Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый

Голову Джона покрывал черно-белый палестинский платок. Синяк под глазом расцветился желтизной, но его разбитые губы зажили:

– Петь я могу, – он взглянул на сидящего поблизости кузена, – и могу преподавать английский язык… – узнав, что он немного объясняется по-арабски, Саламе обрадовался:

– Будешь обучать парней в свободное от тренировок время. Альзиб занят, он старший инструктор, а мисс Ахдиб, – в голосе Саламе звучало уважение, – такое неприлично, она девушка… – сегодня Джон в первый раз увидел Хайди в лагере.

Максим рассказал ему, как Саламе пытался проверить его напарницу:

– Он велел Максиму ее соблазнить, – Джон улыбнулся, – однако он не на ту напал. Хайди все разыграла, как по нотам…

Саламе привез девушку на базу на своем джипе. Хайди носила скромное платье, из купленных ей в Дамаске. Черные локоны девушка спрятала под туго завязанным платком:

– Саламе с нее глаз не сводит, – Джон заметил жадный взгляд араба, – но, кажется, она играет с ним, как кошка с мышкой… – ребята захлопали, юноша отложил гитару:

– Песня против войны, – он подбирал арабские слова, – солдат не хочет воевать, не хочет брать оружие… – кто-то из парней громко сказал:

– Но ты приехал сюда, Джафар, ты стреляешь с нами… – Джон кивнул:

– Вы ведете священный джихад, – в непроницаемых глазах Красного Принца промелькнуло одобрение, – вы сражаетесь с мировым сионизмом… – Джон перешел на английский язык, – со зловонным спрутом, заполонившим мир…

В Джексоне мистер Джонатан Брэдли посещал собрания местного отделения Ку-Клукс-Клана:

– Чтобы нахвататься подходящих словечек, – угрюмо подумал Джон, – хотя они большей частью говорили о чернокожих.

Члены Клана, впрочем, упоминали и евреев.

История о встрече с Хайди у здания ООН в Нью-Йорке была почти правдой. В багаже Джона имелась фотография мистера Брэдли, при бородке и длинных волосах. Юноша стоял с антивоенным плакатом на нью-йоркском тротуаре. Рядом крепкие парни держали таблички:

– Остановить господство мирового сионизма! Америка, не продавайся жидам… – Джон добавил:

– Именно поэтому я с вами. Я хочу стать стойким борцом, хочу противостоять банде сионистов, захвативших мир… – он услышал страстный голос Хайди:

– Проклятые евреи лишили меня дома и семьи, как и вас, мои братья, – девушка поднялась, – посмотрите, как искалечили меня сионисты, что они сделали со мной, малышкой… – Джон знал о шрамах Хайди:

– Но я ничего не видел, – успел подумать юноша, – в Афинах она рассказала о крушении самолета, где погибли ее приемные родители, но ничего не показывала…

Кузен Максим подался вперед, парни притихли. Джон даже зажмурился. В сиянии пламени ее спина казалась отлитой из смуглого мрамора. Выше тонкой талии начинались красные рубцы ожогов:

– Мои родители сгорели на моих глазах, – голос Хайди сломался, но девушка справилась с собой, – я была трехлетней девочкой, когда их убили проклятые сионисты, – накинув на плечи платье, она повернулась заплаканным лицом к костру:

– Я могла вести сытую жизнь в Америке, но я выбрала присоединиться к вам, мои братья по борьбе… – она вскинула красивую голову, – перед вашим лицом я даю торжественную клятву во имя Аллаха, да будет Он благословен, не опускать оружие, пока последний еврей не покинет нашу землю…

Кто-то из парней выстрелил в воздух:

– Клянемся, клянемся, клянемся… – огоньки пуль летели к звездам. Джон потряс над головой кулаками: «Клянемся!». Саламе вышел к костру:

– Наша сестра права, – твердо сказал Красный Принц, – мы не успокоимся, пока наша борьба не закончится победой… – Хайди почти не слушала его голос.

Пока Саламе ничего себе не позволял. Первую ночь на вилле они провели за разговором, в комнате с открытой на галерею дверью.

Как и предполагала девушка, шейх Али Хасан никогда не навещал Америку. Хайди рассказывала ему о Нью-Йорке и Патерсоне, в штате Нью-Джерси, где она якобы выросла. Саламе поинтересовался, как звали ее приемных родителей. Хайди снабдила его именами. Девушка не рисковала. На роли вырастившей ее семейной пары подобрали настоящих уроженцев Патерсона, тоже погибших в авиакатастрофе, только в Америке.

Все документы Хайди были подлинными:

– Паспорта у меня больше нет, – хмыкнула девушка, – но в Патерсоне по запросу выдадут копию моего свидетельства о рождении… – она не сомневалась, что Саламе проверит и ее и так называемого Джонатана Брэдли:

– Его били, – Хайди заметила синяк под глазом напарника, – но, если Саламе решил оставить его в лагере, он в порядке… – на Максима девушка старалась не смотреть:

– Я буду думать о нем, – Хайди прикусила губу, – когда… когда все случится… – она видела настойчивые взгляды Саламе, но пока араб только разделял с ней трапезы и болтал за вечерним кофе. Парни опять начали стрелять. Хайди, не думая, присоединилась к возгласам:

– Смерть сионистам, смерть оккупантам… – Саламе, разгоряченно дыша, наклонился к ее уху:

– Завтра на виллу приедут гости, Халида, – тихо сказал араб, – очень важные для нас. Оденься празднично, тебя ждет сюрприз… – он поднялся:

– Сейчас принесут ужин, и мы еще повеселимся, братья!

Контракт написали на дорогой бумаге, снабдив документ каллиграфической рамкой и золотыми завитушками росчерков. В гостиной пахло ароматным дымком сигары Саламе. Шейх Али Хасан носил чистую полевую форму, с палестинским платком.

Хайди повела носом:

– Он облился одеколоном. Кажется, он ездил в город, у него подстрижены волосы…

Завтракала девушка в одиночестве. Управляющий виллой хлопотал над столом резного ореха в гостиной, расставляя блюда со сладостями и фруктами:

– Скоро ожидаются гости, – сказал он Хайди, – из самого Дамаска… – судя по всему, Красный Принц ездил именно туда.

Гостями оказались имамы в белых одеждах, при ухоженных бородах. Хайди оглядела свое платье и платок. Она носила наряд гранатового шелка. Вспомнив просьбу Саламе, девушка завязала на голове блестящую золотую парчу. На запястьях звенели браслеты. Она щедро подвела глаза черным карандашом, тронула длинные ресницы тушью.

Скромно устроившись в углу гостиной, Хайди разглядывала чеканную шкатулку, стоящую по соседству с листом контракта:

– И не скажешь ему ничего, – девушка догадывалась о содержимом ларца, – он все за меня решил, как принято у мусульман… – старший имам, седоволосый, читал брачный контракт.

По законам ислама, Хайди не могла самостоятельно решать свою судьбу:

– Если бы я была вдовой, мне все равно бы назначили опекуна… – ее опекуном оказался один из имамов, – мои якобы отец и приемный отец погибли, старшего брата у меня нет… – Хайди задумалась, – я могу сказать, что не согласна на брак, но тогда я поставлю под угрозу выполнение задания…