Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Роберт Стивенсон
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.4/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Роберт Стивенсон, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Приключения принца Флоризеля. Принц скучает. Поиск приключений приводит в весьма странный клуб и оборачивается детективной историей.

Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Клуб самоубийц - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Роберт Стивенсон

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

MR. SILAS Q. SCUDDAMORE was a young American of a simple and harmless disposition, which was the more to his credit as he came from New England - a quarter of the New World not precisely famous for those qualities.	Молодой американец мистер Сайлас К. Скэддемор был кроток и простодушен, что следует вменить ему в особую заслугу, поскольку он родом был из Новой Англии, стороны славной в Новом Свете отнюдь не вышеназванными качествами.
Although he was exceedingly rich, he kept a note of all his expenses in a little paper pocket-book; and he had chosen to study the attractions of Paris from the seventh story of what is called a furnished hotel, in the Latin Quarter.	Человек весьма и весьма состоятельный, он тем не менее заносил все свои расходы в маленькую записную книжку, а радости парижской жизни вкушал с высоты седьмого этажа скромной гостиницы Латинского квартала.
There was a great deal of habit in his penuriousness; and his virtue, which was very remarkable among his associates, was principally founded upon diffidence and youth.	Бережливость его была следствием привычки, а добродетельное поведение, выгодно отличавшее его в кругу знакомых, имело основанием робость, присущую юному возрасту.
The next room to his was inhabited by a lady, very attractive in her air and very elegant in toilette, whom, on his first arrival, he had taken for a Countess.	В соседней с ним комнате проживала некая особа весьма привлекательной наружности. Изящество ее туалетов заставило Сайласа поначалу принять ее за графиню.
In course of time he had learned that she was known by the name of Madame Zephyrine, and that whatever station she occupied in life it was not that of a person of title.	Со временем, однако, он узнал, что зовут ее мадам Зефирин и что, каково бы ни было ее истинное положение в обществе, знатностью рода она не отличается.
Madame Zephyrine, probably in the hope of enchanting the young American, used to flaunt by him on the stairs with a civil inclination, a word of course, and a knock-down look out of her black eyes, and disappear in a rustle of silk, and with the revelation of an admirable foot and ankle.	Мадам Зефирин - быть может, в надежде пленить юного американца - то и дело попадалась ему на лестнице; при этом она всякий раз слегка наклоняла головку, роняла два-три слова приветствия, которые непременно сопровождались испепеляющим взглядом ее черных очей, и, прошуршав мимо, оставляла в его впечатлительной памяти прелестное видение ножки чуть повыше ботинка.
But these advances, so far from encouraging Mr. Scuddamore, plunged him into the depths of depression and bashfulness.	Впрочем, все эти авансы, вместо того чтобы ободрить мистера Скэддемора, повергали его в глубочайшее уныние и еще больше увеличивали его застенчивость.
She had come to him several times for a light, or to apologise for the imaginary depredations of her poodle; but his mouth was closed in the presence of so superior a being, his French promptly left him, and he could only stare and stammer until she was gone.	Раза два-три она даже заходила к нему -попросить спичек или извиниться за мнимые прегрешения своего пуделя, - и, однако, в присутствии столь блистательной дамы он неизменно терял дар речи, и ни одно французское слово не приходило ему на ум. Бедный молодой человек мялся и пожирал прекрасную гостью глазами.
The slenderness of their intercourse did not prevent him from throwing out insinuations of a very glorious order when he was safely alone with a few males.	Зато в более непринужденной обстановке, в обществе приятелей мужского пола он позволял себе ронять небрежные намеки, из которых вырисовывалась картина значительно более эффектная, нежели тусклая действительность.

