Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Сомерсет Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Сомерсет Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

История страстной, трагической, всепрощающей любви, загадочного преступления, крушения иллюзий и бесконечного человеческого одиночества… Короткая связь богатого английского наследника и русской эмигрантки, вынужденной сделаться «ночной бабочкой»…

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Сомерсет Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

You know what our paper is, bloody patriotic as long as it helps our circulation, all the dirt we can get, and a high moral tone.	Нашу газету ты знаешь, уж до того патриотическая, не чураемся никакой грязи, только бы увеличить тираж, а морализируем вовсю.
My chief's the right man in the right place.	Мой шеф тут как раз на месте.
He hasn't had an idea in his head for twenty years.	За двадцать лет у него не было ни единой собственной мысли.
He never opens his mouth without saying the obvious and when he tells a dirty story it's so stale that it doesn't even stink any more.	Изрекает одни избитые истины, а когда рассказывает какую-нибудь непристойную историю, то уж такую протухшую, что она даже и не смердит.
But he's as shrewd as they make 'em.	Но свое дело знает лучше некуда.
He knows what the proprietor wants and he gives it to him.	Отлично понимает, что требуется владельцу газеты, и рад стараться.
Well, I made the speech he would have made.	Ну, произнес я речь, какую он бы и сам произнес.
Platitudes dripped from my mouth.	Так и сыпал банальностями.
I made the welkin ring with claptrap.	Такие запускал трескучие фразы, аж все грохотало.
I gave them jokes so hoary that even a judge would have been ashamed to make them.	Остроты выдавал с такой длинной бородой, что и записной остряк постыдился бы их произнести.
They roared with laughter.	А все так и покатывались со смеху.
I gave them pathos so shaming that you would have thought they would vomit.	Такую разводил фальшивую чувствительность, я думал, их стошнит.
The tears rolled down their cheeks.	А у них слезы текли ручьем.
I beat the big drum of patriotism like a Salvation Lass sublimating her repressed sex.	Я так бил в барабан патриотизма, будто девица из Армии спасения, берущая реванш за свое подавленное женское естество.
They cheered me to the echo.	А мне устроили бурную овацию.
It was the speech of the evening.	Да, то была всем речам речь.
When it was all over the big-wigs wrung my hand still overwhelmed with emotion.	Когда вечер кончился, ихние заправилы от избытка чувств жали мне руку.
I got them all right.	Я их пронял.
And d'you know, I didn't say a single word that I didn't know was contemptible balderdash.	И знаешь, каждое сказанное мной слово было сущей галиматьей, я прекрасно это понимал.
Words, words, words!	Слова, слова, слова!
Poor old Hamlet."	Бедняга Гамлет.
"It was a damned unscrupulous thing to do," said Charley.	- По-моему, ты поступил просто бессовестно, -сказал Чарли.

"After all, I daresay they were just a lot of ordinary, decent fellows who were only wanting to do what they thought was the right thing, and what's more they were probably prepared to put their hands in their pockets to prove the sincerity of their convictions."	- Сколько я понимаю, там ведь собрались самые обыкновенные, вполне приличные люди, чтобы совершить то, что им казалось правильным, и более того, чтобы доказать искренность своих убеждений, они готовы были раскошелиться.
"You would think that.	- Надо думать.
In point of fact more money was raised for whatever the damned cause was than had ever been raised before at one of their meetings and the organizers told my chief it was entirely due to my brilliant speech."	И по правде сказать, они выложили куда больше денег, чем когда-либо, и устроители сказали моему шефу - это благодаря моей блестящей речи.
Charley in his candour was distressed.	Чарли с его чистым сердцем стало не по себе.
This was not the Simon he had known so long.	Перед ним сейчас сидел совсем не тот Саймон, какого он знал столько лет.
Formerly, however wild his theories were, however provocatively expressed, there was a sort of nobility in them.	Прежде, при всей нелепости его теорий и как бы вызывающе он их ни излагал, было в них своего рода благородство.
He was disinterested.	Он был бескорыстен.
His indignation was directed against oppression and cruelty.	Негодование его было направлено против угнетения и жестокости.
Injustice roused him to fury.	Несправедливость приводила его в ярость.
But Simon did not notice the effect he had on Charley or if he did was indifferent to it.	Но Саймон не заметил, какое впечатление он произвел на Чарли, а если заметил, остался к этому равнодушен.
He was absorbed in himself.	Он был поглощен собой.
"But brain isn't enough and eloquence, even if it's necessary, is after all a despicable gift.	- Но одного ума недостаточно, а красноречие, даже если оно и необходимо, в конечном счете презренный дар.
Kerensky had them both and what did they avail him?	Керенский обладал и тем и другим, а что они ему дали?
The important thing is character.	Главное - это характер.
It's my character I've got to mould.	Именно характер мне предстоит выковать.
I'm sure one can do anything with oneself if one tries.	Я уверен, если постараться, можно сделать с собой что угодно.
It's only a matter of will.	Все дело в силе воли.
I've got to train myself so that I'm indifferent to insult, neglect and ridicule.	Мне надо так себя натренировать, чтобы меня не задевали ни оскорбление, ни равнодушие, ни насмешка.
I've got to acquire a spiritual aloofness so complete that if they put me in prison I shall feel myself as free as a bird in the air.	Мне надо достичь такой полной духовной отчужденности, чтобы, даже если меня посадят, я и в тюрьме чувствовал себя свободным как птица.
I've got to make myself so strong that when I make mistakes I am unshaken, but profit by them to act rightly.	Мне надо обрести такую силу, чтобы, совершая ошибки, я не пошатнулся, а учился на них.

