Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Сомерсет Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Сомерсет Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

История страстной, трагической, всепрощающей любви, загадочного преступления, крушения иллюзий и бесконечного человеческого одиночества… Короткая связь богатого английского наследника и русской эмигрантки, вынужденной сделаться «ночной бабочкой»…

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Сомерсет Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Through the friends she lived with, who worked in a Russian restaurant, Lydia sometimes got a ticket for a concert, and when she couldn't and there was something she very much wanted to hear, she scraped together out of her weekly earnings enough to buy herself standing-room.	Через друзей, у которых она жила и которые работали в русском ресторане, Лидии иногда перепадал билет на концерт, а если таким образом билет получить не удавалось, а исполняли что-то, что ей очень хотелось послушать, она наскребала гроши из своего недельного жалованья и покупала билет на стоячее место.
This was her only extravagance and to go to a concert her only recreation.	То была единственная роскошь, которую она себе позволяла, а концерт был ее единственным отдыхом.
It was chiefly Russian music she liked.	Любила она все больше русскую музыку.
Listening to that she felt that somehow she was getting to the heart of the country she had never seen, but which drew her with a yearning that must ever remain unsatisfied.	Слушая ее, чувствовала, что проникает в душу страны, которую никогда не видела, но по которой обречена была вечно тосковать.
She knew nothing of Russia but what she had heard from the lips of her father and mother, from the conversation between Evgenia and Alexey when they talked of old times, and from the novels she had read.	Она только и знала о России, что со слов отца и матери, из разговоров Евгении с Алексеем, когда они вспоминали прошлое, да из прочитанных книг.
It was when she was listening to the music of Rimsky-Korsakov and Glazounov, to the racy and mordant compositions of Stravinsky, that the impressions she had thus gained gathered form and substance.	Именно когда она слушала музыку Римского-Корсакова и Глазунова, колоритные и надрывающие душу сочинения Стравинского, полученные ею впечатления обретали форму и содержание.
Those wild melodies, those halting rhythms, in which there was something so alien from Europe, took her out of herself and her sordid existence and overwhelmed her with such a passion of love that happy, releasing tears flowed down her cheeks.	Эти безудержные мелодии, эти спотыкающиеся ритмы, в которых было что-то столь чуждое Европе, уводили ее от самой себя от убогого существования, наполняли такой страстной любовью, что по щекам катились счастливые слезы облегчения.
But because nothing of what she saw with the mind's eye had she seen with a bodily eye, because it was a product of hearsay and a fevered imagination, she saw it in a strangely distorted fashion; she saw the Kremlin, with its gilt and star-sprinkled domes, the Red Square and the Kitai Gorod, as though they were the setting of a fairy tale; for her Prince Andrey and the charming Natasha still went their errands in the busy streets of Moscow, Dmitri Karamazov, after a wild night with the gipsies, still met the sweet Alyosha on the Mostbaretsk Bridge, the merchant Rogozhin dashed past in his sled with Nastasya Filippovna by his side, and the wan characters of Chekov's stories drifted hither and yon at the breath of circumstance like dead leaves before the wind; the Summer Garden and the Nevsky Prospekt were magic names, and Anna Karenina still drove in her carriage, Vronsky elegant in his new uniform climbed the stairs of the great houses on the Fontanka Canal, and the misbegotten Raskolnikov walked the Liteiny.	Но все, что представлялось, она воочию не видела, оттого все она получала из вторых рук или это было плодом ее лихорадочного воображения, а потому все виделось ей странно искаженным; Кремль с золотыми, в звездах, куполами, и Красная площадь, и Китай-город были для нее словно из сказки; чудилось, будто князь Андрей и очаровательная Наташа и сегодня ходят по хлопотливым московским улицам, Дмитрий Карамазов после безумной ночи у цыган встречает на Москворецком мосту милого Алешу, купец Рогожин проносится в санях с Настасьей Филипповной, и, точно опавшие листья под ветром, гонит по жизни покорных обстоятельствам грустных героев чеховских рассказов; Летний сад и Невский проспект - эти названия для нее по-прежнему звучали как магические заклинания; все едет в своей карете Анна Каренина, элегантный Вронский в новом мундире взбегает по лестнице в домах знати на Фонтанке, а незаконнорожденный Раскольников бредет по Литейному.

