Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Philip's ideas of the life of medical students, like those of the public at large, were founded on the pictures which Charles Dickens drew in the middle of the nineteenth century.	Представления Филипа о жизни студентов-медиков, как и представления о них широкой публики, основывались на описаниях Чарлза Диккенса, относившихся к середине девятнадцатого века.
He soon discovered that Bob Sawyer, if he ever existed, was no longer at all like the medical student of the present.	Но Филип вскоре обнаружил, что если Боб Сойер и существовал, он вовсе не походил на современных студентов.
It is a mixed lot which enters upon the medical profession, and naturally there are some who are lazy and reckless.	Медицинская профессия привлекает самых разных людей; естественно, что среди них есть ленивые и ветреные.
They think it is an easy life, idle away a couple of years; and then, because their funds come to an end or because angry parents refuse any longer to support them, drift away from the hospital.	Они воображают, что их ждет легкая жизнь, года два бездельничают, а потом, когда деньги приходят к концу и разгневанные родители отказываются их содержать, бросают институт.
Others find the examinations too hard for them; one failure after another robs them of their nerve; and, panic-stricken, they forget as soon as they come into the forbidding buildings of the Conjoint Board the knowledge which before they had so pat.	Другие не могут выдержать экзаменов: провалившись несколько раз, они забывают и то, что знали назубок, как только вступают в грозный экзаменационный зал.
They remain year after year, objects of good-humoured scorn to younger men: some of them crawl through the examination of the Apothecaries Hall; others become non-qualified assistants, a precarious position in which they are at the mercy of their employer; their lot is poverty, drunkenness, and Heaven only knows their end.	Из года в год они остаются на одном и том же курсе и превращаются в мишень для добродушных насмешек молодежи; некоторым из них в конце концов удается проскочить через экзамен по фармакологии и стать фармацевтами, другие работают ассистентами без диплома -ненадежное положение, при котором всецело зависишь от милости нанимателя; удел этих неудачников - нищета, пьянство и смерть под забором.
But for the most part medical students are industrious young men of the middle-class with a sufficient allowance to live in the respectable fashion they have been used to; many are the sons of doctors who have already something of the professional manner; their career is mapped out: as soon as they are qualified they propose to apply for a hospital appointment, after holding which (and perhaps a trip to the Far East as a ship's doctor), they will join their father and spend the rest of their days in a country practice.	Но в большинстве своем студенты-медики -трудолюбивый народ; это главным образом выходцы из среднего сословия, которые обладают кое-каким достатком и могут жить прилично. Многие из них - сыновья врачей и уже приобрели профессиональные навыки; их карьера предопределена: получив диплом, они рассчитывают остаться при больнице, после чего (а иной раз еще и съездив на Дальний Восток корабельным врачом) будут работать с отцом и проведут всю жизнь, практикуя где-нибудь в деревне.
One or two are marked out as exceptionally brilliant: they will take the various prizes and scholarships which are open each year to the deserving, get one appointment after another at the hospital, go on the staff, take a consulting-room in Harley Street, and, specialising in one subject or another, become prosperous, eminent, and titled.	Человека два на курсе обладают блестящими способностями: им достанутся награды и стипендии, они пройдут ординатуру в больнице и получат в ней должность, потом заведут кабинет на Гарлей-стрит[*86] и, специализируясь в той или иной области, приобретут капитал, имя и титул.

The medical profession is the only one which a man may enter at any age with some chance of making a living.	Профессия врача - единственная, которой можно начать заниматься в любом возрасте, не теряя надежды, что обеспечишь себе средства к существованию.
Among the men of Philip's year were three or four who were past their first youth: one had been in the Navy, from which according to report he had been dismissed for drunkenness; he was a man of thirty, with a red face, a brusque manner, and a loud voice.	Среди однокурсников Филипа трое или четверо уже вышли из юношеского возраста. Один из них отслужил во флоте, откуда, по слухам, его уволили за пьянство; это был краснолицый мужчина лет тридцати, с грубыми манерами и зычным голосом.
Another was a married man with two children, who had lost money through a defaulting solicitor; he had a bowed look as if the world were too much for him; he went about his work silently, and it was plain that he found it difficult at his age to commit facts to memory. His mind worked slowly.	Другой - человек женатый, отец двух детей, потерял состояние из-за банкротства своего поверенного; вид у него был убитый, словно весь свет ему опостылел; работал он сосредоточенно -в его возрасте запоминать трудно, да и соображал он туго.
His effort at application was painful to see.	Тягостно было смотреть, как он выбивается из сил.
Philip made himself at home in his tiny rooms.	В своих комнатушках Филип устроился по-домашнему.
He arranged his books and hung on the walls such pictures and sketches as he possessed.	Он расставил книги, развесил картины и рисунки.
