Олдос Хаксли - Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст

Тут можно читать онлайн Олдос Хаксли - Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст
Автор:

Олдос Хаксли
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Олдос Хаксли - Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст краткое содержание

Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст - описание и краткое содержание, автор Олдос Хаксли, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Мистер Хаттон рассудителен, благополучен и в целом доволен собой и своей жизнью. Ему почти нет дела до других, включая его собственную вечно хворую жену. Лишь изредка, от скуки, он между размышлениями о Мильтоне и чтением Фукидида заводит интрижки с разного сорта дамами и девицами. Может быть, ему стоило бы быть с ними понимательнее, ведь дамы и девицы совершенно по-разному борются за свои чувства...

Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Улыбка Джоконды - английский и русский параллельные текст - читать книгу онлайн бесплатно, автор Олдос Хаксли

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

With the emotions of pity and remorse that the recollection evoked in him there was a certain resentment: why couldn't she have played the game that he was playing-the heartless, amusing game?	К чувству жалости и раскаянию, которое вызывало в нем это воспоминание, примешивалось чувство обиды. Неужели она не могла подыграть ему в той игре, которую он вел, -в жестокой и забавной игре?
Yes, but he had known all the time that she wouldn't, she couldn't, play that game: he had known and persisted.	Но ведь он с самого начала знал, что она не захочет, не сможет играть в эту игру, знал и все же продолжал свое.
What had she said about passion and the elements?	Что она там говорила о страстях и стихиях?
Something absurdly stale, but true, true.	Что-то донельзя избитое и в то же время правильное, правильное.
There she was, a cloud black-bosomed and charged with thunder, and he, like some absurd little Benjamin Franklin, had sent up a kite into the heart of the menace.	Она была как подбитая чернотой туча, чреватая громом, а он, наивный мальчонка Бенджамин Франклин, запустил воздушного змея в самую гущу этой грозы.
Now he was complaining that his toy had drawn the lightning.	Да еще жалуется теперь, что его игрушка вызвала молнию.
She was probably still kneeling by that chair in the loggia, crying.	Может, она и сейчас стоит там, в лоджии, на коленях перед креслом и плачет.
But why hadn't he been able to keep up the game?	Но почему сейчас он не мог продолжать свою игру?
Why had his irresponsibility deserted him, leaving him suddenly sober in a cold world?	Почему чувство полной безответственности вдруг исчезло, бросив его, мгновенно отрезвевшего, на милость этого холодного мира?
There were no answers to any of his questions.	Ответов на свои вопросы он не находил.
One idea burned steady and luminous in his mind-the idea of flight.	В мозгу у него ровным ярким огнем горела одна мысль - мысль о бегстве.
He must get away at once.	Бежать отсюда не медля ни минуты.
Chapter IV	IV
"What are you thinking about, Teddy Bear?"	- О чем ты думаешь, котик?
"Nothing."	- Так, ни о чем.
There was a silence.	Наступило молчание.
Mr. Hutton remained motionless, his elbows on the parapet of the terrace, his chin in his hands, looking down over Florence.	Мистер Хаттон сидел, облокотившись о парапет земляной террасы, подперев подбородок руками, и смотрел вниз, на Флоренцию.
He had taken a villa on one of the hilltops to the south of the city.	Он снял виллу на одном из холмов к югу от города.
From a little raised terrace at the end of the garden one looked down a long fertile valley on to the town and beyond it to the bleak mass of Monte Morello and, eastward of it, to the peopled hill of Fiesole, dotted with white houses.	С маленькой террасы в глубине сада открывался вид на плодородную долину, тянувшуюся до самой Флоренции, на темную громаду Монте-Морелло за ней, а правее, к востоку, на рассыпанные по склону белые домики Фьезоле.
Everything was clear and luminous in the September sunshine.	Все это ярко освещалось в лучах сентябрьского солнца.

