Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It was part of the paraphernalia of the art-student in Paris.	Любовница - непременная принадлежность жизни всякого начинающего художника в Париже.
It gave consideration in the eyes of one's fellows.	Человека, у которого есть любовница, уважают его собратья.
It was something to boast about.	Ею можно хвастаться.
But the difficulty was that they had scarcely enough money to keep themselves, and though they argued that French-women were so clever it cost no more to keep two then one, they found it difficult to meet young women who were willing to take that view of the circumstances.	Но трудность состояла в том, что у них едва хватало денег, чтобы прокормиться самим, и, хотя они себя и убеждали, что француженки очень практичны и вдвоем дешевле жить, чем одному, им нелегко было встретить молодую женщину, которая разделяла бы их взгляды на этот вопрос.
They had to content themselves for the most part with envying and abusing the ladies who received protection from painters of more settled respectability than their own.	Им оставалось только завидовать другим или злословить по поводу дам, которых содержали более обеспеченные художники.
It was extraordinary how difficult these things were in Paris.	Трудно поверить, как сложно найти в Париже любовницу.
Lawson would become acquainted with some young thing and make an appointment; for twenty-four hours he would be all in a flutter and describe the charmer at length to everyone he met; but she never by any chance turned up at the time fixed.	Лоусон, бывало, познакомится с какой-нибудь юной девой и назначит ей свидание; целые сутки он не находит себе места и описывает очаровательницу каждому встречному; однако та и не подумает явиться в назначенное время.
He would come to Gravier's very late, ill-tempered, and exclaim:	Лоусон приходил к "Гравье" поздно, в дурном настроении и всякий раз восклицал:
"Confound it, another rabbit!	- Ах, будь она проклята, и эта надула!
I don't know why it is they don't like me.	Не понимаю, чем только я им не нравлюсь.
I suppose it's because I don't speak French well, or my red hair.	Наверно, плохо говорю по-французски, а может, потому, что я рыжий.
It's too sickening to have spent over a year in Paris without getting hold of anyone."	Черт знает что! Прожить больше года в Париже и не подцепить ни одной девицы.
"You don't go the right way to work," said Flanagan.	- Ты, верно, не знаешь, чем их взять,- говорил ему Фланаган.
He had a long and enviable list of triumphs to narrate, and though they took leave not to believe all he said, evidence forced them to acknowledge that he did not altogether lie.	У него самого был длинный и завидный донжуанский список, и, хотя они не верили всему, что он рассказывает, факты говорили, что он не слишком врет.
But he sought no permanent arrangement.	Впрочем, Фланаган не искал постоянных связей.
He only had two years in Paris: he had persuaded his people to let him come and study art instead of going to college; but at the end of that period he was to return to Seattle and go into his father's business.	Ему предстояло пробыть в Париже всего два года; он уговорил родных разрешить ему приехать сюда поучиться живописи, вместо того чтобы поступить в университет, но через два года ему нужно будет вернуться в Сиэтл и войти в дело отца.
He had made up his mind to get as much fun as possible into the time, and demanded variety rather than duration in his love affairs.	И, решив поразвлечься это время вовсю, он искал в любви разнообразия, а не постоянства.

"I don't know how you get hold of them," said Lawson furiously.	- Не пойму, как ты умудряешься их обкрутить,- со злостью говорил Лоусон.
"There's no difficulty about that, sonny," answered Flanagan. "You just go right in.	- Да это же совсем нетрудно, сынок,- отвечал Фланаган.- Надо только идти прямо к цели.
The difficulty is to get rid of them.	Куда труднее от них избавиться.
That's where you want tact."	Вот где нужен такт.
Philip was too much occupied with his work, the books he was reading, the plays he saw, the conversation he listened to, to trouble himself with the desire for female society.	Филип был слишком поглощен учением, книгами, которые читал, спектаклями, которые видел, разговорами, которые слушал, чтобы вздыхать о женском обществе.
He thought there would be plenty of time for that when he could speak French more glibly.	Ему казалось, что это от него никуда не уйдет и позже, когда он научится свободнее объясняться по-французски.
It was more than a year now since he had seen Miss Wilkinson, and during his first weeks in Paris he had been too busy to answer a letter she had written to him just before he left Blackstable.	Прошло уже больше года с тех пор, как они расстались с мисс Уилкинсон, и в первые недели своего пребывания в Париже Филип был так занят, что не ответил на письмо, полученное от нее перед отъездом из Блэкстебла.
When another came, knowing it would be full of reproaches and not being just then in the mood for them, he put it aside, intending to open it later; but he forgot and did not run across it till a month afterwards, when he was turning out a drawer to find some socks that had no holes in them.	Когда пришло другое письмо, он, зная, что оно полно попреков - а ему в то время не хотелось их выслушивать,- отложил его, собираясь распечатать попозже, но совсем забыл и случайно наткнулся на него спустя целый месяц, когда шарил в ящике, разыскивая целые носки.
He looked at the unopened letter with dismay.	Филип смотрел на нераспечатанное письмо с ужасом.
