Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

Библиотекарь не похвалил бы его за испорченную книжку, однако шкафы в пустынной комнате никого не интересовали. Паоло узнал иллюстрации. Эту сказку ему читала во Флоренции мама. Книжку издали на двух языках, русском и английском.

– Москва, 1936 год, – Паоло мог прочесть все буквы, – и здесь подпись – Марта, – во Флоренции мама называла его звездным мальчиком. Рассматривая картинку с закутанной в хламиду нищенкой, Паоло снова шмыгнул носом.

– Я никогда бы так не сделал с моей мамочкой. Как ты мог оттолкнуть маму, – ненавидяще сказал он Звездному Мальчику, – тебя правильно превратили в жабу, – Паоло желал мистеру Маттео тоже превратиться в жабу.

– Или в таракана, – он передернулся, – он похож на мерзкое насекомое, – дожевав соленую от слез вафлю, мальчик украдкой перекрестился.

– Иисус и Мадонна, пусть мамочка, Маттео и Вольпино обитают в садах райских, – Паоло был уверен, что в раю живут собачки и кошечки, – и пусть я увижу папу, пожалуйста. Пусть злые волшебники умрут и придет добрая фея, – в комнате раздались голоса. Паоло осторожно выглянул из-за шторы.

Старшие ученики окружали красивую светловолосую девушку. Он разобрал слово театр. Передав ребятам матерчатую сумку, она подошла к окну. Из-за гардины на Ривку взглянули испуганные глаза.

– Он идиот, Римма Леонидовна, – раздалось за спиной Ривки, – он не умеет говорить, только мычит. Он тихий и нам не помешает. Давайте поставим настоящий спектакль, как в доме культуры, – бойкая девчонка выскочила вперед.

– Нет, кукольный, как показывали на каникулах, – Ривка рассеянно отозвалась: «Поставим оба». Глаза придвинулись ближе, она протянула руку. Детские пальцы робко коснулись ее ладони, мальчик задрожал.

Кузен Пьер, как она называла инспектора, обучил ее паре итальянских слов.

– Бене, Паоло, – прошептала Ривка, – бене. Ио соно ту амико, я твой друг.

Полосатый котик, разлегшись на покосившемся крыльце барака, с интересом следил за Пьером. Сбросив ватник на лавку, оставшись в тельняшке, инспектор колол дрова. В Мейденхеде стояла русская баня. Волк с Мартой признавали только настоящий, как они говорили, пар.

– Дядя Джон тоже устроил баню в Озерном краю, – Пьер вытер потный лоб, – говоря о бане, завтра пятница, надо сходить в городское заведение, – топор легко раскалывал сосновые дрова.

Ангелина Васильевна объяснила, что дерево привозят с юга по Печоре.

– В Сыктывкаре лесов полно, вам легче, – она полистала паспорт Волкова, – надо бы тебе сделать временную прописку, но ты говоришь, что в экспедицию завербуешься? – Пьер кивнул:

– Д-да. Я о-отправлюсь в т-тундру, А-ангелина В-васильевна, – он действительно решил двигаться на восток. Из Нарьян-Мара в Архангельск можно было добраться только самолетом.

– Тамошний порт строго охраняется, – сказал Пьер кузине, – не хочется рисковать сильнее, чем мы рискуем сейчас, – он боялся появления в городе Паука. Ривка постучала карандашом по белым зубам.

– Ты прав, – Пьер надеялся, что она не заметит его румянца, – в тундре никто не будет вас искать. Но это долгая дорога, – девушка взглянула на инспектора, – отсюда до Чукотки тысячи километров, а там придется пересекать Берингов пролив, – Пьер пожал плечами.

– Дед Паоло сбежал из лагеря и добрался до Аляски, где он умер, – инспектор помрачнел, – никакой Комитет не найдет нас на Чукотке.

Пока они не знали, действительно ли Паоло находится в местном детском доме. Ривка должна была вскоре появиться на улице Победы.

– Мне надо заглянуть в «Заполярье», – деловито сказала девушка, – у моего ментора, редактора «Красного тундровика», день рождения. Сходи к Гене, – велела кузина, – он должен был проспаться после вечеринки, – Пьер застал вертолетчика сидящим в трусах над сковородой жареной картошки.

– Томка приготовила, – довольно сказал Гена, – бойкая девчонка оказалась. Я дрых, а она полы помыла, рыбу пожарила, белье перестирала. Сегодня вечером она принесет пироги, – Гена набил рот картошкой, – у меня еще неделя отпуска, – парижские девчонки ничем не отличались от русских.

– Ночуй они на набережной Августинок, – улыбнулся инспектор, – они тоже начали бы хозяйничать, – он опять отогнал мысли о Ривке. Пьер не собирался рисковать отказом.

– Это не мимолетная вещь, – вздохнул инспектор, – она мне нравится, но незачем заводить этот разговор. Она любит Павла и будет ждать его столько, сколько потребуется.

Ему пришлось рассказать девушке о Лауре. Услышав о случившемся, Ривка помолчала:

– Павел Наумович написал, что у него есть сын, – голубые глаза подернулись грустью, – он передал весточку на запад и попросил Лауру считать себя свободной, – инспектор чуть не ответил: «Она и считала».

– Мужчина никогда так не скажет, – разозлившись на упорный чурбан, он грохнул топором, – надо думать о том, как вывезти отсюда Паоло, если мы его отыщем.

В местный порт иностранные суда не заходили. Пережевывая под водочку ароматное воронежское сало, натертое черным перцем, Гена весело сказал:

– У тебя с Римкой все вышло? Томка говорила, что она недотрога, сторонится парней, – Пьер уверил его: «Д-да». Гена зорко взглянул на него.

– Вроде ты заика, – сказал вертолетчик, – но похож на какого-то актера. У тебя повадка другая, девчонки на такое падки словно мухи.

Пьер намеревался покинуть Нарьян-Мар прежде чем его повадка заинтересует местный комитет.

– И прежде чем здесь появится Паук, – он аккуратно сложил поленницу, – теперь Ангелина Васильевна не замерзнет, – вокруг Нарьян-Мара простирались газовые месторождения, но в бараках топили дровами. Ангелина Васильевна впервые увидела электричество в тридцатых годах.

– Той порой я была замужем, – призналась она Пьеру, – мой первый муж создавал ячейки красных оленеводов, он учился в институте народов севера, но потом, – лицо женщины замкнулось, – все по-другому пошло, – хозяйка не говорила, за что расстреляли ее мужа.

– Был бы человек, а статья найдется, – горько хмыкнул Пьер, – но ее дети живут в тундре, что нам на руку, – Гена уверил его, что полет на вертолете не представляет труда.

– Я отвезу тебя хоть на Ямал, – заявил приятель, – осенью в тундру иначе не добраться, – умывшись ледяной водой из фыркающего рукомойника на стене сарая, Пьер сказал котику:

– Понимаешь, пока непонятно, здесь ли вообще малыш… – котик обеспокоенно мяукнул.

Сзади заскрипела калитка. Растрепавшися пшеничные волосы Ривки украшала картонная, ярко раскрашенная корона. День был прохладным, но девушка запыхалась. Северный ветер взметнул ее локоны, Ривка спохватилась:

– Забыла снять, – Пьер улыбнулся: «Тебе идет», – это сделал будущий театральный кружок в детдоме. Пьер, – девушка шагнула вперед, – Паоло здесь, вам надо выбираться из города.