Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

– Открытку мы послали в пятницу, – муэдзин стих, – а сегодня вторник…

В открытке с видом Цитадели, желая другу быстрее появиться в Дамаске, они сообщали адрес пансиона. Они понятия не имели, как часто Максим навещает столицу, однако им требовалось дождаться кузена. Джон, впрочем, был уверен, что местные боевики не пренебрегают газетами, где скоро должно было появиться их с Халидой интервью:

Джон, наконец, заставил себя подняться. В туалетном закутке, в мутном зеркале он увидел лицо, похожее на его снимок в американском паспорте:

– Если не считать того, что я отрастил проклятую бородку, – бородка напоминала козлиную, – и волосы у меня теперь по плечи…

Сняв дешевую квартирку в Джексоне, штат Миссисипи, Джонатан Брэдли, уроженец Мобиля, штат Алабама, еще более глубокого юга, устроился уборщиком, барменом и кассиром в захудалый ночной клуб:

– Аарон смеялся, что я словно Отец, Сын и Божий Дух, – он выплюнул в заржавленную раковину зубную пасту, – но заведение было маленьким, я один со всем справлялся… – Джонатану пару раз удалось выйти на сцену с гитарой. Он играл битлов, кубинские мелодии и антивоенные песни.

Сюда он тоже привез инструмент. В углу комнатки стоял покоробившийся фанерный футляр, обклеенный портретами команданте Че и значками пацифистов.

Джон повертел в крепких пальцах медвежий клык. В афинском ресторане на него повеяло сладкими пряностями. Голос с нью-йоркским акцентом сказал:

– Какой у вас интересный амулет… – глядя в ее темные глаза Джон едва вспомнил ответ на пароль:

– Мы выпили кофе, – он включил электрическую плитку, – я предложил показать ей Акрополь при лунном свете… – привыкнув к легким связям в Лондоне и Америке, он удивился, когда Хайди отстранилась от его объятья:

– Словно Надя в поезде, – тоскливо подумал Джон, – Фрида готовится к свадьбе, – он старался забыть девушку, – а Хайди я тоже не нужен… – Халида отчеканила:

– Мне говорили, что ты профессионал, – глаза девушки блеснули недовольным холодком, – профессионалы себя так не ведут. Для моей будущей задачи нельзя размениваться по мелочам. Я должна приехать в Сирию такой же, как сейчас… – Джон неловко заметил:

– Вообще есть разные пути, – вспоминая разговор, он покраснел, – можно, как бы лучше выразиться… – Халида вскинула твердый подбородок:

– Нельзя. Моя цель не должна ничего заподозрить. Я религиозная девушка, пусть и американка. Я не могу заниматься такими вещами, пусть я и американка… – натянув джинсы и футболку, Джон взял паспорт:

– Недолго нам осталось быть американцами. Журналисты предупреждены… – он сделал анонимный звонок в «Аль-Баат», крупнейшую газету страны, – сегодня у американского посольства их ожидает шоу… – он снял с плиты зашипевший кувшинчик с кофе.

В дверь постучали. Халида несла лотки из фольги:

– Фалафель, хумус, бобы, яйца, – под мышкой она зажала пахнущий горячими питами пакет, – очищай стол, потом отрепетируем акцию.

Запустив в угол паспорт американца Брэдли, Джон смешливо отозвался: «Очистил».

В Джексоне, штат Миссисипи, Джонатан Брэдли не терял времени зря. В его маленькой квартирке лежали учебники арабского языка и размноженные частным образом левацкие брошюры. Девиц Джонатан к себе не водил, отговариваясь тем, что он далеко живет. Джонатан обретался в доме наискосок от ночного клуба, где он работал, однако девушек нельзя было пускать к себе из соображений безопасности.

С кузеном Аароном он встречался в городском парке или у него дома, в неухоженной квартирке неподалеку от синагоги:

– Руки не доходят убраться, – объяснял рав Горовиц, – я провожу в Джексоне всего один шабат в месяц… – кузен объезжал маленькие еврейские общины, разбросанные по глухим уголкам южных штатов:

– Я мог остаться на Манхэттене, – задумчиво признался кузен, – мне предлагали посты ассистента в тамошних синагогах, но здесь я нужнее… – Аарон никому, даже матери, не говорил о своем визите в Бруклин, в резиденцию ребе. Он приехал к главе любавичских хасидов за советом. Услышав о возможной работе Аарона на юге, ребе решительно сказал:

– Езжай туда. В тех местах ты пригодишься не только евреям, но и Америке… – Аарон понял, что речь идет о движении пастора Кинга:

– Дедушка Джошуа Горовиц был одним из первых раввинов, поддержавших стремление негров обрести свои права, – вздохнул Аарон, – прошло сто лет, но на юге ничего не изменилось. То есть меняется, но нам предстоит большая работа… – он помнил, что дедушку Джошуа и бабушку Бет пытался убить Ку-Клукс-Клан.

Десять лет назад Клан, по слухам, организовал взрывы в синагогах Атланты и Бирмингема, где работали раввины, выступавшие за отмену сегрегации. Когда в южных газетах появилось фото Аарона с доктором Кингом, в синагогу в Джексоне начали приходить анонимные письма с угрозами в адрес рава Горовица. Старший раввин, доктор Нуссбаум, хмыкнул:

– Что я тебе могу сказать, милый мой, – он отпер ящик стола, – у меня за последние годы собралась коллекция ненависти, как я ее называю… – Аарон возмутился:

– Но надо пойти в полицию, рав Нуссбаум… – раввин вскинул бровь:

– Ты на юге меньше года, а я здесь с послевоенных времен, – Нуссбаум служил капелланом на Филиппинах и встречался с покойным отцом Аарона, – как говорится, рука руку моет… – он кивнул за окно:

– Глава городской полиции Джексона играет в гольф с председателем совета синагоги… – председатель славился ненавистью к доктору Кингу, – мне запретили устраивать здесь, – раввин повел рукой, – встречи, могущие…

Он зашуршал бумагой:

– Могущие привести к появлению в синагоге нежелательных посетителей, – прочел Нуссбаум, – то есть негров. Они имеют в виду заседания городского движения за гражданские права чернокожих… – Аарон подозревал, что без еще одной бомбы дело не обойдется:

– Или они подложат самодельный пугач в мою машину, – нарочито весело сказал кузен Джону, – но я не растерял навыков, полученных в «Голани» и проверяю свой рыдван каждое утро… – в «Голани» кузен нахватался и арабского языка:

– Мы говорили с ним по-арабски, – задрав ноги на стол, Джон изучал сегодняшний выпуск «Аль-Баат», – на рыночном языке, однако я разбираю кое-что напечатанное…

На первой странице газеты красовался кричащий заголовок: «Американцы публично отказываются от своего гражданства и сжигают паспорта в консульстве!».

Джонатан Брэдли стоял с плакатом: «Янки, вон из Вьетнама!». Халида, в кокетливо завязанном платке и ловко сидящих джинсах, держала второй призыв: «Позор сионистскому правительству США! Все на борьбу с мировым еврейством!». Рядом полыхал небольшой костерок. Среди языков пламени виднелись звезды и полосы американского флага. Не желая рисковать отсидкой в сирийской тюрьме, они решили не срывать знамя с подъезда консульства, а привезти флаг из Афин.