Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Сомерсет Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Сомерсет Моэм - Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Сомерсет Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

История страстной, трагической, всепрощающей любви, загадочного преступления, крушения иллюзий и бесконечного человеческого одиночества… Короткая связь богатого английского наследника и русской эмигрантки, вынужденной сделаться «ночной бабочкой»…

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Рождественские каникулы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Сомерсет Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

They've been riches to me, food and drink and company.	Еда, питье, человеческое общение - все это было для меня роскошью.
When I was working and my employer had nagged me to distraction I used to slip into the Louvre at the luncheon hour and her scolding didn't matter any more.	Когда я работала и хозяйка своими придирками доводила меня до отчаяния, я в обед бывало, сбегаю в Лувр, и хозяйкина брань забывается.
And when my mother died and I had nobody left, it comforted me.	И когда умерла мама и я осталась одна на свете, Лувр был мне утешением.
During those long months when Robert was in prison before the trial and I was pregnant, I think I should have gone mad and killed myself if it hadn't been that I could go there, where nobody knew me and nobody stared at me, and be alone with my friends.	В те долгие месяцы перед судом, когда Робер сидел в тюрьме, а я ждала ребенка, если бы не возможность ходить в Лувр, где никто меня не знал, никто не пялил на меня глаза и где я оставалась наедине со своими друзьями, я бы, наверно сошла с ума и покончила с собой.
It was rest and peace.	Там я отдыхала и успокаивалась.
It gave me courage.	И набиралась мужества.
It wasn't so much the great well-known masterpieces that helped me, it was the smaller, shyer pictures that no one noticed, and I felt they were pleased that I looked at them.	Мне помогали не столько огромные прославленные шедевры, но картины поменьше, поскромнее, на которые никто не обращает внимания, и я чувствовала, им приятно, что я на них смотрю.
I felt that nothing really mattered so very much, because everything passed.	Я чувствовала, ничто, в сущности, не имеет значения, ведь все проходит.
Patience!	Терпение!
Patience!	Терпение!
That's what I learnt there.	Вот чему я там научилась.
And I felt that above all the horror and misery and cruelty of the world, there was something that helped you to bear it, something that was greater and more important than all that, the spirit of man and the beauty he created.	И я чувствовала, несмотря на все несчастья, ужас, жестокость мира, существует нечто такое, что помогает все вынести, нечто куда значительнее и важнее всех бед и тягот - дух человеческий и творимая им красота.
Is it really strange that that little picture I showed you this morning should mean so much to me?"	Что же удивительного, если небольшое полотно, которое я показала вам утром, так много для меня значит?
To make the most of the fine weather they walked up the busy Boulevard St. Michel and when they got to the top turned into the gardens of the Luxembourg.	Чтобы полнее насладиться хорошей погодой, они пошли пешком по бульвару Сен-Мишель, а дойдя до конца, направились в Люксембургский сад.

They sat down and, talking little, idly watched the nurses, no longer, alas, wearing the long satin streamers of a generation ago, trundling prams, the old ladies in black who walked with sober gait in charge of little children, and the elderly gentlemen, with thick scarves up to their noses, who paced up and down immersed in thought; with friendly hearts they looked at the long-legged boys and girls who ran about playing games, and when a pair of young students passed wondered what it was they so earnestly discussed.	Там они сели и, лишь изредка перекидываясь словечком-другим, рассеянно поглядывали на кативших коляски нянюшек, которые, увы, уже не носили чепцы с длинными шелковыми лентами, как в предыдущем поколении, на старушек в черном, которые неспешно вели детишек, и на пожилых джентльменов, чьи лица, наполовину скрытые плотными шарфами, изборождены были глубокими морщинами, - погруженные в свои мысли, они прогуливались взад-вперед; с добрым чувством смотрели на длинноногих мальчишек и девчонок, которые резвились на дорожках, а когда мимо прошли двое юных студентов, им стало любопытно, о чем эти двое так серьезно рассуждают.
It seemed not a public park, but a private garden for the people on the left bank, and the scene had a moving intimacy.	Казалось, тут не городской парк, а частное владение, открытое для жителей левого берега Сены, и во всем чувствовалась трогательная интимность.
But the chilly rays of the waning sun gave it withal a certain melancholy, for within the iron grille that separated it from the bustle of the great city, the garden had a singular air of unreality, and you had a feeling that those old people who trod the gravel paths, those children whose cries made a cheerful hubbub, were ghosts taking phantom walks or playing phantom games, who at dusk would dissolve, like the smoke of a cigarette, into the oncoming darkness.	Но прохладные лучи угасающего солнца придавали всему еще и печаль - в парке, отделенном от суеты большого города железной решеткой, царил особый дух некоей нереальности, и казалось, будто и старики, прогуливающиеся по песчаным дорожкам, и детвора, чьи крики сливались в веселый гул, это лишь тени, что совершают призрачные прогулки или играют в призрачные игры, а в сумерки все они растают, как дым сигареты в надвигающейся тьме.
It was growing very cold, and Charley and Lydia wandered back, silent friendly companions, to the hotel.	Становилось уже очень холодно, и Чарли с Лидией, точно старые друзья, молча отправились в гостиницу.
When they got to their room Lydia took out of her suit-case a thin sheaf of piano pieces.	Когда они оказались в номере, Лидия достала из чемоданчика тонкую пачку нот.
"I brought some of the things Robert used to play.	- Я принесла несколько пьес, их обычно исполнял Робер.
I play so badly and we haven't got a piano at Alexey's.	Сама я играю совсем скверно, да в квартире у Алексея пианино нет.
D'you think you could play them?"	Как вы думаете, вы сумели бы их сыграть?
Charley looked at the music.	Чарли посмотрел на ноты.
It was Russian.	Музыка русская.
Some of the pieces were familiar to him.	Некоторые пьесы ему знакомы.
"I think so," he said.	- Пожалуй, сумею, - ответил он.
"There's a piano downstairs and there'll be nobody in the salon now.	- Внизу есть пианино, и сейчас в гостиной никого не будет.
Let's go down."	Пойдемте туда.
The piano badly wanted tuning. It was an upright.	Инструмент оказался изрядно расстроенным.

