Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том четвертый

– Да, на случай, если полиция перережет телефонные провода, – Иосиф согласился:

– Непременно перережет, – он утвердительно добавил:

– Саламе здесь не появился. Он связывается с вами по рации и раздает свои благословения, так? – Брунс кивнул:

– Он и Ритберг, – голубые глаза Иосифа блеснули холодом, – лимузин Штрайблей подорвали, чтобы отвлечь внимание полиции, – Иосиф пробормотал:

– Я так и думал. Лимузин минировал ты, – он внезапно коснулся плеча Брунса, – верно? – парень покусал губы.

– У меня были ключи от машины. Но я не выставлял часовой механизм, этим занимался Саламе, – Иосиф мягко сказал:

– Я все понимаю. Ты все равно рано или поздно убил бы Штрайбля, из-за Магдалены. Ты стрелял в израильтян? – Иоганн смертно побледнел.

– Нет, – Иосиф верил парню, – я никогда бы такого не сделал. Меня не было в квартире, когда это произошло, я обыскивал балконы, – стрелка на хронометре Иосифа неумолимо двигалась к следующей отметке циферблата.

– Хорошо, – сказал майор Кардозо, – Ритберг планирует выступление леваков? Где они с Саламе засели? – Иоганн вздохнул:

– Ритберг хочет восстановить былое величие Германии, как он выражается, – Иосиф вполголоса выругался, – они готовили акцию на пригородной квартире, но я уверен, что сейчас они перебрались в другое место, – Иосиф потребовал:

– Все равно дай адрес и запоминай еще один, – Брунс подался вперед, – отправляйся в Грюнвальд и забирай Хайди, – Иоганн шепнул:

– Я знал, где она, но не мог… – Иосиф подтолкнул его к балкону.

– Теперь можешь. Ноги в руки. Эта шваль немедленно сообщит Саламе, что ты пропал. Тебе надо оказаться в пригороде быстрее, чем он сообразит, что происходит. Хотя, – полковник помолчал, – тебя привели на смерть, они тебе не доверяют. Они, наверняка, считают тебя работником немецкой контрразведки…

В раскрытой двери балкона разгоралась полоска рассвета. Иосиф добавил:

– В Грюнвальде сейчас наши друзья, – он ожидал, что кузены направились именно туда, – они тебе помогут, – Брунс внезапно пожал ему руку:

– Спасибо, но почему ты сам туда не едешь? – Иосиф хмыкнул:

– Мне надо арестовать тебя и Хайди, чего я делать не собираюсь. Как можно быстрее покиньте Германию, здесь рядом Зальцбург. Ваши паспорта, думаю, в порядке, мы вас найдем, – Брунс замер:

– Найдете и убьете… – Иосиф отозвался:

– Совсем дурак. Спускайся с балкона, – к ограждению привязали скрученную из простыней веревку, – я за тобой, – он запомнил адрес квартиры, где обосновались палестинцы, клички террористов и предполагаемый план акции.

– Можно было и не расспрашивать Брунса, – понял Иосиф, – план известный, они потребуют освобождения так называемых политических заключенных и заправленный самолет, – Брунс еще топтался на балконе.

– Альбатрос, – раздался с порога юношеский голос, – ты здесь? Что случилось, Исса беспокоится…

Иоганн вспомнил улыбку Мохаммеда:

– Когда все закончится, приезжай ко мне в Египет. Я открою маленький отель. Настанет мирная жизнь, у меня будет лучший ресторан на Красном море…

На беретте Иосифа имелся глушитель. Мохаммед не успел достать оружие. Пуля вошла в глаз парня, кровь брызнула на дешевые обои прихожей.

– Минус один, – Иосиф вышел на балкон, – а теперь нам действительно надо поторопиться, Альбатрос.

В потрепанном пежо пахло табачным дымом и крепко заваренным кофе. Надя устало потерла глаза.

– Пять утра, – девушка зевнула, – пора ехать в наши гостиницы и отсыпаться. Здесь все тихо, – предместье окутала предрассветная тьма, – ничего сегодня не произойдет…

Сначала они с Пьером загнали машину на небольшую стоянку рядом с мостом через Изар. Едва выключив двигатель, инспектор помотал головой.

– Нет, погоди. Отсюда не виден вход на виллу, мы можем пропустить гостей…

Пежо перекочевал на сонную улочку, с увитыми плющом каменными оградами. Особняк Саламе располагался на углу. Над коваными воротами горел фонарь.

– На первом этаже тоже светло, – заметила Надя, – кажется, работает телевизор, – Пьер пошарил в бардачке.

– Во время наружного наблюдения курить нельзя, – он кинул Наде сигареты, – однако вряд ли охранники нас заметят, – инспектор ловко втиснул пежо в ряд припаркованных у поребрика машин.

– У владельцев здешних особняков слишком большой автомобильный парк, – хмыкнул Пьер, – их мерседесы не помещаются в гаражи, – инспектор надеялся, что пежо не бросится в глаза.

– Хотя в такой темноте вряд ли кто-то будет рассматривать машины, – сказал он Наде, – посидим до рассвета и снимемся с места, – свет на втором этаже погас в полночь.

– Хайди пошла спать, – поняла Надя, – только бы у них все сложилось, пожалуйста, – в разговоре с ней Хайди упомянула, что охранники виллы меняются каждый день.

– Обычно они приезжают к завтраку, – вспомнила Надя, – после семи утра. Может быть, стоит их дождаться… – Пьер с ней согласился.

– Жаль, что нельзя позвонить Иосифу, – добавил он, – когда ученые придумают переносные телефоны, как в фантастике?

Телефонная будка торчала рядом с деревянным павильоном трамвайной остановки, однако они решили не покидать машину.

– Принимая во внимание один пистолет на двоих, лучше не рисковать, – мрачно сказал Пьер, – хорошо, что ствол легальный. Я теперь сотрудник Интерпола и имею право носить оружие не только во Франции, – Надя присвистнула.

– Ты не говорил, что получил новую должность, – Пьер отмахнулся.

– Пока это больше формальность. Интерпол создает новый отдел по борьбе с преступлениями в сфере искусства. Впереди много работы, – он повертел беретту, – в частности, я должен вернуть семье украденные проклятым Максимилианом холсты…

С гибелью Штрайбля путь к шедеврам, по мнению Пьера, осложнялся.

– Поговорим о работе, чтобы не заснуть, – сказал он Наде, – послушай, как работают серые дилеры. Ты хочешь открыть свою галерею, тебе это пригодится, – Пьер рассказал ей о заказных кражах из музеев и частных коллекций.

– Потом работы уходят на закрытые аукционы, – он вытряхнул последние капли из термоса с кофе, – вроде того, где Генрик купил этюд Ренуара и где я нашел ворованного из нашей квартиры Марке, – Надя заметила:

– То есть у тебя пока три картины, включая этюд к «Сороке», – Пьер невесело кивнул:

– Три из тридцати. Но у дедушки Теодора один Кандинский, ему пока повезло меньше. И надо найти…

Пьер оборвал себя. Он не хотел обсуждать набросок Ван Эйка, обнаруженный его отцом в музее Прадо.

– Тетя Марта видела рисунок, – в который раз повторил себе Пьер, – мне надо отыскать его не только в память о папе, но и для всего человечества, – Надя задумалась:

– Я уверена, что, кроме Штрайбля, есть и другие нечистоплотные адвокаты. О покойниках не говорят плохо, но его смерть избавила человечество от еще одного мерзавца. Краузе тоже адво… – Надя велела себе замолчать. Кузен не переносил упоминаний о депутате Бундестага.