I've got to make myself so hard that not only can I resist the temptation to be pitiful, but I don't even feel p ity.	Мне надо обрести такую безжалостность, чтобы не только противостоять искушению пожалеть кого-то, но вовсе не испытывать жалости.
I've got to wring out of my heart the possibility of love."	Мне надо вырвать из сердца способность любить.
"Why?"	- Почему?
"I can't afford to let my judgement be clouded by any feeling that I might have for a human being.	- Я не могу себе позволить, чтобы на мои суждения влияло какое бы то ни было чувство к кому-либо из людей.
You are the only person I've ever cared for in the world, Charley.	В целом свете только тебя я и любил, Чарли.
I shan't rest till I know in my bones that if it were necessary to put you against a wall and shoot you with my own hands I could do it without a moment's hesitation and without a moment's regret."	И до тех пор не успокоюсь, пока до мозга костей не проникнусь уверенностью, что, если придет нужда поставить тебя к стенке и расстрелять, я сам без всяких колебаний и сожалений тебя пристрелю.
Simon's eyes had a dark opaqueness which reminded you of an old mirror, in a deserted house, from which the quick-silver was worn away, so that when you looked in it you saw, not yourself, but a sombre depth in which seemed to lurk the reflections of long past events and passions long since dead and yet in some terrifying way tremulous still with a borrowed and mysterious life.	Глаза его словно затянула темная дымка, какая бывает на старом зеркале в покинутом доме; ртутная амальгама на нем потускнела, и когда смотришься в него, видишь не себя, но темную глубину, где словно таятся отраженья событий и страстей далекого прошлого, давно уже отпылавших и, однако, неким путающим образом доныне трепещущих загадочной заемной жизнью.
"Did you wonder why I didn't come to the station to meet you?"	- Ты, наверно, недоумевал, почему я не встретил тебя на вокзале?
"It would have been nice if you had.	- Было бы славно, если б встретил.
I supposed you couldn't get away."	Ты, наверно, не мог вырваться.
"I knew you'd be disappointed.	- Я понимал, что ты огорчишься.
It's our busy time at the office, we have to be on tap then to telephone to London the news that's come through in the course of the day, but it's Christmas Eve, the paper doesn't come out to-morrow and I could have got away easily.	У нас в редакции это рабочие часы, надо быть под рукой, передавать по телефону в Лондон новости, поступившие за день, но сегодня канун Рождества, завтра газета не выходит и ничего не стоило улизнуть.
I didn't come because I wanted to so much.	Мне очень хотелось тебя встретить, оттого я и не пошел.
Ever since I got your letter saying you were coming over I've been sick with the desire to see you.	С той минуты, как я получил письмо и узнал, что ты приезжаешь, я не находил себе места, до того хотелось тебя увидеть.
When the train was due and I knew you'd be wandering up the platform looking for me and rather lost in that struggling crowd, I took a book and began to read.	В те минуты, когда должен был прибыть поезд и я понимал - ты бродишь по перрону, высматриваешь меня и растерян в толпе и толчее, я взялся за книжку и стал читать.
I sat there, forcing myself to attend to it, and refusing to let myself listen for the telephone that I expected every moment to ring.	Сидел, заставлял себя углубиться в книгу и не позволял себе прислушиваться к телефону, который мог зазвонить в любую минуту.