Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

– По личному делу, – тонко улыбнулся начальник колонии.

Витя никогда не бывал в комнатах для семейных свиданий.

– Или для обычных свиданий, – он пока не опомнился от изумления, – у меня было всего одно свидание, и то тайное.

Его супруга, как полчаса назад напыщенно сказал полковник Сидоров, хлопотала над шатким кухонным столом. Тесное помещение напоминало обычный гостиничный номер или комнатку в общежитии. Витя немало пожил в таких, разъезжая по делам Картеля в Казахстане и Сибири. На раскаленной спирали электрической плитки уютно пыхтел эмалированный чайник.

Единственную узкую кровать аккуратно застелили свежим бельем. В комнатке нашлась и невиданная по лагерным меркам роскошь. В ванной, отделанной дешевой голубой плиткой, из кранов хлестала горячая вода.

– С отоплением у нас проблем нет, – Витя зачем-то повертел очки, – вокруг много природного газа, – надев очки полгода назад, он еще к ним не привык.

– У папы хорошее зрение, – вспомнил он, – вернее, в Казахстане было хорошее. Может быть, у него тоже сейчас появились очки…

Его новая жена пока молчала, отделываясь ничего не значащими репликами. Витя никогда в жизни не видел девушки, заключившей с ним брак в кабинете полковника Сидорова. Услышав ее фамилию, он велел себе думать, что это совпадение.

– Полная ерунда, – твердо сказал себе Витя, – никто в здравом уме и твердой памяти не поедет с Запада в СССР, – он решил последовать примеру отца и не пороть горячку.

Девушка вряд ли могла оказаться сотрудницей Лубянки. Захоти Комитет подсадить к Вите осведомителя, он, по мнению Лопатина, повел бы себя более прямо.

Витя считал, что следить за ним незачем. Экономическая шарашка, как он горько называл свой отдел, трудилась на благо страны победившего социализма. Сотрудники шарашки занимались расчетами для топливного ведомства и для старого работодателя Вити, министерства среднего машиностроения.

На Полярном Урале добывали строго нормированные ниобий и тантал. Металлы использовали для строительства космических кораблей. Товарищ Матвеев не посмел бы вмешаться в работу засекреченных министерств, но понимая, что завтра он может снова спуститься в шахту, Витя вел себя скромно и требовал того же от сотрудников.

– Товарищ Сталин сказал, что незаменимых у нас нет, – кисло заметил он на очередном совещании, – не стоит, выражаясь уголовным языком, зарываться. По экономическим статьям сидят еще тысячи заключенных. ГУИН может послать нас куда макар телят не гонял, – кто-то заметил:

– Мы и так здесь, – Витя покачал головой.

– Мы, можно сказать, почти в Европе. Не забывайте, что есть еще Таймыр, Якутия и Магадан.

Бывший бухгалтер из Хабаровска, получивший срок за подлоги, хмыкнул:

– С Чукотки можно бежать в США, а отсюда побег удастся только к белым медведям. Один парень на Курилах на моторке добрался до острова Хоккайдо, – зэка любили рассуждать о побегах.

– О побегах, а не приездах сюда, – на столе появился целый банкет, – но Майя Наумовна не может быть сестрой Ани и Нади. Доктор Гольдберг живет в Бельгии. Он не отпустил бы сюда дочь. Да и зачем ей ехать в СССР? Не для того ведь, чтобы выйти за меня замуж…

Витя поймал себя на том, что в других обстоятельствах он обратил бы внимание на Майю Наумовну.

– Обычно я о таком не думаю, – ему стало неловко, – то есть иногда, оставаясь один…

Вите нравилась ее ловкая, обтянутая свитерком фигурка, скромная юбка, скрывающая коленки, и маленькие руки. Майя Наумовна раскраснелась от жара чайника. Вите показался знакомым упрямый подбородок девушки и карие, с золотистыми искорками глаза. Ему казалось, что он где-то видел так называемую гражданку Гольдберг.

– Мне все привиделось, – девушка заварила чай, – надо спросить у нее, кто она такая, – в голове промелькнула шальная мысль о Бергерах. Витя никогда не видел их девочек.

– Я не еврей, – одернул себя Лопатин, – рав Лейзер не разрешил бы дочери выйти за меня замуж, пусть и фиктивно.

Майя Наумовна достала из тряпичной кошелки школьный блокнот.

– Садись, Витя, – он вздрогнул от забытого обращения, – здесь варенье, халва, домашний пирог. Приятного аппетита, милый…

Устроившись напротив, она деловито заполняла бумагу аккуратными строчками. Медовый кекс пах имбирем и корицей, золотистый чай благоухал травами. Девушка оторвалась от блокнота.

– Дары приволжских лесов, – со значением сказала Майя Наумовна, – я привезла чай из Ярославля…

Витя облегченно выдохнул.

– Василий Иванович говорил, что его сводные сестры подростки, – Витя прислушался, – они с Валентиной Михайловной поют на два голоса, – жена пресвитера раньше преподавала в музыкальной школе.

– Ее уволили, узнав, что она уверовала, – мрачно вспомнил Витя, – и выяснив, что она жена зэка.

Максимовы пели гимн, который пресвитер часто мурлыкал себе под нос, занимаясь расчетами. Витя понимал, что Василий Иванович думает о семье. Ему тоже нравились слова:

– Дай, Боже, им счастье

На многие дни,

От бурь и ненастья

Их в мире храни…

Майя Наумовна с треском вырвала листки из блокнота. Девушка писала каллиграфическим почерком, но Витя понял, что она не ходила в советскую школу. Несмотря на очки, он славился зорким взглядом. Лопатин мгновенно замечал ошибки в расчетах и опечатки в документах.

– Она училась по другим прописям, – с первой же строчки у Вити похолодели губы, – она с ума сошла, она очень рискует, – Майя, как он велел себе звать девушку, написала и о возможном аресте смотрящего и о том, кто она такая на самом деле.

– Исаака арестовали, – Витя сложил бумагу, – а Пьер поехал на север спасать мальчика Павла. С папой и Татой все в порядке, – он велел себе немедленно забыть о Майе.

– Нельзя так думать о ней, – одернул себя Лопатин, – она жена Исаака. Она здесь из сострадания ко мне и я должен быть ей благодарен…

Девушка указала глазами на ванный закуток, Витя поднялся. Бумага полетела в унитаз. Чиркнув спичкой, он привалился к прохладной стене. Пылали языки пламени, он услышал в вентиляционной отдушине ласковый голос:

– Васенька, я ела персики, – по лицу Вити покатились слезы, – тебе тоже нужны витамины. Бери, пожалуйста. Меня попутчик в поезде оделил, добрый человек, – Витя вернулся в комнату.

– Она тоже привезла персики, – понял Лопатин, – наверное, они ехали в одном вагоне. Майя здесь не ради меня, она никогда мне такого не скажет и никто не скажет…

Витя ничего не мог поделать. Сдавленно всхлипнув, он рухнул на стул, закрыв лицо руками. Мишель тяжело вздохнула: «Нельзя его трогать, ему будет только хуже».

На нее повеяло ароматом табака, у девушки закружилась голова. Выскочив из-за стола, Мишель ринулась в ванную комнату.