In the passion and nostalgia of that music, with Turgeniev at the back of her mind, she saw the spacious, dilapidated country houses where they talked through the scented night, and the marshes, pale in the windless dawn, where they shot the wild duck; with Gorki, the wretched villages where they drank furiously, loved brutally and killed; the turbid flow of the Volga, the interminable steppes of the Caucasus, and the enchanting garish Crimea.	В буре чувств и тоске, вызванными этой музыкой, в глубине ее сознания всплывает Тургенев, и она видит просторные обветшалые усадьбы, где среди благоуханья всю ночь напролет ведутся разговоры; в бледный рассветный час, в безветрии, когда ничто не шелохнется, стреляют на болоте диких уток; потом всплывает Г орький -и ей видятся нищие деревни, где отчаянно пьют, и зверски любят, и убивают; и стремит свои воды Волга, и высятся уступы Кавказа, и чарует ослепительный Крым.
Filled with longing, filled with regret for a life that had passed for ever, homesick for a home she had never known, a stranger in a hostile world, she felt at that moment one with the great, mysterious country.	Исполненная тоски, исполненная сожаления о навсегда ушедшей жизни, истосковавшаяся по дому, которого у нее никогда не было, всем чужая во враждебном мире, Лидия в эти минуты ощущала себя неотделимой от этой огромной загадочной страны.
Even though she spoke its language haltingly, she was Russian, and she loved her native land; at such moments she felt that there was where after all she belonged and she understood how it was that her father, despite the warnings, was obliged, even at the risk of death, to return to it.	Хотя она говорила по-русски запинаясь, она была русская и любила свою родную землю; в такие минуты она ощущала, что именно там ее корни, и понимала, почему отец, несмотря на предостережения, даже на грозящую смерть, не мог туда не вернуться.
It was at a concert, one where all the music was Russian, that she found herself standing next to a young man who, she noticed, now and then looked at her curiously.	Случилось так, что на одном из концертов, где исполнялась только русская музыка, Лидия стояла рядом с молодым человеком, который, как она заметила, порой с любопытством на нее посматривал.
Once she happened to turn her eyes on him and was struck by the passionate absorption with which he seemed to be listening; his hands were clasped and his mouth slightly open as though he were out of breath.	А в какую-то минуту она сама поглядела на него и поразилась, как страстно он, видимо, захвачен тем, что слушает; руки стиснуты, рот приоткрыт, словно ему не хватает дыхания.
He was rapt in ecstasy.	Им владел исступленный восторг.
He had clean-cut features and looked well-bred.	У него были приятные черты, и казалось, он человек воспитанный.
Lydia gave him but a passing glance and once more returned to the music and the crowding dreams it awoke in her.	Лидия лишь мельком глянула на него и опять вернулась к музыке и к пробужденным ею мечтам.
She too was carried away and she was hardly aware that a little sob broke from her lips.	Слушая музыку, она тоже позабыла обо всем на свете и едва ли заметила, что негромко всхлипнула.
She was startled when she felt a small, soft hand take hers and give it a slight pressure.	И вдруг с испугом почувствовала, что небольшая мягкая рука слегка пожала ей руку.
She quickly drew her hand away.	Она мигом вырвала руку.
The piece was the last before the interval and when it ended the young man turned to her.	Эта музыкальная пьеса оказалась последней перед антрактом, и когда она кончилась, молодой человек повернулся к Лидии.

He had lovely eyes, gray under bushy eyebrows, and they were peculiarly gentle.	У него были чудесные серые глаза под густыми бровями и необыкновенно ласковые.
"You're crying, Mademoiselle."	- Вы плачете, мадемуазель.
She had thought he might be Russian like herself, but his accent was purely French.	Лидии сперва подумалось, что, может быть, он русский, но выговор у него оказался истинно французский.
She understood that that quick pressure of her hand was one of instinctive sympathy, and was touched by it.	Она поняла, что он пожал ей руку из безотчетного сочувствия, и была тронута.
"Not because I am unhappy," she answered, with a faint smile.	- Не оттого, что несчастлива, - чуть улыбнувшись, отвечала она.
He smiled back and his smile was charming.	Он улыбнулся в ответ, улыбка была чарующая.
"I know.	- Знаю.
This Russian music, it's strangely thrilling and yet it tears one's heart to pieces."	Эта русская музыка, она невероятно волнует и при этом надрывает душу.
"But you're French.	- Но ведь вы француз.
What can it mean to you?"	Что она может для вас значить?
"Yes. I'm French.	- Да, я француз.
I don't know what it means to me.	Не знаю, что она для меня значит.
It's the only music I want to listen to.	Но только эту музыку я и хочу слушать.
It is power and passion, blood and destruction.	В ней сила и страсть, кровь и гибель.
It makes every nerve in my body tingle."	У меня от нее каждый нерв трепещет.
He gave a little laugh at himself.	- Он посмеялся над собой.
"Sometimes when I listen to it I feel there is nothing that man is capable of that I cannot do."	- Иной раз я ее слушаю и чувствую, все я могу сделать, что только в силах человеческих.
She did not answer.	Лидия не отозвалась.
It was singular that the same music could say such different things to different people.	Удивительно, какие разные чувства вызывает в разных людях одна и та же музыка.
To her the music they had just heard spoke of the tragedy of human destiny, the futility of striving against fate, and the joy, the peace of humility and resignation.	Музыка, которую они только что слушали, говорила ей о трагедии человеческой доли, о бесплодности борьбы с судьбой, о радости и покое смирения и покорности.
"Are you coming to next week's concert?" he asked then.	- На следующей неделе вы идете на концерт? -спросил он потом.
"That's to be all Russian too."	- Там тоже будет сплошь русская музыка.
"I don't think so."	- Вряд ли.
"Why not?"	- Почему же?
He was very young, he could be no older than herself, and there was an ingenuousness in him that made it impossible for her to answer too stiffly a question which in a stranger was indiscreet.	Он был очень молод, должно быть, не старше ее, и простодушен, что не позволило Лидии ответить слишком холодно на вопрос, который нескромно было задавать незнакомому человеку.