Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He was an elderly man, with a white beard and a florid complexion, who had painted a number of decorations for the State, but these were an object of derision to the students he instructed: he was a disciple of Ingres, impervious to the progress of art and angrily impatient with that tas de farceurs whose names were Manet, Degas, Monet, and Sisley; but he was an excellent teacher, helpful, polite, and encouraging.	Это был пожилой человек с седой бородой и румяными щеками, который украсил декоративными панно немало правительственных зданий,- они служили отличной мишенью для острословия его учеников. Последователь Энгра, он не признавал новых течений в искусстве и желчно обзывал Мане, Дега, Моне и Сислея tas de farceurs[*49], однако был отличным педагогом, умел деликатно направить ученика и поднять в нем дух.
Foinet, on the other hand, who visited the studio on Fridays, was a difficult man to get on with.	И наоборот, с Фуане, приходившим в студию по пятницам, работать было очень нелегко.
He was a small, shrivelled person, with bad teeth and a bilious air, an untidy gray beard, and savage eyes; his voice was high and his tone sarcastic.	Маленький, сморщенный человечек с гнилыми зубами и желтушной кожей, косматой седой бородой и сверкающими от бешенства глазами, он тонким голосом высмеивал своих учеников.
He had had pictures bought by the Luxembourg, and at twenty-five looked forward to a great career; but his talent was due to youth rather than to personality, and for twenty years he had done nothing but repeat the landscape which had brought him his early success.	Когда-то его картины приобрел Люксембургский музей, и в двадцать пять лет ему сулили блестящее будущее, но в нем покоряла свежесть молодости, а не своеобразие истинного дарования, и в течение последующих двадцати лет он лишь копировал пейзаж, принесший ему раннюю славу.
When he was reproached with monotony, he answered:	Когда его обвиняли в том, что он повторяется, Фуане отвечал:
"Corot only painted one thing.	- Коро всю жизнь писал одно и то же.
Why shouldn't I?"	Почему мне нельзя?
He was envious of everyone else's success, and had a peculiar, personal loathing of the impressionists; for he looked upon his own failure as due to the mad fashion which had attracted the public, sale bete, to their works.	Он завидовал чужому успеху и питал особую, личную неприязнь к импрессионистам, потому что объяснял свою неудавшуюся судьбу модой на их картины, от которых обезумела эта salle b?te[*50] - публика.
The genial disdain of Michel Rollin, who called them impostors, was answered by him with vituperation, of which crapule and canaille were the least violent items; he amused himself with abuse of their private lives, and with sardonic humour, with blasphemous and obscene detail, attacked the legitimacy of their births and the purity of their conjugal relations: he used an Oriental imagery and an Oriental emphasis to accentuate his ribald scorn.	Добродушное презрение Мишеля Роллена, называвшего импрессионистов мошенниками, вызывало у него поток брани, в котором crapule[51] и canaille[52] были отнюдь не самыми сильными выражениями; ему доставляло удовольствие поносить их частную жизнь и, с ядовитым юмором кощунствуя и смакуя непристойные подробности, подвергать сомнению их законнорожденность и чистоту их брака; он пользовался восточными образами и чисто восточными преувеличениями, чтобы разукрасить свой похабный пасквиль.
Nor did he conceal his contempt for the students whose work he examined.	Не старался он скрыть и своего презрения к ученикам, чьи работы попадали к нему на отзыв.

By them he was hated and feared; the women by his brutal sarcasm he reduced often to tears, which again aroused his ridicule; and he remained at the studio, notwithstanding the protests of those who suffered too bitterly from his attacks, because there could be no doubt that he was one of the best masters in Paris.	Они же его ненавидели и боялись; женщин его грубые издевательства часто доводили до слез, что в свою очередь вызывало у него только насмешки. Однако он продолжал работать в студии, несмотря на протесты тех, кто был больно обижен его нападками, потому что справедливо считался одним из лучших преподавателей в Париже.
Sometimes the old model who kept the school ventured to remonstrate with him, but his expostulations quickly gave way before the violent insolence of the painter to abject apologies.	Иногда бывший натурщик, содержавший теперь "Амитрано", пытался его утихомирить, но тут же смолкал под градом яростных оскорблений художника и переходил к униженным извинениям.
It was Foinet with whom Philip first came in contact.	Филип сначала столкнулся с Фуане.
He was already in the studio when Philip arrived. He went round from easel to easel, with Mrs. Otter, the massiere, by his side to interpret his remarks for the benefit of those who could not understand French.	Когда он пришел, мэтр уже был в студии и обходил мольберт за мольбертом в сопровождении massi?re - миссис Оттер, которая поясняла его замечания тем, кто не знал французского языка.
Fanny Price, sitting next to Philip, was working feverishly.	Сидевшая рядом с Филипом Фанни Прайс лихорадочно работала.
Her face was sallow with nervousness, and every now and then she stopped to wipe her hands on her blouse; for they were hot with anxiety.	Лицо ее позеленело от волнения, и она то и дело вытирала руки о халат - у нее ладони вспотели от страха.
