Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Узорный покров - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Моэма «Узорный покров» – полная трагизма история любви, разворачивающаяся в небольшом городке в Китае, куда приезжают бороться с эпидемией холеры молодой английский бактериолог с женой.

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Узорный покров - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Then she came to the memorial arch and its fantastic outline seemed on a sudden to gain a monstrous life; its capricious contours were like the waving arms of a Hindu god, and, as she passed under it, she heard the echo of mocking laughter.	Потом они приблизились к мемориальным воротам, и причудливые их очертания внезапно ожили, стали похожи на машущие руки индусского бога, а сверху раздавались отзвуки язвительного смеха.
But then Charlie Townsend came towards her and took her in his arms, lifting her out of the chair, and said it was all a mistake, he had never meant to treat her as he had, for he loved her and he couldn't live without her.	Но тут появился Чарли Таунсенд, обнял ее, поднял с сиденья и сказал, что все это было ошибкой, он совсем не хотел обойтись с ней так дурно, ведь он ее любит и не может без нее жить.
She felt his kisses on her mouth and she wept with joy, asking him why he had been so cruel, but though she asked she knew it did not matter.	Она чувствовала на губах его поцелуи и, плача от счастья, спрашивала, почему же он поступил так жестоко, но, спрашивая, уже знала, что это не имеет значения.
And then there was a hoarse, abrupt cry and they were separated, and between, hurrying silently, coolies passed in their ragged blue and they bore a coffin.	А потом раздался хриплый возглас, их разлучили, и между ними торопливо и молча прошли кули в синих лохмотьях - они несли гроб.
She awoke with a start.	Она проснулась от страха.
The bungalow stood half way down a steep hill and from her window she saw the narrow river below her and opposite, the city.	Их дом стоял на склоне крутого холма, из окна ей была видна узкая река глубоко внизу, а за рекой -город.
The dawn had just broken and from the river rose a white mist shrouding the junks that lay moored close to one another like peas in a pod.	Только что рассвело, от реки поднимался белый туман, окутавший джонки, причаленные тесно одна к другой, как горошины в стручке.
There were hundreds of them, and they were silent, mysterious in that ghostly light, and you had a feeling that their crews lay under an enchantment, for it seemed that it was not sleep, but something strange and terrible, that held them so still and mute.	Сотни джонок, беззвучных и загадочных в призрачном свете, словно обитатели их во власти колдовских чар, словно не просто сон, а некто странный и грозный обрек их на эту неподвижность и безмолвие.
The morning drew on and the sun touched the mist so that it shone whitely like the ghost of snow on a dying star.	Утро разгоралось, и солнце коснулось тумана, так что он засветился белым, как призрак снега на угасающей звезде.
Though on the river it was light so that you could discern palely the lines of the crowded junks and the thick forest of their masts, in front it was a shining wall the eye could not pierce.	На реке уже было светло, стали видны несчетные джонки и густой лес их мачт, но выше, впереди, поднималась непроницаемая светящаяся стена.
But suddenly from that white cloud a tall, grim, and massive bastion emerged.	И вдруг из этого белого облака выступила высокая, массивная, мрачная крепость.
It seemed not merely to be made visible by the all-discovering sun but rather to rise out of nothing at the touch of a magic wand.	Казалось, ее не просто открыло взору всепроникающее солнце - скорее, она возникла из пустоты, по мановению волшебной палочки.
It towered, the stronghold of a cruel and barbaric race, over the river.	Она повисла над рекой, как твердыня жестокого владыки варварского племени.

