Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Уильям Моэм
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.78/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Моэм, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Роман «Бремя страстей человеческих» во многом автобиографичен, это история молодого человека, вступающего в жизнь. На долю героя романа — Филипа Кэри — выпало множество испытаний. Рано осиротев, он лишился родительской заботы и ласки, его мечта стать художником так и осталась мечтой, а любовь к ограниченной порочной женщине принесла одни страдания. Но Филип мужественно прошел через все уготованные ему испытания и сумел найти в жизни свое место.

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Бремя страстей человеческих - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Моэм

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I think I'll do an article for one of the reviews, and then I can just print it afterwards as a preface."	Пожалуй, напишу статью для одного из ежемесячных журналов, а потом напечатаю ее в виде предисловия к книжке.
Philip kept his eye on the monthlies, and a few weeks later it appeared.	Филип стал следить за ежемесячниками и несколько недель спустя прочел статью Апджона.
The article made something of a stir, and extracts from it were printed in many of the papers.	Она произвела небольшую сенсацию, и выдержки из нее появились в ряде газет.
It was a very good article, vaguely biographical, for no one knew much of Cronshaw's early life, but delicate, tender, and picturesque.	Статья была очень хорошая; приведенные в ней биографические данные не отличались точностью, ибо никто ничего не знал о молодости Кроншоу, зато написана она была изящно, пышно и с чувством.
Leonard Upjohn in his intricate style drew graceful little pictures of Cronshaw in the Latin Quarter, talking, writing poetry: Cronshaw became a picturesque figure, an English Verlaine; and Leonard Upjohn's coloured phrases took on a tremulous dignity, a more pathetic grandiloquence, as he described the sordid end, the shabby little room in Soho; and, with a reticence which was wholly charming and suggested a much greater generosity than modesty allowed him to state, the efforts he made to transport the Poet to some cottage embowered with honeysuckle amid a flowering orchard.	Как всегда замысловато, Леонард Апджон нарисовал прелестные картинки из жизни Кроншоу в Латинском квартале: вот он беседует с друзьями, сочиняет стихи - под его пером Кроншоу становился живописной фигурой, английским Верленом. Цветистые фразы Леонарда Апджона зазвучали трепетно и величаво, преисполнились торжественным пафосом, когда он рассказывал о жалком конце поэта, об его убогой комнатушке в Сохо; с милой скромностью, которая позволяла лишь догадываться о великодушии автора, изображались его старания увезти поэта в некий увитый жимолостью домик, окруженный фруктовым садом.
And the lack of sympathy, well-meaning but so tactless, which had taken the poet instead to the vulgar respectability of Kennington!	И подумать только, что черствые и бестактные, хоть и добронамеренные люди вместо этого переселили поэта в мещанскую обстановку Кеннингтона!
Leonard Upjohn described Kennington with that restrained humour which a strict adherence to the vocabulary of Sir Thomas Browne necessitated.	Леонард Апджон поведал о Кеннингтоне со сдержанным юмором, которого требовала строгая приверженность к лексике сэра Томаса Броуна.
With delicate sarcasm he narrated the last weeks, the patience with which Cronshaw bore the well-meaning clumsiness of the young student who had appointed himself his nurse, and the pitifulness of that divine vagabond in those hopelessly middle-class surroundings.	С изящной иронией описывал он последние недели поэта - терпение, с каким он переносил сердечные, но такие неуклюжие заботы юного студента, который самочинно назначил себя его сиделкой, и плачевное положение богоподобного бродяги, попавшего в обывательское окружение.
Beauty from ashes, he quoted from Isaiah.	"Красота из пепла",- цитировал он пророка Исайю.
It was a triumph of irony for that outcast poet to die amid the trappings of vulgar respectability; it reminded Leonard Upjohn of Christ among the Pharisees, and the analogy gave him opportunity for an exquisite passage.	Какой иронией судьбы была смерть отверженного поэта в вульгарной обители мещанства; это напоминало Апджону Христа среди фарисеев -такая аналогия дала ему повод для затейливого отступления.

