Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He shook hands with her.	Он простился с ней за руку.
Through the curtains he watched her jump into a four-wheeler that stood at the door.	Сквозь занавеску он увидел, как она вскочила в карету, ожидавшую ее у подъезда.
It rolled away.	Экипаж отъехал.
Then he threw himself on his bed and hid his face in his hands.	Тогда Филип бросился на кровать и закрыл лицо руками.
He felt tears coming to his eyes, and he was angry with himself; he clenched his hands and screwed up his body to prevent them; but he could not; and great painful sobs were forced from him.	Он чувствовал, как к глазам его подступают слезы, и злился на себя; он крепко стиснул руки и весь сжался, чтобы не заплакать, но ничего не помогло: из горла вырывались громкие, неутешные рыдания.
He got up at last, exhausted and ashamed, and washed his face.	Наконец он встал, обессиленный, больной от стыда, и умыл лицо.
He mixed himself a strong whiskey and soda.	Он приготовил крепкую смесь виски с содовой.
It made him feel a little better.	Выпив, он почувствовал себя немножко лучше.
Then he caught sight of the tickets to Paris, which were on the chimney-piece, and, seizing them, with an impulse of rage he flung them in the fire.	Но тут на глаза ему попались лежавшие на камине билеты в Париж, и в приступе ярости он швырнул их в огонь.
He knew he could have got the money back on them, but it relieved him to destroy them.	Филип знал, что мог бы получить за них деньги обратно, но сжег их, и ему стало чуточку легче.
Then he went out in search of someone to be with.	Потом, убегая от одиночества, он вышел из дома.
The club was empty.	В клубе было пусто.
He felt he would go mad unless he found someone to talk to; but Lawson was abroad; he went on to Hayward's rooms: the maid who opened the door told him that he had gone down to Brighton for the week-end.	Он чувствовал, что сойдет с ума, если не встретит человека, с которым можно поговорить, но Лоусон был за границей; Филип пошел к Хейуорду, однако горничная, открывшая ему дверь, сообщила, что хозяин уехал на воскресный день в Брайтон.
Then Philip went to a gallery and found it was just closing.	Тогда Филип отправился в Британский музей - его как раз закрывали.
He did not know what to do.	Филип не знал, что делать.
He was distracted.	Мысли у него путались.
And he thought of Griffiths and Mildred going to Oxford, sitting opposite one another in the train, happy.	Он видел перед собой Гриффитса и Милдред по дороге в Оксфорд, сидящих друг против друга в поезде, счастливых...
He went back to his rooms, but they filled him with horror, he had been so wretched in them; he tried once more to read Burton's book, but, as he read, he told himself again and again what a fool he had been; it was he who had made the suggestion that they should go away, he had offered the money, he had forced it upon them; he might have known what would happen when he introduced Griffiths to Mildred; his own vehement passion was enough to arouse the other's desire.	Он вернулся домой; комната казалась ему застенком - столько он перенес в ней страданий; Филип снова принялся за книгу Бэртона, но, вместо того чтобы читать, без конца твердил себе: "Дурак, ведь ты сам предложил им уехать, ты сам дал им денег; ты просто навязал им эти деньги; ты должен был предвидеть то, что случится, знакомя Гриффитса с Милдред: твоя собственная неуемная страсть не могла не пробудить желания и в другом".

By this time they had reached Oxford.	Вот они подъезжают к Оксфорду.
They would put up in one of the lodging-houses in John Street; Philip had never been to Oxford, but Griffiths had talked to him about it so much that he knew exactly where they would go; and they would dine at the Clarendon: Griffiths had been in the habit of dining there when he went on the spree.	Они остановятся в каких-нибудь номерах на Джон-стрит; Филип никогда не бывал в Оксфорде, но Гриффитс столько о нем рассказывал, что Филип точно знал, куда они отправятся; ужинать они будут в "Кларендоне" -Гриффитс всегда там ужинал, когда ездил покутить в Оксфорд.
Philip got himself something to eat in a restaurant near Charing Cross; he had made up his mind to go to a play, and afterwards he fought his way into the pit of a theatre at which one of Oscar Wilde's pieces was being performed.	Филип зашел в ресторанчик возле Чэринг-кросс и заказал какую-то еду; он решил сходить в театр и, поужинав, пробился через толпу на галерку. Играли пьесу Оскара Уайльда.
He wondered if Mildred and Griffiths would go to a play that evening: they must kill the evening somehow; they were too stupid, both of them to content themselves with conversation: he got a fierce delight in reminding himself of the vulgarity of their minds which suited them so exactly to one another.	Он думал о том, пойдут ли сегодня в театр Милдред с Гриффитсом - ведь им тоже надо как-то убить вечер; оба они слишком глупы, чтобы довольствоваться обществом друг друга; Филипу доставляло злобную радость всякое напоминание о том, какой у них пошлый ум,- ведь это их и роднит.
