утрам я, как правило, осматривал достопримечательности, а ближе к полудню заглядывал в бар "Дониз" на виа Торнабуони -встретиться со знакомыми и выпить коктейль.
Doney's was the gathering-place of everybody one knew, Americans, English, and such of the Italians as frequented their society.	В "Дониз" все знали друг друга - американцы, англичане и водившие с ними компанию итальянцы.
There you heard all the gossip of the town.	Там можно было узнать все городские новости и сплетни.
There was generally a lunch-party either at a restaurant or at one or other of the villas with their fine old gardens a mile or two from the centre of the city.	На ленч обычно собирались в каком-нибудь ресторанчике или на одной из вилл со старым красивым садом в миле-другой от центра города.
I had been given a card to the Florence Club, and in the afternoon Charley Harding and I used to go there to play bridge or a dangerous game of poker with a pack of thirty-two cards.	Я получил пропуск во Флорентийский клуб, так что после ленча мы с Чарли Хардингом отправлялись туда поиграть в бридж или в рисковый покер с колодой из тридцати двух карт.
In the evening there would be a dinner-party with more bridge perhaps and often dancing.	Вечером кто-нибудь устраивал ужин, который, случалось, завершался все тем же бриджем и нередко танцами.
One met the same people all the time, but the group was large enough, the people sufficiently various, to prevent it from being tedious.	Приходилось вращаться в одном и том же кругу, но круг был достаточно широк и люди в нем разные, поэтому скучно никогда не бывало.
Everyone was more or less interested in the arts, as was only right and proper in Florence, so that, idle as life seemed, it was not entirely frivolous.	Все более или менее интересовались искусством, что полностью отвечало духу Флоренции, а потому жизнь хотя и казалась праздной, однако была не совсем уж пустой.
Laura and her mother, Mrs Clayton, a widow, lived in one of the better boarding-houses.	Лаура и ее мать, вдова миссис Клейтон, остановились в хорошем пансионе.

Читать дальше