The keyboard was yellow with age and because it was seldom played on the notes were stiff.	Клавиатура пожелтела от времени, а оттого что на нем редко играли, иные клавиши туго поддавались.
There was a long music stool and Lydia sat down by Charley's side.	Перед ним стоял не обычный табурет, а особая скамья на двоих, и Лидия села рядом с Чарли.
He put on the rack a piece by Scriabin that he knew and after a few resounding chords to try the instrument began to play.	Он раскрыл на подставке знакомую пьесу Скрябина, взял несколько громких аккордов, пробуя инструмент, и начал играть.
Lydia followed the score and turned the pages for him.	Лидия следила за партитурой и перелистывала ноты.
Charley had had as good masters as could be found in London, and he had worked hard.	Чарли когда-то брал уроки музыки у лучших лондонских учителей, да и занимался на совесть.
He had played at concerts at school and afterwards at Cambridge, so that he had acquired confidence.	И в школе и в Кембридже он выступал на концертах, так что обрел уверенность в себе.
He had a light, pleasant touch.	У него было легкое приятное туше.
He enjoyed playing.	Играл он с удовольствием.
"There," he said when he came to the end of the piece.	- Ну вот, - сказал он, закончив пьесу.
He was not displeased with himself.	Не сказать, чтобы он был недоволен собой.
He knew that he had played it according to the composer's intention and with the clear, neat straightforwardness that he liked in piano-playing.	Он знал, что в своем исполнении следовал намерению композитора и сыграл пьесу с той ясностью и изящной простотой, которую любил у профессиональных пианистов.
"Play something else," said Lydia.	- Сыграйте что-нибудь еще, - попросила Лидия.
She chose a piece.	Она выбрала пьесу.
It was an arrangement for the piano of folk songs and folk dances by a composer of whom Charley had never heard.	То было переложение для фортепьяно народных песен и танцев, сделанное композитором, о котором Чарли никогда не слышал.
It startled him to see the name of Robert Berger written in a firm, bold hand on the cover.	Он испугался, увидев на обложке имя Робера Берже, выведенное твердым четким почерком.
Lydia stared at it in silence and then turned the page.	Лидия молча уставилась на надпись, потом развернула ноты.
He looked at the music he was about to play and wondered what Lydia was thinking now.	Чарли смотрел на музыку, которую ему предстояло исполнить, а сам пытался понять, о чем же сейчас думает Лидия.
She must have sat by Robert's side just as she was sitting by his.	Должно быть, вот так же, как она сейчас сидит с ним, она сидела прежде подле Робера.
Why did she want to torture herself by making him play those pieces that must recall to her bitter memories of her short happiness and the misery that followed it?	Зачем ей мучить себя, слушая, как он играет пьесы, которые уж конечно будят в ней горькие воспоминания об ее недолгом счастье и ужасе, что за ним последовал?
"Well, begin."	- Ну, начинайте.
He played well at sight and the music was not difficult.	Чарли хорошо играл с листа, а музыка была нетрудная.