He watched the play with an abstracted mind, trying to give himself gaiety by drinking whiskey in each interval; he was unused to alcohol, and it affected him quickly, but his drunkenness was savage and morose.	Он рассеянно смотрел на сцену и, стараясь развеселиться, глотал в антрактах виски; к алкоголю он был непривычен и быстро захмелел, однако опьянение его было злым и мрачным.
When the play was over he had another drink.	Когда представление кончилось, он выпил еще.
He could not go to bed, he knew he would not sleep, and he dreaded the pictures which his vivid imagination would place before him.	Домой идти не хотелось - спать он все равно бы не смог: перед глазами будут стоять отвратительные картины, подсказанные воображением.
He tried not to think of them.	Он старался об этом не думать.
He knew he had drunk too much.	Он знал, что слишком много выпил.
Now he was seized with a desire to do horrible, sordid things; he wanted to roll himself in gutters; his whole being yearned for beastliness; he wanted to grovel.	Его томило желание сделать что-нибудь гадкое, отвратительное - хотелось вываляться в сточной канаве; все его существо было охвачено каким-то животным порывом, ему нужно было дойти до самого крайнего унижения.
He walked up Piccadilly, dragging his club-foot, sombrely drunk, with rage and misery clawing at his heart.	Филип пошел по Пикадилли, волоча хромую ногу, мрачный, пьяный, сердце его раздиралось от ярости и боли.
He was stopped by a painted harlot, who put her hand on his arm; he pushed her violently away with brutal words.	К нему пристала размалеванная проститутка; она взяла его под руку, но он, грубо выругавшись, в бешенстве оттолкнул ее прочь.
He walked on a few steps and then stopped.	Пройдя несколько шагов, он остановился.
She would do as well as another.	На худой конец сойдет и эта.
He was sorry he had spoken so roughly to her.	Он пожалел, что так с нею обошелся.
He went up to her.	Он вернулся.
"I say," he began.	- Послушайте,- начал он.

"Go to hell," she said.	- Иди к черту.
Philip laughed.	Филип засмеялся.
"I merely wanted to ask if you'd do me the honour of supping with me tonight."	- Я хотел вас спросить, не окажете ли вы мне честь и не поужинаете ли сегодня со мной?
She looked at him with amazement, and hesitated for a while.	Она недоверчиво на него взглянула и ничего не ответила.
She saw he was drunk.	Она видела, что он пьян.
"I don't mind."	- Ну что ж, пожалуй.
He was amused that she should use a phrase he had heard so often on Mildred's lips.	Его позабавило, что она сказала это совсем как Милдред.
He took her to one of the restaurants he had been in the habit of going to with Mildred.	Он повел ее в один из ресторанов, куда они обычно ходили с Милдред.
He noticed as they walked along that she looked down at his limb.	Филип заметил, что, когда они шли, она поглядывала на его ногу.
"I've got a club-foot," he said. "Have you any objection?"	- У меня хромая нога,- сказал он.- Надеюсь, вы не возражаете?
"You are a cure," she laughed.	- Ну и чудак,- захохотала она.
When he got home his bones were aching, and in his head there was a hammering that made him nearly scream.	Когда он добрался домой, у него ломило все кости, а в голове точно молотки стучали, он с трудом сдерживался, чтобы не кричать.
He took another whiskey and soda to steady himself, and going to bed sank into a dreamless sleep till mid-day.	Он выпил еще виски с содовой и, свалившись на кровать, проспал беспробудным сном до полудня.
LXXVIII	ГЛАВА 78
At last Monday came, and Philip thought his long torture was over.	Наконец настал понедельник, и Филип решил, что его долгая пытка кончена.
Looking out the trains he found that the latest by which Griffiths could reach home that night left Oxford soon after one, and he supposed that Mildred would take one which started a few minutes later to bring her to London.	Поглядев расписание, он выяснил, что последний поезд, с каким Гриффитс мог к ночи добраться до дома, уходит из Оксфорда в час с небольшим и, стало быть, Милдред выедет в Лондон на несколько минут позже.
His desire was to go and meet it, but he thought Mildred would like to be left alone for a day; perhaps she would drop him a line in the evening to say she was back, and if not he would call at her lodgings next morning: his spirit was cowed.	Ему хотелось ее встретить, но потом он подумал, что Милдред предпочтет побыть в этот день одна; может быть, вечером она пришлет ему записочку, а если нет, он зайдет к ней домой завтра утром; дух его был укрощен.
He felt a bitter hatred for Griffiths, but for Mildred, notwithstanding all that had passed, only a heart-rending desire.	К Гриффитсу он испытывал жгучую ненависть, а Милдред, несмотря на все, что произошло, желал по-прежнему, с щемящей душу силой.
He was glad now that Hayward was not in London on Saturday afternoon when, distraught, he went in search of human comfort: he could not have prevented himself from telling him everything, and Hayward would have been astonished at his weakness.	Теперь он был рад, что не застал в субботу Хейуорда: ополоумев от горя и бросившись к нему искать утешения, он не смог бы удержаться и все бы ему рассказал, а Хейуорд пришел бы в негодование от его слабости.