But the magician who built worked swiftly and now a fragment of coloured wall crowned the bastion; in a moment, out of the mist, looming vastly and touched here and there by a yellow ray of sun, there was seen a cluster of green and yellow roofs.	Но волшебник, строивший ее, работал быстро, и вот уже с одной стороны ее увенчала зубчатая стена; а еще через минуту из тумана проглянуло, все в пятнах солнечных бликов, скопище зеленых и желтых крыш.
Huge they seemed and you could make out no pattern; the order, if order there was, escaped you; wayward and extravagant, but of an unimaginable richness.	Они казались громадными, не складывались в общий рисунок. Если и образовали узор, то неуловимый для глаза, капризный и замысловатый, но невообразимо прекрасный.
This was no fortress, nor a temple, but the magic palace of some emperor of the gods where no man might enter.	То была уже не крепость и не храм, но волшебные чертоги некоего владыки богов, недоступные для смертных.
It was too airy, fantastic, and unsubstantial to be the work of human hands; it was the fabric of a dream.	Таким воздушным, сказочным, невещественным не могло быть творение рук человеческих; его породила мечта, сновиденье.
The tears ran down Kitty's face and she gazed, her hands clasped to her breast and her mouth, for she was breathless, open a little.	По лицу Китти бежали слезы, а она все смотрела не отрываясь, прижав к груди руки, приоткрыв рот, едва дыша.
She had never felt so light of heart and it seemed to her as though her body were a shell that lay at her feet and she pure spirit.	Никогда еще она не испытывала такой душевной легкости, ей казалось, что тело ее, как сброшенная оболочка, лежит у ее ног, а сама она обратилась в чистейший дух.
Here was Beauty. She took it as the believer takes in his mouth the wafer which is God.	Перед ней была Красота, и Китти впивала ее, как верующий вкушает облатку, которая есть тело Христово.
XXXIV	34
SINCE Walter went out early in the morning, came back at tiffin only for half an hour, and did not then return till dinner was just ready, Kitty found herself much alone.	Уолтер уходил рано утром, позавтракать забегал только на полчаса, а потом возвращался уже вечером, к обеду, так что Китти много бывала одна.
For some days she did not stir from the bungalow.	Несколько дней она вообще не выходила из дому.
It was very hot and for the most part she lay in a long chair by the open window, trying to read.	Было очень жарко, и большую часть дня она проводила в шезлонге у открытого окна, пытаясь читать.
The hard light of mid-day had robbed the magic palace of its mystery and now it was no more than a temple on the city wall, garish and shabby, but because she had seen it once in such an ecstasy it was never again quite commonplace; and often at dawn or at dusk, and again at night, she found herself able to recapture something of that beauty.	Резкий дневной свет лишил волшебный дворец всякой таинственности, теперь это был просто храм, построенный на городской стене, кричаще яркий и облупленный, но оттого, что однажды она увидела его в таком неземном сиянии, он уже никогда не казался ей совсем обыденным; и нередко на заре или в сумерках, а порой и ночью ей удавалось снова уловить отблеск той красоты.
What had seemed to her a mighty bastion was but the city wall and on this, massive and dark, her eyes rested continually.	То, что она приняла за неприступную крепость, было всего лишь городской стеной, и эта стена, массивная и темная, снова и снова притягивала ее взгляд.
Behind its crenellations* lay the city in the dread grip of the pestilence.	Там, за ее зубцами, лежал город, сжавшись от страха перед смертоносной эпидемией.

Vaguely she knew that terrible things were happening there, not from Walter who when she questioned him (for otherwise he rarely spoke to her) answered with a humorous nonchalance which sent a shiver down her spine; but from Waddington and from the amah.	Кое-что об ужасах, творившихся там, она знала -не от Уолтера, тот отвечал на ее расспросы (сам он редко с ней заговаривал) с небрежной усмешкой, от которой ее бросало в дрожь, а от Уоддингтона и от своей служанки.
The people were dying at the rate of a hundred a day, and hardly any of those who were attacked by the disease recovered from it; the gods had been brought out from the abandoned temples and placed in the streets; offerings were laid before them and sacrifices made, but they did not stay the plague.	Каждый день умирало около ста человек, почти никто из заболевших не выздоравливал; изображения богов вынесли из покинутых храмов и поставили на улицах; им приносили жертвы, но болезнь не внимала молитвам.
The people died so fast that it was hardly possible to bury them.	Люди умирали так быстро, что их едва успевали хоронить.
In some houses the whole family had been swept away and there was none to perform the funeral rites.	В некоторых домах вымирали целые семьи, и некому было совершать погребальные обряды.
The officer commanding the troops was a masterful man and if the city was not given over to riot and arson it was due to his determination.	Начальник гарнизона был человек решительный и властный, и только благодаря ему город уберегся от грабежей и пожаров.
He forced his soldiers to bury such as there was no one else to bury and he had shot with his own hand an officer who demurred at entering a stricken house.	Он заставлял солдат хоронить тех, у кого не осталось родственников, и своими руками застрелил офицера, не решавшегося войти в зараженный дом.
Kitty sometimes was so frightened that her heart sank within her and she would tremble in every limb.	Китти бывало так страшно, что сердце заходилось и ее трясло как в лихорадке.
It was all very well to say that the risk was small if you took reasonable precautions: she was panic-stricken.	Пусть кто угодно уверяет, что риск невелик, если соблюдать осторожность, - она была в панике.
She turned over in her mind crazy plans of escape.	В голове у нее рождались безумные планы бегства.
To get away, just to get away, she was prepared to set out as she was and make her way alone, without anything but what she stood up in, to some place of safety.	Чтобы вырваться отсюда, она была готова бросить все и одна, в чем была, добираться до какого-нибудь безопасного места.
She thought of throwing herself on the mercy of Waddington, telling him everything and beseeching him to help her to get back to Hong Kong.	Подумывала о том, чтобы отдаться на милость Уоддингтону, все ему рассказать и умолять помочь ей вернуться в Гонконг.
If she flung herself on her knees before her husband, and admitted that she was frightened, even though he hated her now he must have enough human feeling in him to pity her.	Или броситься в ноги мужу, сказать, как ей страшно, - хоть он теперь ненавидит ее, он же все-таки человек, он должен над ней сжалиться.
It was out of the question.	Но нет, и думать нечего.
If she went, where could she go?	Если даже она вырвется отсюда, куда ей себя девать?
Not to her mother; her mother would make her see very plainly that, having married her off, she counted on being rid of her; and besides she did not want to go to her mother.	Не ехать же к матери - та не скроет, что, выдав ее замуж, считает себя свободной от дальнейших обязательств; да ей и не хочется ехать к матери.