"Are you worried about anything?"	- Тебя что-нибудь тревожит?
"No, thank you."	- Нет, спасибо.
"Tell me, Teddy Bear."	- Признайся, котик.
"But, my dear, there's nothing to tell." Mr. Hutton turned round, smiled and patted the girl's hand. "I think you'd better go in and have your siesta.	- Но, дорогая моя, мне не в чем признаваться, -мистер Хаттон оглянулся и с улыбкой похлопал Дорис по руке. - Шла бы ты лучше в комнаты, сейчас время, сиесты.
It's too hot for you here."	Здесь слишком жарко.
"Very well, Teddy Bear.	- Хорошо, котик.
Are you coming, too?"	А ты придешь?
"When I've finished my cigar."	- Вот только докурю сигару.
"All right.	- Ну хорошо.
But do hurry up and finish it, Teddy Bear." Slowly, reluctantly, she descended the steps of the terrace and walked towards the house.	Только докуривай скорее, котик. - Медленно, неохотно она спустилась по ступенькам в сад и пошла к вилле.
Mr. Hutton continued his contemplation of Florence.	Мистер Хаттон продолжал созерцать Флоренцию.
He had need to be alone.	Ему хотелось побыть одному.
It was good sometimes to escape from Doris and the restless solicitude of her passion.	Хорошо было, хоть ненадолго, избавиться от присутствия Дорис, от этой неустанной заботливости влюбленной женщины.
He had never known the pains of loving hopelessly, but he was experiencing now the pains of being loved.	Он никогда не испытывал мук безответной любви, зато теперь ему приходилось терпеть муки человека, которого любят.
These last weeks had been a period of growing discomfort.	Последние несколько недель тянулись одна другой томительнее.
Doris was always with him, like an obsession, like a guilty conscience.	Дорис всегда была с ним как навязчивая мысль, как неспокойная совесть.
Yes, it was good to be alone.	Да, хорошо побыть одному.
He pulled an envelope out of his pocket and opened it, not without reluctance.	Он вынул из кармана конверт и не без опаски распечатал его.
He hated letters; they always contained something unpleasant nowadays, since his second marriage.	Он терпеть не мог писем - теперь, после его вторичной женитьбы.
This was from his sister.	Это письмо было от сестры.
He began skimming through the insulting home-truths of which it was composed.	Он наскоро пробежал оскорбительные прописные истины, из которых оно состояло.
The words "indecent haste," "social suicide," "scarcely cold in her grave," "person of the lower classes," all occurred.	"Неприличная поспешность", "положение в обществе", "равносильно самоубийству", "не успела остыть", "девица из простонародья" - все как на подбор.
They were inevitable now in any communication from a well-meaning and right-thinking relative.	Без таких слов не обходилось теперь ни одно послание от его благожелательных и трезво мыслящих родственников.

Impatient, he was about to tear the stupid letter to pieces when his eye fell on a sentence at the bottom of the third page.	Раздосадованный, он хотел было изорвать в клочья это глупейшее письмо, как вдруг на глаза ему попалась строка в конце третьей страницы.
His heart beat with uncomfortable violence as he read it.	Сердце у него болезненно заколотилось.
It was too monstrous!	Это что-то чудовищное!
Janet Spence was going about telling everyone that he had poisoned his wife in order to marry Doris.	Дженнет Спенс распускает слухи, будто он отравил свою жену, чтобы жениться на Дорис.
What damnable malice!	Откуда такая дьявольская злоба?
Ordinarily a man of the suavest temper, Mr. Hutton found himself trembling with rage.	Мистер Хаттон - человек по натуре мягкий -почувствовал, что его трясет от ярости.
He took the childish satisfaction of calling names-he cursed the woman.	Он отвел душу бранью с чисто ребяческим удовлетворением обзывая эту женщину последними словами.
The suddenly he saw the ridiculous side of the situation.	И вдруг ему открылась нелепейшая сторона всей ситуации.
The notion that he should have murdered anyone in order to marry Doris!	Подумать только! Будто он мог убить кого-то, чтобы жениться на Дорис!
If they only knew how miserably bored he was.	Если бы кто знал, как ему томительно скучно с ней.
Poor, dear Janet!	Бедняжка Дженнет!
She had tried to be malicious; she had only succeeded in being stupid.	Она хотела отомстить, а добилась лишь того, что выставила себя дурой.
A sound of footsteps aroused him; he looked round.	Звуки шагов привлекли его внимание, он оглянулся.
In the garden below the little terrace the servant girl of the house was picking fruit.	В саду под террасой хозяйская служанка снимала апельсины с дерева.
A Neapolitan, strayed somehow as far north as Florence, she was a specimen of the classical type-a little debased.	Эта неаполитанская девушка, которую занесло из родных мест так далеко на север, во Флоренцию, являла классический, хоть и несколько огрубленный тип красоты.
Her profile might have been taken from a Sicilian coin of a bad period.	Такой профиль можно увидать на не очень старинной сициалианской монете.
Her features, carved floridly in the grand tradition, expressed an almost perfect stupidity.	Крупные черты ее лица верные великому идеалу, свидетельствовали о глупости, доведенной почти до совершенства.
Her mouth was the most beautiful thing about her; the calligraphic hand of nature had richly curved it into an expression of mulish bad temper....Under her hideous black clothes, Mr. Hutton divined a powerful body, firm and massive.	Самое красивое в этом лице был рот; природа каллиграфически вывела линию губ, в то же время придав рту выражение тупого ослиного упрямства... Под безобразным черным платьем мистер Хаттон угадывал тело - сильное, упругое, литое.
He had looked at her before with a vague interest and curiosity.	Он и раньше поглядывал на него с интересом и смутным любопытством.