Above him, on the drawing-room floor, lived a fifth-year man called Griffiths; but Philip saw little of him, partly because he was occupied chiefly in the wards and partly because he had been to Oxford.	Над ним жил студент пятого курса по фамилии Гриффитс, но Филип редко его встречал: тот почти все время проводил в больнице, где проходил практику, и, кроме того, учился в Оксфорде, а студенты, окончившие университет, держались особняком.
Such of the students as had been to a university kept a good deal together: they used a variety of means natural to the young in order to impress upon the less fortunate a proper sense of their inferiority; the rest of the students found their Olympian serenity rather hard to bear.	Они не упускали случая, как и водится среди молодежи, унизить своих менее удачливых коллег, а тех раздражало их олимпийское величие.
Griffiths was a tall fellow, with a quantity of curly red hair and blue eyes, a white skin and a very red mouth; he was one of those fortunate people whom everybody liked, for he had high spirits and a constant gaiety.	Гриффитс был высокий юноша с копной вьющихся рыжих волос, синими глазами, очень белой кожей и ярко-красными губами. Неизменно благодушный и веселый, Гриффитс был из тех счастливчиков, которые всем нравятся.
He strummed a little on the piano and sang comic songs with gusto; and evening after evening, while Philip was reading in his solitary room, he heard the shouts and the uproarious laughter of Griffiths' friends above him. He thought of those delightful evenings in Paris when they would sit in the studio, Lawson and he, Flanagan and Clutton, and talk of art and morals, the love-affairs of the present, and the fame of the future.	Он немножко бренчал на рояле и лихо пел куплеты; каждый вечер, в одиночестве читая у себя в комнате, Филип слышал доносившиеся сверху крики и взрывы хохота приятелей Гриффитса и вспоминал Париж, чудесные вечера у себя в мастерской, когда они - Лоусон, он, Фланаган и Клаттон - спорили об искусстве, о морали, о вчерашних похождениях и о славе, которая придет к ним завтра.
He felt sick at heart.	На сердце у Филипа было тяжело.

He found that it was easy to make a heroic gesture, but hard to abide by its results.	Оказалось, что куда легче сделать героический жест, чем терпеть его последствия.
The worst of it was that the work seemed to him very tedious.	Самое худшее заключалось в том, что занятия медициной казались ему совсем неинтересными.
He had got out of the habit of being asked questions by demonstrators.	Он давно отвык отвечать на вопросы преподавателя.
His attention wandered at lectures.	Лекции он слушал невнимательно.
Anatomy was a dreary science, a mere matter of learning by heart an enormous number of facts; dissection bored him; he did not see the use of dissecting out laboriously nerves and arteries when with much less trouble you could see in the diagrams of a book or in the specimens of the pathological museum exactly where they were.	Анатомия была скучнейшим предметом - все сводилось к тому, чтобы вызубрить огромное количество всяких сведений; вскрытия нагоняли на него тоску; какая бессмыслица тщательно выделять нервы и артерии - куда проще найти их в учебнике или посмотреть препараты в музее.
He made friends by chance, but not intimate friends, for he seemed to have nothing in particular to say to his companions.	Он заводил случайные знакомства, но друзей не имел: ему нечего было рассказать своим собеседникам.
When he tried to interest himself in their concerns, he felt that they found him patronising.	Когда же он пробовал поинтересоваться их делами, его тон казался им покровительственным.
He was not of those who can talk of what moves them without caring whether it bores or not the people they talk to.	Он не умел, как другие, разговаривать о том, что его волновало, ничуть не заботясь, интересно ли это собеседнику.
One man, hearing that he had studied art in Paris, and fancying himself on his taste, tried to discuss art with him; but Philip was impatient of views which did not agree with his own; and, finding quickly that the other's ideas were conventional, grew monosyllabic.	Один из студентов, считавший себя тонким ценителем искусства, узнал, что Филип учился в Париже живописи, и попытался завязать о ней разговор, но Филип был нетерпим к чужим мнениям и, сразу же поняв, что собеседник придерживался общепринятых взглядов, стал отвечать односложно.
Philip desired popularity but could bring himself to make no advances to others.	Филипу хотелось нравиться людям, но он не мог себя заставить быть предупредительным.
A fear of rebuff prevented him from affability, and he concealed his shyness, which was still intense, under a frigid taciturnity.	Боясь показаться навязчивым, он не позволял себе заговаривать первым и скрывал свою мучительную застенчивость под маской замкнутости.
He was going through the same experience as he had done at school, but here the freedom of the medical students' life made it possible for him to live a good deal by himself.	Повторялось то же, что он пережил в школе; но теперь вольное житье студента-медика давало ему возможность чаще оставаться одному.
It was through no effort of his that he became friendly with Dunsford, the fresh-complexioned, heavy lad whose acquaintance he had made at the beginning of the session.	С Дансфордом он подружился без особого труда; это был тот румяный плотный парень, с которым он познакомился в начале семестра.
Dunsford attached himself to Philip merely because he was the first person he had known at St. Luke's.	Дансфорд привязался к Филипу просто потому, что тот был первым, с кем он заговорил в больнице св. Луки.