Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He remembered with an amused shrug of the shoulders his life in Paris, absorbed in colour, tone, values, Heaven knows what, with the aim of producing beautiful things: the directness of contact with men and women gave a thrill of power which he had never known.	Он вспоминал с улыбкой свою парижскую жизнь, полную забот о цвете, оттенке, соразмерностях и еще бог весть о чем, необходимом для того, чтобы создавать прекрасные произведения: прямое столкновение с людьми давало ему волнующее ощущение власти над ними, которого он прежде не знал.
He found an endless excitement in looking at their faces and hearing them speak; they came in each with his peculiarity, some shuffling uncouthly, some with a little trip, others with heavy, slow tread, some shyly.	Ему никогда не надоедало всматриваться в их лица, слушать их говор; они входили сюда каждый по-своему: один - неуклюже волоча ноги, другой - пританцовывая, третий - медленно и тяжело топая, четвертый - на цыпочках от смущения.
Often you could guess their trades by the look of them.	Часто по их виду можно было угадать, чем они занимаются.
You learnt in what way to put your questions so that they should be understood, you discovered on what subjects nearly all lied, and by what inquiries you could extort the truth notwithstanding.	Вы учились задавать вопросы так, чтобы вас понимали, постепенно узнавали, на какие из них вам почти всегда отвечают неправду и каким образом вы все-таки можете установить истину.
You saw the different way people took the same things.	Вы замечали, как по-разному воспринимают люди одно и то же известие.
The diagnosis of dangerous illness would be accepted by one with a laugh and a joke, by another with dumb despair.	Опасный диагноз один принимает шутя, со смехом, другой - с немым отчаянием.
Philip found that he was less shy with these people than he had ever been with others; he felt not exactly sympathy, for sympathy suggests condescension; but he felt at home with them.	Филип заметил, что с этими людьми он куда меньше страдает от своей застенчивости; то, что он испытывал к ним, не было сочувствием, ибо сочувствие предполагает снисхождение; но с ними ему было легко.
He found that he was able to put them at their ease, and, when he had been given a case to find out what he could about it, it seemed to him that the patient delivered himself into his hands with a peculiar confidence.	Он понял, что умеет их к себе расположить, и, когда ему поручали опросить больного, ему казалось, что тот отдается ему в руки с полным доверием.
"Perhaps," he thought to himself, with a smile, "perhaps I'm cut out to be a doctor.	"А, чем черт не шутит,- говорил он себе.- Может, мне на роду написано быть врачом.
It would be rather a lark if I'd hit upon the one thing I'm fit for."	Вот забавно, если я напал на ту единственную стезю, по которой должен был пойти с самого начала".
It seemed to Philip that he alone of the clerks saw the dramatic interest of those afternoons.	Филипу казалось, что ему одному из всех практикантов понятен драматизм того, что происходит в эти часы.
To the others men and women were only cases, good if they were complicated, tiresome if obvious; they heard murmurs and were astonished at abnormal livers; an unexpected sound in the lungs gave them something to talk about.	Для других эти мужчины и женщины были только больными - интересными, если болезнь была сложной, надоедливыми, если симптомы были слишком очевидны; они вслушивались в шумы сердца, удивлялись ненормальному размеру печени, хрипы в легких вызывали у них оживленные споры.

But to Philip there was much more.	Но для Филипа во всем этом было что-то гораздо более значительное.
He found an interest in just looking at them, in the shape of their heads and their hands, in the look of their eyes and the length of their noses.	Ему было интересно просто разглядывать больных - форму их головы, рук, выражение глаз, линии носа.
You saw in that room human nature taken by surprise, and often the mask of custom was torn off rudely, showing you the soul all raw.	В этой комнате вы видели человека, пойманного врасплох: неожиданность срывала с него маску социальных условностей, и под ней обнажалась ничем не защищенная душа.
Sometimes you saw an untaught stoicism which was profoundly moving.	Порою вы наблюдали такое проявление стоицизма, которое не могло вас не тронуть. А ведь этих людей никто не обучал стоицизму.
Once Philip saw a man, rough and illiterate, told his case was hopeless; and, self-controlled himself, he wondered at the splendid instinct which forced the fellow to keep a stiff upper-lip before strangers.	Как-то раз одному больному - неотесанному, безграмотному человеку - сказали, что его болезнь неизлечима; Филип, который и сам обладал силой воли, поразился, какое врожденное благородство заставило этого человека выслушать свой приговор, не дрогнув в присутствии посторонних.
But was it possible for him to be brave when he was by himself, face to face with his soul, or would he then surrender to despair?	Но сохранит ли он мужество наедине с самим собой или же поддастся отчаянию?