And then he told how a friend-his good taste did not suffer him more than to hint subtly who the friend was with such gracious fancies-had laid a laurel wreath on the dead poet's heart; and the beautiful dead hands had seemed to rest with a voluptuous passion upon Apollo's leaves, fragrant with the fragrance of art, and more green than jade brought by swart mariners from the manifold, inexplicable China.	Потом он поведал, как некий друг - хороший вкус разрешал ему сделать только тонкий намек на то, кто был этот друг с такой пленительной фантазией,- возложил лавровый венок на сердце умершего поэта; прекрасные безжизненные руки, словно в сладостной истоме, покоились на листьях Аполлона, благоухающих всеми благовониями поэзии, нежной зеленью своей затмевающих нефрит, который привозят смуглые моряки из многоликого, загадочного Китая.
And, an admirable contrast, the article ended with a description of the middle-class, ordinary, prosaic funeral of him who should have been buried like a prince or like a pauper.	И - в качестве восхитительного контраста - статья заканчивалась описанием мещанских, будничных, прозаических похорон того, кого следовало хоронить либо как принца, либо как нищего.
It was the crowning buffet, the final victory of Philistia over art, beauty, and immaterial things.	Это был последний удар, роковая победа филистерства над искусством, красотой и всем, что только есть возвышенного на свете.
Leonard Upjohn had never written anything better.	Никогда еще Леонард Апджон не писал лучше.
It was a miracle of charm, grace, and pity.	Его статья была чудом тонкости, изящества и сострадания.
He printed all Cronshaw's best poems in the course of the article, so that when the volume appeared much of its point was gone; but he advanced his own position a good deal.	Он включил в нее лучшие стихи Кроншоу; когда вышел весь томик, он уже никого не удивил; зато автор статьи основательно упрочил свое положение.
He was thenceforth a critic to be reckoned with.	С этих пор он стал критиком, с которым следовало считаться.
He had seemed before a little aloof; but there was a warm humanity about this article which was infinitely attractive.	Прежде он казался несколько холодным; но его статья о Кроншоу дышала такой человечностью и теплом, что читатели были совершенно покорены.
LXXXVI	ГЛАВА 86
In the spring Philip, having finished his dressing in the out-patients' department, became an in-patients' clerk.	Весной Филип, кончив практику в амбулатории, перешел в больницу, где стал выполнять обязанности куратора.
This appointment lasted six months.	Эта практика продолжалась полгода.
The clerk spent every morning in the wards, first in the men's, then in the women's, with the house-physician; he wrote up cases, made tests, and passed the time of day with the nurses.	Куратор каждое утро обходил вместе с дежурным врачом палаты - сперва мужские, потом женские, вел больничные карты, наблюдал за исследованиями, а днем помогал сестрам.
On two afternoons a week the physician in charge went round with a little knot of students, examined the cases, and dispensed information.	Дважды в неделю главный врач совершал обход в сопровождении небольшой группы студентов, осматривал больных и давал указания.
The work had not the excitement, the constant change, the intimate contact with reality, of the work in the out-patients' department; but Philip picked up a good deal of knowledge.	Новая работа не была такой увлекательной и разнообразной и не позволяла так близко соприкасаться с жизнью, как работа в амбулатории, но Филип здесь многому научился.
He got on very well with the patients, and he was a little flattered at the pleasure they showed in his attendance on them.	К нему хорошо относились больные, и ему льстило, что его всякий раз встречали с радостью.

He was not conscious of any deep sympathy in their sufferings, but he liked them; and because he put on no airs he was more popular with them than others of the clerks.	Он не то что чувствовал жалость к их страданиям, но проявлял заботу и симпатию к людям, не напускал на себя важности, и потому его любили больше, чем других практикантов.
He was pleasant, encouraging, and friendly.	Он был вежлив с больными, умел их ободрить, держался с ними по-приятельски.
Like everyone connected with hospitals he found that male patients were more easy to get on with than female.	Как и все, кто имеет отношение к больнице, он знал, что с пациентами легче иметь дело, чем с пациентками.
The women were often querulous and ill-tempered.	Женщины часто бывали ворчливы и раздражительны.
They complained bitterly of the hard-worked nurses, who did not show them the attention they thought their right; and they were troublesome, ungrateful, and rude.	Они жаловались на перегруженных работой сестер, которые, по их мнению, не оказывали им должного внимания; как правило, они были беспокойны, неблагодарны и грубы.
Presently Philip was fortunate enough to make a friend.	Филипу посчастливилось, и он нашел себе друга.
One morning the house-physician gave him a new case, a man; and, seating himself at the bedside, Philip proceeded to write down particulars on the 'letter.'	Однажды утром лечащий врач поручил ему нового больного; присев к его кровати, Филип принялся дополнять историю болезни.
He noticed on looking at this that the patient was described as a journalist: his name was Thorpe Athelny, an unusual one for a hospital patient, and his age was forty-eight.	Заглянув в нее, он заметил, что профессией больного была журналистика; звали его Торп Ательни (фамилия для здешних пациентов необычная), лет ему было сорок восемь.
He was suffering from a sharp attack of jaundice, and had been taken into the ward on account of obscure symptoms which it seemed necessary to watch.	Больной страдал острой желтухой, но симптомы были неясные, и его положили в больницу на клиническое обследование.
He answered the various questions which it was Philip's duty to ask him in a pleasant, educated voice.	Он отвечал на вопросы Филипа приятным голосом, речь его выдавала образованного человека.
Since he was lying in bed it was difficult to tell if he was short or tall, but his small head and small hands suggested that he was a man of less than average height.	Поскольку он лежал в кровати, трудно было определить его рост, но маленькая голова и маленькие руки позволяли догадываться, что он невысок.
Philip had the habit of looking at people's hands, and Athelny's astonished him: they were very small, with long, tapering fingers and beautiful, rosy finger-nails; they were very smooth and except for the jaundice would have been of a surprising whiteness.	Филип всегда обращал внимание на руки людей, и руки Ательни его удивили: они были миниатюрные, с длинными, заостренными пальцами и красивыми розовыми ногтями; очень мягкие, они, не будь желтухи, поражали бы своей белизной.
The patient kept them outside the bed-clothes, one of them slightly spread out, the second and third fingers together, and, while he spoke to Philip, seemed to contemplate them with satisfaction.	Больной держал их поверх одеяла - пальцы одной из них он слегка раздвинул - и, отвечая на вопросы Филипа, рассматривал их не без удовольствия.
With a twinkle in his eyes Philip glanced at the man's face.	Филип, пряча улыбку, взглянул на его лицо.