Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Сомерсет Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Сомерсет Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

История страстной, трагической, всепрощающей любви, загадочного преступления, крушения иллюзий и бесконечного человеческого одиночества… Короткая связь богатого английского наследника и русской эмигрантки, вынужденной сделаться «ночной бабочкой»…

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Сомерсет Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He told the jury that they must do their duty and decide according to their conscience, but he besought them to put out of their minds all the prejudice occasioned by the young man's admitted crimes, and his voice low and tremulous with emotion-by God! it was effective-he reminded them that the man the public prosecutor asked them to sentence to death was the son of a widow, herself the daughter of a soldier who had deserved well of his country, and the son of an officer who had given his life in its defence; he reminded them that he was recently married, and had married for love, and his young wife now bore in her womb the fruits of their union.	Он сказал присяжным, что они должны исполнить свой долг и судить по совести, но при этом умолял их отказаться от предубеждения, вызванного преступлениями, в которых обвиняемый сознался, а потом негромко, дрожащим от волнения голосом - Г осподи, как же это впечатляло! - напомнил им что человек, которому прокурор требовал вынести смертный приговор, сын вдовы, дочери солдата, у которого есть заслуги перед Францией, и офицера, отдавшего за нее жизнь; он напомнил, что подсудимый недавно женился, женился по любви, и его молодая жена носит под сердцем плод их союза.
Could they let this innocent child be brought into the world with the stigma that his father was a convicted murderer?	Неужели они позволят этому невинному агнцу войти в мир с клеймом позора, ибо родитель осужден за убийство?
Claptrap?	Трескучие фразы?
Of course it was claptrap, but if you'd been there and heard those thrilling, grave accents you wouldn't have thought so.	Ну, конечно, но если бы ты был там и слышал эти душераздирающие речи, ты бы так не подумал.
Gosh! how people cried.	Черт возьми! Как публика плакала.
I nearly did myself, only I saw the tears coursing down Berger's cheeks and him wiping his eyes with a handkerchief, and that seemed to me so comic that I kept my head.	Я сам чуть не расплакался, да увидел, как по щекам Берже текут слезы и он утирает глаза платком, и так мне это показалось смешно, что я овладел собой.
But it was a fine effort, and not all the huissiers in the world could have prevented the applause that burst from the crowd when he sat down.	Но это было нелегко, и никакие судебные исполнители не смогли бы остановить аплодисменты, которые разразились в зале, когда мэтр Лемуан сел.
"The prosecuting counsel was a stout, rubicund fellow of thirty-five, I should say, or forty, who looked like a North Country farmer.	Прокурор был плотный румяный малый лет тридцати пяти - сорока, по виду фермер с севера Англии.
He oozed self-satisfaction.	Он источал самодовольство.
You felt that for him the case was a wonderful chance to make a splash and so further his career.	Так и чувствовалось, что для него это замечательный случай произвести сенсацию и сделать карьеру.
He was verbose and confused, so that, if the presiding judge hadn't come to his help now and then, the jury would hardly have known what he was getting at.	Он был многословен и разглагольствовал так путано, что, если бы председательствующий время от времени не приходил ему на помощь, присяжные едва ли поняли бы, к чему он клонит.
He was cheaply melodramatic.	Он не чурался дешевого мелодраматизма.
On one occasion he turned to Berger who had just made some remark aside to one of the warders who sat in the dock with him, and said:	В какую-то минуту он повернулся к Берже, который как раз что-то говорил одному из стражей, сидящему рядом на скамейке, и сказал:

" 'You may smile now, but you won't smile when, with your arms pinioned behind your back, you walk in the cold gray light of dawn and see the guillotine rear its horror before your eyes.	"Улыбайтесь, улыбайтесь, но вот когда со связанными за спиной руками вас выведут и при сером холодном свете занимающегося дня вы увидите гильотину во всем ее ужасе, вам будет не до улыбок.
No smile then will break on your lips, but your limbs will shake with terror, and remorse for your monstrous crime wring your heart.'	Тогда уж вы не улыбнетесь, вас затрясет от страха, и раскаянье стиснет вам сердце".
"Berger gave the warder an amused look, but so contemptuous of what the public prosecutor had said, that if he hadn't been eaten up with vanity he couldn't have failed to be disconcerted.	Берже с усмешкой глянул на стражника, с таким явным презреньем он слушал прокурора, что, не будь тот одержим тщеславием, он бы поневоле смешался.
It was grand to see the way Lemoine treated him.	И одно удовольствие было видеть, как с прокурором обходится Лемуан.
He paid him extravagant compliments, but charged with such corrosive irony that, for all his conceit, the public prosecutor couldn't help seeing he was made a fool of.	Он осыпал его комплиментами, но таким язвительным тоном, что при всем своем тщеславии тот не мог не понять, что его выставляют на посмешище.
Lemoine was so malicious, but with such perfect courtesy and with such a condescending urbanity, that you could see in the eyes of the presiding judge a twinkle of appreciation.	Лемуан был беспощаден, но безупречно вежлив и снисходительно любезен, и во взгляде председателя суда можно было подметить искорку восхищения.
I very much doubt if the prosecuting counsel advanced his career by his conduct of this case.	Сильно сомневаюсь, что поведение прокурора на этом процессе помогло ему продвинуться по службе.
"The three judges sat in a row on the bench.	Трое судей сидели в ряд на скамье.
They were rather impressive in their scarlet robes and black squarish caps.	В своих алых мантиях и черных квадратных шапочках они выглядели весьма внушительно.
Two were middle-aged men and never opened their mouths.	Двое, мужчины средних лет, ни разу не раскрыли рта.
The presiding judge was a little old man, with the wrinkled face of a monkey, and a tired, flat voice, but he was very observant; he listened attentively, and when he spoke it was without severity, but with a passionless calm that was rather frightening.	А председательствовал старичок с морщинистым обезьяньим лицом и усталым глухим голосом, но зоркий и проницательный; слушал он внимательно, говорил не сурово, но с бесстрастным спокойствием, которое даже пугало.
He had the exquisite reasonableness of a man who has no illusions about human nature, but having long since learnt that man is capable of any vileness accepts the fact as just as much a matter of course as that he has two arms and two legs.	В нем чувствовалась редкостная рассудительность человека, чуждого иллюзий касательно человеческой натуры. Без сомнения, он давно понял, что человек способен на любую гнусность, и принял это как нечто вполне естественное, как то, что у него две руки и две ноги.
When the jury went out to consider their verdict we journalists scattered to have a chat, a drink or a cup of coffee.	Когда суд удалился на совещание, мы, журналисты, вышли поболтать, выпить по чашке кофе.
We all hoped they wouldn't be too long, because it was getting late and we wanted to get our stuff in.	Все мы надеялись, что приговор вынесут быстро, ведь было уже поздно, а нам хотелось успеть дать материал в номер.

We had no doubt that they'd find Berger guilty.	Мы не сомневались, что Берже признают виновным.
One of the odd circumstances I've noticed in the murder trials I've attended is how unlike the impression is you get about things in court to that which you get by reading about them in the paper.	Бывая на процессах об убийствах, я заметил одну особенность - как непохоже впечатление, которое получаешь, сидя в суде, на то, которое выносишь из газетных отчетов.
When you read the evidence you think that after all it's rather slight, and if you'd been on the jury you'd have given the accused the benefit of the doubt.	Когда читаешь те или иные показания обвиняемого, они кажутся не слишком убедительными, а когда присутствуешь при слушании дела, начинаешь сомневаться в его вине.
But what you've left out of account is the general atmosphere, the feeling that you get; it puts an entirely different colour on the evidence.	За рамками отчета остается атмосфера, царящая в суде, чувство, владеющее всеми присутствующими, и оттого показания предстают в ином свете.
After about an hour we were told that the jury had arrived at a decision and we trooped in again.	Прошел час, и вот нам сказали, что суд вынес приговор, все опять потянулись в зал заседаний.
Berger was brought up from the cells and we all stood up as the three judges trailed in one after the other.	Из камеры привели Берже, мы все встали, один за другим показались судьи.
The lights had been lit and it was rather sinister in that crowded court.	В переполненном помещении вспыхнул свет, что-то было в этом зловещее.
There was a tremor of apprehension.	Пробрала дрожь дурного предчувствия.
Have you ever been to the Old Bailey?"	Ты бывал когда-нибудь в Олд-Бейли?
"No, in point of fact, I haven't," said Charley.	- Нет, по правде говоря, не был, - сказал Чарли.
"I go often when I'm in London.	- Я, когда в Лондоне, часто туда хожу.
It's a good place to learn about human nature.	Самое место, чтобы изучать человеческую натуру.
There's a difference in feeling between that and a French court that made a most peculiar impression on me.	В Олд-Бейли возникает иное чувство, чем во французском суде, который произвел на меня совсем особое впечатление.
I don't pretend to understand it.	Сам не знаю почему.
At the Old Bailey you feel that a prisoner is confronted with the majesty of the law.	В Олд-Бейли арестанту противостоит его величество закон.
It's something impersonal that he has to deal with, Justice in the abstract.	Он имеет дело с чем-то безликим, с отвлеченным Правосудием.
An idea, in fact.	В сущности, с отвлеченным понятием.
It's awful in the literal sense of the word.	И само по себе это чудовищно.
But in that French court, during the two days I spent there, I was beset by a very different feeling, I didn't get the impression that it was permeated by a grandiose abstraction, I felt that the apparatus of law was an arrangement by which a bourgeois society protected its safety, its property, its privileges from the evil-doer who threatened them.	Но во французском суде за те два дня, что я там провел, меня одолело другое чувство, мне не казалось, будто там все пронизано какой-то возвышенной идеей, я чувствовал что закон - это механизм, помогающий буржуазному обществу защитить себя, свое имущество, свои привилегии от преступника, который на них покушается.