He was afraid that Miss Wilkinson had suffered a good deal, and it made him feel a brute; but she had probably got over the suffering by now, at all events the worst of it.	Он боялся, что заставил страдать мисс Уилкинсон, и чувствовал себя скотиной; однако теперь ее горе, наверно, прошло или, во всяком случае, притупилось.
It suggested itself to him that women were often very emphatic in their expressions. These did not mean so much as when men used them.	Женщины любят преувеличенно выражать свои чувства, слова у них отнюдь не обозначают того же, что у мужчин.
He had quite made up his mind that nothing would induce him ever to see her again.	Филип твердо решил, что ничто не заставит его встретиться с ней снова.
He had not written for so long that it seemed hardly worth while to write now.	Он так долго ей не писал, что вряд ли стоило отвечать теперь.
He made up his mind not to read the letter.	Он не стал читать ее письма.
"I daresay she won't write again," he said to himself. "She can't help seeing the thing's over.	"Надеюсь, она не будет больше мне писать,-сказал он себе.- Она поймет, что все кончено.
After all, she was old enough to be my mother; she ought to have known better."	Как-никак, а по летам она годится мне в матери, надо было думать, на что она идет".
For an hour or two he felt a little uncomfortable.	Часа два он испытывал легкие угрызения совести.
His attitude was obviously the right one, but he could not help a feeling of dissatisfaction with the whole business.	Его решение было, конечно, правильным, но что-то помимо воли продолжало его тревожить.

Miss Wilkinson, however, did not write again; nor did she, as he absurdly feared, suddenly appear in Paris to make him ridiculous before his friends.	Однако мисс Уилкинсон и в самом деле больше ему не писала; не оправдала она также его нелепых страхов и не свалилась в Париж как снег на голову, чтобы сделать его посмешищем в глазах друзей.
In a little while he clean forgot her.	Прошло еще немного времени, и он совсем о ней позабыл.
Meanwhile he definitely forsook his old gods.	Отрекся он и от своих прежних богов.
The amazement with which at first he had looked upon the works of the impressionists, changed to admiration; and presently he found himself talking as emphatically as the rest on the merits of Manet, Monet, and Degas.	Изумление, с которым он вначале смотрел на картины импрессионистов, перешло в восторг, и вскоре он заговорил с таким же жаром, как и остальные, о достоинствах Мане, Моне и Дега.
He bought a photograph of a drawing by Ingres of the Odalisque and a photograph of the Olympia.	Он купил фотографию этюда Энгра к "Одалиске" и репродукцию "Олимпии".
They were pinned side by side over his washing-stand so that he could contemplate their beauty while he shaved.	И то и другое было пришпилено рядом над умывальником, чтобы, бреясь, он мог любоваться красотой обеих картин.
He knew now quite positively that there had been no painting of landscape before Monet; and he felt a real thrill when he stood in front of Rembrandt's Disciples at Emmaus or Velasquez' Lady with the Flea-bitten Nose.	Теперь он знал определенно, что до Моне не умели рисовать пейзажа, и стоял с искренним восторгом перед "Учениками в Эммаусе" Рембрандта или "Дамой, укушенной блохою в нос" Веласкеса.
That was not her real name, but by that she was distinguished at Gravier's to emphasise the picture's beauty notwithstanding the somewhat revolting peculiarity of the sitter's appearance.	В действительности картина называлась иначе, но так прозвали ее у "Гравье", чтобы подчеркнуть ее прелесть, несмотря на чуть-чуть отталкивающую внешность той, с кого писался портрет.
With Ruskin, Burne-Jones, and Watts, he had put aside his bowler hat and the neat blue tie with white spots which he had worn on coming to Paris; and now disported himself in a soft, broad-brimmed hat, a flowing black cravat, and a cape of romantic cut.	Вместе с Рескином, Берн-Джонсом и Уоттсом Филип распрощался со своими котелком и аккуратным синим галстуком в горошек, в котором приехал в Париж; теперь он расхаживал в мягкой широкополой шляпе, повязывал шею черным бантом и накидывал на плечи плащ романтического покроя.
He walked along the Boulevard du Montparnasse as though he had known it all his life, and by virtuous perseverance he had learnt to drink absinthe without distaste.	Филип разгуливал по бульвару Монпарнас, словно провел на нем всю жизнь, и прилежно обучался пить абсент.
He was letting his hair grow, and it was only because Nature is unkind and has no regard for the immortal longings of youth that he did not attempt a beard.	Он отращивал длинные волосы, и только злодейка природа, глухая к извечным стремлениям юности, мешала ему отпустить бороду.
XLV	ГЛАВА 45
Philip soon realised that the spirit which informed his friends was Cronshaw's.	Филип скоро понял, что для всех его друзей Кроншоу был настоящим оракулом.
It was from him that Lawson got his paradoxes; and even Clutton, who strained after individuality, expressed himself in the terms he had insensibly acquired from the older man.	От него Лоусон заимствовал свои парадоксы, и даже гонявшийся за оригинальностью Клаттон невольно подражал ему в разговоре.