Suddenly she turned to Philip with an anxious look, which she tried to hide by a sullen frown.	Вдруг она повернулась к Филипу и бросила на него взгляд, пытаясь скрыть свою тревогу сердитой гримасой.
"D'you think it's good?" she asked, nodding at her drawing.	- Как по-вашему, хорошо? - спросила она, кивком показав на свой рисунок.
Philip got up and looked at it.	Филип встал и поглядел на ее работу.
He was astounded; he felt she must have no eye at all; the thing was hopelessly out of drawing.	Он поразился: у нее, видно, совсем не было глазомера - рисунок был совершенно лишен пропорций.
"I wish I could draw half as well myself," he answered.	- Я хотел бы рисовать хоть наполовину так хорошо,- сказал он.
"You can't expect to, you've only just come. It's a bit too much to expect that you should draw as well as I do.	- Ну, это невозможно, вы только начинаете учиться, трудно было бы ожидать, чтобы вы рисовали так, как я, согласитесь!
I've been here two years."	Ведь я здесь уже два года.
Fanny Price puzzled Philip. Her conceit was stupendous.	Филип не мог понять Фанни Прайс; самомнение у нее было чудовищное.
Philip had already discovered that everyone in the studio cordially disliked her; and it was no wonder, for she seemed to go out of her way to wound people.	Филип заметил, что в студии ее терпеть не могут. Да и неудивительно: она делала все, чтобы нажить себе врагов.
"I complained to Mrs. Otter about Foinet," she said now. "The last two weeks he hasn't looked at my drawings.	- Я жаловалась миссис Оттер на Фуане,- сказала она.- За последние две недели он ни разу не взглянул на мои рисунки.

He spends about half an hour on Mrs. Otter because she's the massiere.	А на миссис Оттер тратит полчаса только потому, что она massi?re.
After all I pay as much as anybody else, and I suppose my money's as good as theirs.	В конце концов, я плачу не меньше других и деньги у меня не фальшивые.
I don't see why I shouldn't get as much attention as anybody else."	Не понимаю, почему я не могу претендовать на такое же внимание, как остальные!
She took up her charcoal again, but in a moment put it down with a groan.	Она снова взяла в руки уголь, но тут же положила его со стоном.
"I can't do any more now.	- Не могу больше!
I'm so frightfully nervous."	Страшно волнуюсь.
She looked at Foinet, who was coming towards them with Mrs. Otter.	Она поглядела на Фуане, который подходил к ним с миссис Оттер.
Mrs. Otter, meek, mediocre, and self-satisfied, wore an air of importance.	Робкая, бесцветная и всегда довольная собой, миссис Оттер шествовала с важным видом.
Foinet sat down at the easel of an untidy little Englishwoman called Ruth Chalice.	Фуане уселся возле мольберта маленькой, неряшливой англичанки, которую звали Рут Чэлис.
She had the fine black eyes, languid but passionate, the thin face, ascetic but sensual, the skin like old ivory, which under the influence of Burne-Jones were cultivated at that time by young ladies in Chelsea.	У нее были томные, но легко загоравшиеся красивые черные глаза, узкое лицо, аскетическое и чувственное в одно и то же время, кожа - как пожелтевшая слоновая кость, о которой под влиянием Берн-Джонса мечтали все молодые женщины, причастные к искусству.
Foinet seemed in a pleasant mood; he did not say much to her, but with quick, determined strokes of her charcoal pointed out her errors.	Фуане, казалось, был благодушно настроен: он почти ничего не сказал, но, взяв уголь, быстрыми и уверенными штрихами показал мисс Чэлис ее ошибки.
Miss Chalice beamed with pleasure when he rose.	Когда он поднялся со стула, англичанка сияла от удовольствия.
He came to Clutton, and by this time Philip was nervous too but Mrs. Otter had promised to make things easy for him.	Фуане подошел к Клаттону; тут стал нервничать и Филип, хотя миссис Оттер и пообещала его выручить.
Foinet stood for a moment in front of Clutton's work, biting his thumb silently, then absent-mindedly spat out upon the canvas the little piece of skin which he had bitten off.	Фуане постоял секунду перед мольбертом Клаттона, молча покусывая большой палец, а потом рассеянно сплюнул за холст откушенный кусочек ногтя.
"That's a fine line," he said at last, indicating with his thumb what pleased him. "You're beginning to learn to draw."	- Хорошая линия,- сказал он наконец, тыча большим пальцем в то, что ему понравилось.- Вы начинаете понимать, что такое рисунок.
Clutton did not answer, but looked at the master with his usual air of sardonic indifference to the world's opinion.	Клаттон не ответил и посмотрел на мэтра со своим обычным безразличием к чужому мнению.
"I'm beginning to think you have at least a trace of talent."	- У вас, пожалуй, есть крупицы таланта.
Mrs. Otter, who did not like Clutton, pursed her lips.	Миссис Оттер, недолюбливавшая Клаттона, надула губы.