Sometimes there was tragedy.	Порой разыгрывались настоящие трагедии.
Once a young woman brought her sister to be examined, a girl of eighteen, with delicate features and large blue eyes, fair hair that sparkled with gold when a ray of autumn sunshine touched it for a moment, and a skin of amazing beauty.	Как-то раз молодая женщина привела на осмотр сестру, девушку лет восемнадцати с тонкими чертами лица и большими голубыми глазами. У нее были светлые локоны, на которых загорались золотые блики, когда их касался луч осеннего солнца, и необычайно нежная кожа.
The students' eyes went to her with little smiles.	Студенты улыбались и не могли отвести от нее глаз.
They did not often see a pretty girl in these dingy rooms.	В этих мрачных кабинетах так редко попадались красивые девушки.
The elder woman gave the family history, father and mother had died of phthisis, a brother and a sister, these two were the only ones left.	Старшая сестра рассказала историю их семьи: отец и мать умерли от туберкулеза, за ними погибли брат и сестра; из всей семьи остались только они двое.
The girl had been coughing lately and losing weight.	Последнее время девушка стала кашлять и быстро худела.
She took off her blouse and the skin of her neck was like milk.	Она сняла кофточку - шея у нее была молочной белизны.
Dr. Tyrell examined her quietly, with his usual rapid method; he told two or three of his clerks to apply their stethoscopes to a place he indicated with his finger; and then she was allowed to dress.	Доктор Тайрел молча и, как всегда, очень быстро ее осмотрел; он приказал двум или трем практикантам приложить стетоскопы к месту, которое обозначил пальцем, потом девушке разрешили одеться.
The sister was standing a little apart and she spoke to him in a low voice, so that the girl should not hear.	Сестра стояла в сторонке и негромко спросила доктора - так, чтобы девушка не услыхала.

Her voice trembled with fear.	Голос ее дрожал от страха:
"She hasn't got it, doctor, has she?"	- У нее ведь его нет, доктор? Скажите, что нет!
"I'm afraid there's no doubt about it."	- Увы! Боюсь, что случай очень ясный.
"She was the last one.	- Она ведь последняя.
When she goes I shan't have anybody."	Если ее не станет, у меня никого не будет на свете.
She began to cry, while the doctor looked at her gravely; he thought she too had the type; she would not make old bones either.	Женщина заплакала, а доктор пристально на нее поглядел: ему казалось, что и у нее чахоточный вид, ей тоже не дожить до старости.
The girl turned round and saw her sister's tears.	Девушка обернулась и заметила, что сестра плачет.
She understood what they meant.	Она все поняла.
The colour fled from her lovely face and tears fell down her cheeks.	От ее прелестного лица отхлынула кровь, из глаз полились слезы.
The two stood for a minute or two, crying silently, and then the older, forgetting the indifferent crowd that watched them, went up to her, took her in her arms, and rocked her gently to and fro as if she were a baby.	Сестры постояли немножко, беззвучно рыдая, а потом старшая, забыв о том, что их окружает толпа чужих, подошла к девушке, обняла ее и стала ласкать, как ребенка.
When they were gone a student asked:	Когда они вышли, один из студентов спросил:
"How long d'you think she'll last, sir?"	- Как вы думаете, доктор, сколько она протянет?
Dr. Tyrell shrugged his shoulders.	Доктор Тайрел пожал плечами.
"Her brother and sister died within three months of the first symptoms.	- Брат и сестра умерли через три месяца после того, как были замечены первые симптомы болезни.
She'll do the same.	С ней будет то же самое.
If they were rich one might do something.	Если бы они были богаты, может, и удалось бы что-нибудь сделать.
You can't tell these people to go to St. Moritz.	Но таким, как они, не посоветуешь поехать в Сен-Мориц.
Nothing can be done for them."	Им ничем не поможешь.
Once a man who was strong and in all the power of his manhood came because a persistent aching troubled him and his club-doctor did not seem to do him any good; and the verdict for him too was death, not the inevitable death that horrified and yet was tolerable because science was helpless before it, but the death which was inevitable because the man was a little wheel in the great machine of a complex civilisation, and had as little power of changing the circumstances as an automaton.	Однажды пришел человек - сильный, в цвете лет; его мучила упорная боль, а местный врач не мог ему ничем помочь; он тоже был обречен на смерть, но не ту неизбежную смерть, против которой бессильна медицина (она страшит, но с ней смиряешься, потому что борьба все равно бесполезна), а смерть, неминуемую лишь потому, что жертва ее - только маленькое колесико в огромной и сложной машине человеческого общества и, так же как это колесико, бессильна изменить условия своего существования.
Complete rest was his only chance.	Единственным спасением для этого человека был бы полный покой.