The room on the other side of the American's - for there were three rooms on a floor in the hotel - was tenanted by an old English physician of rather doubtful reputation.	По другую сторону его комнаты - а их было на каждом этаже всего три проживал пожилой англичанин, лондонский доктор с несколько подмоченной репутацией.
Dr. Noel, for that was his name, had been forced to leave London, where he enjoyed a large and increasing practice; and it was hinted that the police had been the instigators of this change of scene.	Доктор Ноэль - так звали соседа Сайласа - был вынужден покинуть Лондон, где у него была большая и все возраставшая практика; говорили, что этой смене декорации в известной степени способствовали полицейские власти.
At least he, who had made something of a figure in earlier life, now dwelt in the Latin Quarter in great simplicity and solitude, and devoted much of his time to study.	Как бы то ни было, человек этот, некогда занимавший в обществе положение не лишенное известного блеска, ныне жил в Латинском квартале неприхотливой жизнью анахорета, почти весь свой досуг отдавая науке.
Mr. Scuddamore had made his acquaintance, and the pair would now and then dine together frugally in a restaurant across the street.	Мистер Скэддемор вскоре с ним подружился, и они иногда вместе вкушали скромный обед в ресторане напротив гостиницы.
Silas Q. Scuddamore had many little vices of the more respectable order, and was not restrained by delicacy from indulging them in many rather doubtful ways.	За Сайласом К. Скэддемором водились кое-какие грешки, не слишком, впрочем, серьезные, и хоть они и не украшали его репутации, он предавался им, отбросив ложный стыд.
Chief among his foibles stood curiosity.	На первом месте среди них стояло любопытство.
He was a born gossip; and life, and especially those parts of it in which he had no experience, interested him to the degree of passion.	У него был нюх прирожденного сплетника; жизнь, особенно та ее сторона, с которой он еще не успел как следует познакомиться, занимала его до страсти.
He was a pert, invincible questioner, pushing his inquiries with equal pertinacity and indiscretion; he had been observed, when he took a letter to the post, to weigh it in his hand, to turn it over and over, and to study the address with care; and when he found a flaw in the partition between his room and Madame Zephyrine's, instead of filling it up, he enlarged and improved the opening, and made use of it as a spy-hole on his neighbour's affairs.	Его любознательность была неискоренима и неутомима, расспросы его были столь же назойливы, сколько нескромны. Если кто-нибудь просил его снести на почту письмо, он непременно взвешивал его на ладони и вертел в руках, тщательнейшим образом штудируя адрес на конверте. Однажды, обнаружив, между своей комнатой и комнатой мадам Зефирин небольшую щель, мистер Скэддемор вместо того, чтобы тотчас ее заделать, расширил и усовершенствовал это оконце, позволившее ему наблюдать за соседкой.
One day, in the end of March, his curiosity growing as it was indulged, he enlarged the hole a little further, so that he might command another corner of the room.	Чем больше он стремился утолить свое любопытство, тем сильнее оно разгоралось. И вот однажды, в последних числах марта, он решился еще больше расширить щель, чтобы иметь возможность обозревать еще один уголок комнаты, в которой обитала мадам Зефирин.
That evening, when he went as usual to inspect Madame Zephyrine's movements, he was astonished to find the aperture obscured in an odd manner on the other side, and still more abashed when the obstacle was suddenly withdrawn and a titter of laughter reached his ears.	Однако в тот же вечер, заняв свой наблюдательный пост, Сайлас, к своему удивлению, заметил, что щель заделана с той стороны. Еще более подивился он, когда его смотровое окно вновь внезапно открылось и до его ушей донеслось хихиканье.

Some of the plaster had evidently betrayed the secret of his spy-hole, and his neighbour had been returning the compliment in kind.	Очевидно, обвалившаяся с той стороны штукатурка выдала его тайну, и соседка решила отплатить ему любезностью за любезность.
Mr. Scuddamore was moved to a very acute feeling of annoyance; he condemned Madame Zephyrine unmercifully; he even blamed himself; but when he found, next day, that she had taken no means to baulk him of his favourite pastime, he continued to profit by her carelessness, and gratify his idle curiosity.	Мистер Скэддемор испытал острое чувство неудовольствия и мысленно посылал проклятия по адресу мадам Зефирин. Более того, он даже и себя побранил. Впрочем, когда на другой день обнаружилось, что мадам Зефирин не приняла никаких мер, чтобы помешать его любимому занятию, он вновь воспользовался ее беспечностью.
That next day Madame Zephyrine received a long visit from a tall, loosely-built man of fifty or upwards, whom Silas had not hitherto seen.	В тот день к мадам Зефирин пришел посетитель, которого Сайлас никогда прежде не видел. Это был рослый мужчина с развинченной походкой, лет пятидесяти с лишним.
His tweed suit and coloured shirt, no less than his shaggy side-whiskers, identified him as a Britisher, and his dull grey eye affected Silas with a sense of cold.	Его ворсистый шерстяной костюм, цветная сорочка, не говоря уже о косматых бакенбардах, сразу выдавали в нем англичанина. От его тускловато-серых глаз на Сайласа повеяло холодом.
He kept screwing his mouth from side to side and round and round during the whole colloquy, which was carried on in whispers.	Во все время разговора, который велся вполголоса, посетитель беспрестанно кривил губы.
More than once it seemed to the young New Englander as if their gestures indicated his own apartment; but the only thing definite he could gather by the most scrupulous attention was this remark made by the Englishman in a somewhat higher key, as if in answer to some reluctance or opposition.	Юному уроженцу Новой Англии несколько раз почудилось, будто собеседники кивают в его сторону. Впрочем, как он ни напрягал слух, из всего разговора ему удалось уловить только одну фразу.
"I have studied his taste to a nicety, and I tell you again and again you are the only woman of the sort that I can lay my hands on."	- Я досконально изучил его вкусы, - сказал англичанин, внезапно повысив голос, - и повторяю, что не могу найти более подходящей кандидатуры, чем ваша.
In answer to this, Madame Zephyrine sighed, and appeared by a gesture to resign herself, like one yielding to unqualified authority.	В ответ мадам Зефирин только вздохнула и жестом выразила безграничную покорность собеседнику.
That afternoon the observatory was finally blinded, a wardrobe having been drawn in front of it upon the other side; and while Silas was still lamenting over this misfortune, which he attributed to the Britisher's malign suggestion, the concierge brought him up a letter in a female handwriting.	К вечеру обсерватория молодого человека была окончательно закрыта с помощью шкафа, который переставили, к стене, разделяющей обе комнаты. Сайлас все еще скорбел по поводу этого несчастья, причины которого приписывал злым козням англичанина, как вдруг консьержка доставила ему письмо.
It was conceived in French of no very rigorous orthography, bore no signature, and in the most encouraging terms invited the young American to be present in a certain part of the Bullier Ball at eleven o'clock that night.	Оно было написано женским почерком по-французски, без излишнего педантизма в орфографии. Подписи не было, однако писавшая в самых недвусмысленных выражениях назначала молодому американцу свидание в Бале-Булье в одиннадцать часов вечера.